Здоровенный секач атаковал охотника

Охоту Володя любит, но не любит ходить в загоне.

Во-первых, потому что бродить по лесам и болотам ему мешает огромный живот.

— Ребята, хотите тащить назад 130 килограммов? Тогда пойду.

Такая перспектива никого не устраивает.

Поэтому он и не идет.

Во-вторых, Владимир убежден: такое ответственное дело, как стрелять с номера, нельзя доверить никому, кроме него.

Тяжело приходилось тому, кто промахивался в ответственный момент.

Ах, какие доходчивые слова он находил для автора выстрела! Володю слышала вся притихшая округа.

Сказать, что сам он стрелял хорошо, — значит, не сказать ничего. Практически не промахивался. Особенно по крупной дичи.

Не было добрее человека, если Володе сопутствовала удача. Но он очень расстраивался, если она была на стороне другого охотника.

Володя считал это величайшей несправедливостью. Сердился, как ребенок. Мы шутили: «Хочешь испортить охоту — настреляй больше Белявцева». На его должность «вождя» никто и не претендовал. Еще он любил готовить дичь и угощать ею.

ПЕЧЕНКА ПО ТЕХНОЛОГИИ

Сильный мороз. На поляну вытащили застреленного Володей кабанчика. Егеря быстро вспарывают тушу.

На минуту она скрывается в белом облаке пара. Володя накачивает паяльную лампу, приспособленную к сковородке, кричит: «Давай, давай печенку!» Он возбужден, суетится, светится. К его ногам на чистый белый снег падает дымящаяся печень.

Володя становится на колени, острым ножом срезает с нее тончайшие пластинки, посыпает солью, перцем и аккуратно кладет на раскаленную сковородку.

Вытаращивает глаза на мирно курящих товарищей, орет: «Чего стоим? Водку наливайте! Хлеб режьте!» Мы бросаемся за стаканами.

Читайте материал "Делаем правильно: утка горячего копчения"

На шипящей сковороде тонкая пластина мгновенно загибается краями внутрь, бугрится. Володя ловко переворачивает ее на другую сторону.

Она разгибается и ложится ровным слоем. Володя немедленно подхватывает ее и кладет на подставленный кусочек черного хлеба. Беру горячий бутерброд, открываю рот и пытаюсь откусить.

Лицо Владимира превращается в искаженную болью гримасу: «Куда? Водку сначала! Бестолочь!» Выпиваю, начинаю есть.

Он напряженно смотрит с тем же выражением: «Ну как?» Я показываю большой палец. Широкое лицо расплывается в доброй улыбке: «Ну вот! Теперь правильно. Нечего технологию нарушать!»

Хлеб, пропитанный маслом, покрытый нежнейшей печенью, тает во рту. Мороз. Мы в клубах пара. Володя счастлив.

В СВИНЯЧЬЕМ РАЮ

Коля Бурлуцкий невысок ростом, широкоплеч, крепок. За черную кудрявую шевелюру прозывается Цыганом. В молодости играл в футбол. Когда появлялся на поле, односельчане заходились от криков восторга, глядя, как атаки соперников разбиваются о неуступчивого защитника.

На мощных кривых ногах он мчался навстречу нападающим, выбивая у них мяч, так что тот улетал за пределы сельского стадиона. Никому не уступал. Теорией охоты Коля не занимался, в основном практикой....

Поздняя осень.В лесном массиве Лесная Дача деревья уже оголились, покрыв почву плотным слоем разноцветных листьев.

Лесная Дача — искусственная посадка: большие клетки разнообразного леса, заросшего кустарниками, посреди голой степи и полей. Осенью сюда для откорма собираются дикие свиньи.

Днем они спят или лениво собирают желуди и паданцы мелких яблок, груш. Ночью совершают набеги на окрестные поля, где собирают шляпки подсолнечника, ковыряются в копнах соломы, выбирая зерно. Особенно любят ходить на брошенные бахчи. Там кабаны лакомятся десертом.

Читайте материал "Готовим жирных чирков-свистунков"

Мне приходилось слышать, как в этом свинячьем раю невидимые в темноте стада сочно чавкают арбузами, возятся, соперничают, молодежь затевает бои местного значения. Готовятся к нашей суровой, непредсказуемой зиме, накапливая жир под толстой шкурой.

К этому времени подрастают подсвинки, уходят из стада подросшие кабанчики — будущие секачи. Самки остаются в окружении поросят, уже способных самостоятельно кормиться, прятаться и защищаться. Свиньи останутся с потомством до следующей осени...

Сегодняшний объезд показал множество заходных следов. Кабан здесь, в лесу. Намаялся за ночь, спит. Пищу переваривает.

У нас лицензия на отстрел одного животного. Ее надо закрыть — кончается срок действия. На инструктаже решили стрелять только кабана и волка. Идти тихо. Без собак. Людей достаточно.

ЛОЖНЫЙ ОТБОЙ

Человек десять пошли в загон. Пятеро перекрыли выходы из леса километра на два выше по клетке — там, где лес, сужаясь, выходит к небольшой балке, заросшей густым камышом.

Коля Бурлуцкий встал на один угол, Володя — на другой. Места самые ответственные. Именно сюда, как правило, стремится пуганый кабан. Просвистели — начался гон. Я шел примерно в середине клетки — легко и без лишнего шума.

Метров через двести стали попадаться фазаны. Мягкий настил позволял подойти к ним совсем близко. Каждый раз я вздрагивал от неожиданности и хватался за ружье, когда из-под ног с громким шумом выпархивала крупная птица. В панике она вертикально взмывала вверх, пробиваясь сквозь голые ветки.

Вдруг за кустарником громко хрюкнула свинья. Слева от меня топот. Мелькая между деревьями, помчались крупные тушки. Стрелять бесполезно. Но так как они пошли почему-то назад, я стрельнул.

Редко, но бывает, что стадо от испуга может изменить направление или разделиться. Это не изменило. Я шел и гадал: кто мог пугнуть свиней со стороны номеров? Да и далеко до них.

После выстрела мои перспективы обнулились. Но шел я спокойно. Поднял трех зайцев, пару лис проводил глазами.

А в это время стоявший на углу Белявцев внимательно следил за выходом из леса слева на поле и к балке справа. После моего выстрела номера сосредоточились, напряглись. Володя тоже. Выждал.

Но прикинул, что раз после выстрела, кроме фазанов и зайцев, никто не вышел, значит, охота кончилась, и пошел вдоль леса к остальным номерам, которые тоже покинули боевые позиции.

Остановил его шум. Громко ломая сухой кустарник, зверь шел через крепь. Володя быстро присел. Замахал остальным охотникам руками. Но они, собравшись в центре, не обращали на него внимания и громко разговаривали.

Кабана он увидел, как только тот вышел из чащи. Стрелять было рано, но Володя понимал: сейчас зверь остановится и сразу почует безмятежно болтающих стрелков. Думать было некогда. Он прицелился и, сильно сомневаясь в успехе, нажал спуск.

Читайте материал "Добыть кабана в метель возможно"

Раздался характерный шум пули и звук удара. Кабан резко дернулся, присел, прыгнул в сторону и исчез. Слышно было, как он с треском пробивался, не разбирая дороги, в другой край леса.

Тряся животом, Володя бросился по дороге мимо беспечных коллег, на ходу выдав им несколько кратких характеристик. Оставалась одна надежда — Николай.

МОМЕНТ ИСТИНЫ

В отличие от друга, опытный Коля свято соблюдал правило сидеть до последнего. После выстрела он отошел от спрятанной в кустах «Нивы» и выбрал позицию с большим обзором. Зверя услышал издалека.

По звукам следил, определяя место наиболее вероятного выхода. Несколько раз по ходу дела менял позицию, стараясь оказаться поближе к цели. Но когда кабан вышел, Коля не обрадовался.

Зверь появился буквально в десяти метрах от стрелка. Он шел прямо на охотника, припадая на переднюю ногу и разбрасывая вокруг себя кровавую пену. Николай оторопел.

Он всю жизнь охотился на диких свиней, повидал всяких. Но такого монстра не встречал никогда. На него двигалась раненая, истекающая кровью, но живая гора, вооруженная клыками невиданных размеров, готовая немедленно снести, растерзать человека, вставшего на пути. Вот он, момент истины! А может, и час расплаты.

Володя, понимавший опасность такой встречи раненого зверя с человеком, бежал, захлебываясь вязким осенним воздухом. Большой, толстый, позабыв про свою вальяжность, спешил он спасать друга. Издалека видел, что происходило, но помочь мог, только добежав.

А у Коли положение безвыходное: кто кого. Первой из правого ствола пошла картечь. Девятимиллиметровые свинцовые шарики, не успев разойтись, плотной кучей врезались в высокий калкан на загривке, торчащий, как большой горб.

Секач остановился, шумно втянул в себя воздух, выплюнул шматок красной пены и снова двинулся на противника.

Пуля громко ударила в центр опущенной головы. Скользнула, содрала кусок кожи и с визгом полетела в сторону. Кабан опять остановился.

Николай судорожно хватался за карман, пытаясь вытащить патроны, и пятился назад к машине. Секач, не сводя с него глаз, продолжал наступление. Охотник все же успел достать патроны и запихнуть их в стволы. Оперся на машину, прицелился.

На этот раз кабан шел, высоко подняв голову, открывая широченную грудь. Пуля вошла точно. Тридцатиграммовый кусок горячего свинца разбил сердце и сломал позвоночник.

Животное остановилось, раскрыло гигантскую пасть в предсмертной зевоте и рухнуло, посунувшись к ногам охотника.

Шумно дыша, подбежал Володя. Коля все еще стоял оцепеневший, прицеливаясь в затихшего зверя. Володя потрогал друга за плечо: «Все, все, Коля. Все. Успокойся!» — и повалился на сухую траву рядом с тушей.

Прибежали остальные охотники. Размеры кабана поражали. Его отвезли в заготконтору и взвесили. Те, кто присутствовал на взвешивании, часто меняли показатели веса, но всегда получалось в пределах 360–380 килограммов.

Жаль, что в то время не было нынешних фотокамер и телефонов. А сейчас, наверное, нет таких кабанов.