В ливень за кряквой

Третий день среднесильный августовский «барабанщик» навязывал нам свой заунывный, нескладный ритм, отбивая его крупными каплями по листве, мощеным садовым дорожкам, крыльце, крыше… Третий день, как открылась охота на водоплавующую, а мы все ружья гладим да вспоминаем прошлые солнценосные года…

— Дождь обложной, как бы на всю неделю не зарядил, — вздохнул Андрей, мрачно глядя в окно, — ни малейшего просвета.

— А может, за кряквой на торфяники? Чай мы не сахарные! — вынужденная одомашненность стала для меня томительно невыносимой.

— Всем на сборы пятнадцать минут! — скомандовал Андрей, — а я печь трохи подтоплю, чтобы просушиться по возвращении...

Заброшенные торфоразработки в общедоступных угодьях — это показательное соцветие творений охотничьего «зодчества» с разрешенной охотой. Огромное поле, приблизительно девять-десять квадратных километров, опоясанное извилистой речкой с гибким станом балерины, демонстрирующей различные позиции, четыре затопленных канавы вдоль и три поперек! В каждой — семейство бобров, суетливую жизнь которых можно наблюдать еще засветло! С трех сторон — лес, богатый вальдшнепом, рябчиком и зайчиком, с четвертой — непролазные болота с вечным волчьим логовом.

Почему вечным? Дойти до него не представляется возможным, многие пробовали по кочкам — уходят травяные поплавки в бездонную топь, спасли длинные шесты и связка с напарниками. Загадка: заночевав без костра, иногда можно отчетливо услышать протяжный «режущий» вой, после которого глаз не сомкнуть, и вспотевшая ладонь до рассвета обнимает рукоять ножа, а на вабу серые не откликаются.

Есть на торфянике и овсяное поле с вышкой, и солонец, и крытая кабанья кормушка, трепетно охраняемые главным охотоведом для приема знатных гостей района. Тетеревиный ток с шалашиком для всех желающих. Одним словом, музей! Хоть экскурсии проводи для начинающих! А какое удовольствие для любителей потропить — вся гамма следов на любой вкус на одном «пятаке»! Для меня главная достопримечательность — запруженная бобрами центральная канава, в которой обитает кряковая. Я влюблен в эту лужецу-блюдечко, и оно доселе отвечала мне взаимностью — без гостинца домой не отпускала!

Дождь усилился, решили по округе не разбредаться, не мудрствуя лукаво, подъехать по парадной дороге, привычным путем в колонну по одному дойти до центральной канавы, окружить ее со всех сторон, хорошенько «прощупать» окрест и по своим следам вернуться к машине. Высота крапивы более двух метров, впереди идущего видно только по раздвигаемым им стеблям!

Прокладывать тропу вызвался Сережа, сын Андрея, молодой, сильный, выносливый. За ним — отец, вслед мы с Антохой. При подходе к первой канаве в двух шагах слева от первопроходца послышался шум тяжело поднимающейся птицы. Как только кряква закрасовалась над зарослями, меткий выстрел Сережи бесконтейнерной «пятерочкой» оформил «подарок» в рюкзак.

Крадучись, настороже отряд продолжил шествие в ожидании следующих сюрпризов. Неожиданно для меня сзади раздался одиночный выстрел. Андрей, немного поотстав от нас, добыл крякву, которая, пропустив вперед трех охотников, почему-то взлетела за спиной четвертого — замыкающего…

Окружив центральную канаву, мы добросовестно обследовали все прибрежные заросли и водную гладь! Ничего! Неужели я, нахваливая любимые места, попросту сглазил?

— Опередили нас — утрянка удалась на славу! Хорошо взяли! — Андрей протянул мне охапку свежестреляных гильз с ароматом пороха и перья селезня.

— Мы вроде одни. Чужих следов нет! — я не скрывал своего разочарования — впервые канава оставила меня без добычи.

— Охотники пришли лесом со стороны деревни! — Андрей рукой очертил направление, обычно этой тропой ходят браконьеры, когда хотят незаметно «подрезать» мясца у охотоведа с солонца или кормушки. Тропа долгая, неудобная, только лесом километров семь, а все равно приходят. Уж больно эта краюха лакомая. Берут только вырезку и срезы — нести далече. А сейчас, наверное, деревенские за утей пришагали. Ливень, и ведь не лень было тащиться в такую-то даль!

— Пока мы думали да решали да на небо глазели, наши ути уже тю-тю!.. — пошутил Антоха.

— И в ненастье случается охотничье счастье! — улыбнулся Андрей и призывно махнул рукой в обратный путь…