Мама часто вспоминала: один ее старший брат, один младший и она сама после весенних половодий по высыхающим лужам рыбу ловили.
В качестве рыболовной снасти использовали ее сорочку.
Загребали они этой самой сорочкой, как бреднем-неводом.
Рыбы вылавливали ведрами, за что заслуживали похвалу от своей мамы, моей будущей бабушки то есть — кормильцы, дескать.
Но смех смехом, а надо помнить: в 1947–1948 годах голод здесь был. Реальный.
Люди лебеду и крапиву ели.
Ведро рыбы, что дар божий.
Совсем не забава.
И так склонный к бродяжничеству, да еще и во многом воспитанный на таких романтических воспоминаниях, побродить по весенней пойме любил особняком. Очередной весной стало мне примерно столько же, как маме в ее рассказах или сколько-то побольше…
Забавно! Сейчас мои внуки и внучки вообще в курсе, что рыбу можно ловить, ну пусть не сорочкой, а хотя бы, тюлем с окна, а потом печь на прутике над костром и кушать?.. Но не к себе ли этот упрек?
После паводка все вокруг покрыто нетолстым слоем то черного, то серого ила.
Сверху сухая похрустывающая корочка, а под ней как бы пластилиновая или сметанная консистенция. Идти мягко, приятно, но скользко. Вижу: в тракторной колее в луже мальки, рыбья молодь мечется. И в следующей тоже. Много. И дальше еще… Про «голубой патруль» я в «Пионерской правде», конечно, уже читал. Спасать рыбу надо.
Никакого инструмента у меня с собой не было. Однако, вооружившись обломком ветки, стал усердно процарапывать во влажной земле канавку. Из лужи в лужу и далее к основной воде Икской старицы. Вместе с водой из луж в старицу потекла и рыбешка.
Я ощущал себя очень благородным и патриотичным. Спасаю! Сочинение в школе напишу! Похвалят обязательно!
В гордыне — дьявол. Факт.
Вдруг глядь, в луже что-то более крупное шевельнулось. Ух ты! Сорожка... С мою ладонь. А вон еще, кажется…
Стяжательский бес враз вверх взял. Такую крупную рыбу жалко спасать. Домой унести можно. Улов! Бабушка похвалит. Кормилец.
Подобрал в кустах рядом трехлитровую банку, зачерпнул воды, опустил туда сорожек. Ручеек продолжаю подправлять, но взбаламученную воду в лужах осматриваю уже внимательнее. И не зря. Теперь щука. Да огромная какая, аж хвост из трехлитровки наружу выглядывает, и сорожки еще.
Мало-помалу оказался у дальней лужи. Но что это? Глянул: там банка моя лежит на боку пустая и рядом ворона щуку треплет.
Заорал возмущенно. Рванулся к ней, ноги разъехались. Пал на колени и ладони, руки разъехались. Упал плашмя всем телом и лицом в сметанную консистенцию грязи. Буль-буль. Тьфу!
Завозился-заелозил, соскальзывая неуклюже, силясь подняться на ноги. А ворона подлая не боится, скачет от меня боком, щуку мою за собой волоком утаскивает.
Так обидно мне стало, люди добрые. До слез. Благо не видит никто. Я ругмя ругал ворону. Грозил ей грязными кулачонками: «У, воровка!» Но понимал, что сделать-то ей ничего не могу, и от этого было еще
обиднее.
Отогнал, конечно, но что толку. Сорожки едва шевелятся в жидкой грязи, щука вовсе расклевана, с грязью смешана. И я весь в грязи. Как-то меня сегодня дома «похвалят».
После этого случая, да с несколькими убитыми воронами гусятами-курятами у нас на подворье, укрепилась во мне неприязнь к этой птице. И мучительная обида осталась.
Но время лечит. Тоже факт.
В течение последующей жизни что-то прочитал в художественной, а что-то в специальной литературе. Работая егерем в Октябрьском охотхозяйстве, приобрел некоторые собственные наблюдения.
Серая ворона входит в довольно обширную группу птиц семейства врановых. В мировой орнитофауне существует около трисот видов. В России специалисты говорят о тринадцати. Ведущий орнитолог республики Виктор Валуев считает, что в Башкирии можно встретить десять.
Что же касается нашего города и его природных окрестностей, то мой скромный опыт позволяет уверенно говорить о возможности наблюдать птиц только шести видов врановых: ворон, грач, серая ворона, сорока, галка, сойка. Грач — перелетный вид, остальные — зимующие.
Шесть — не так много, но…
Ворона умеет использовать различные предметы природного или антропогенного происхождения в качестве инструмента для добывания пищи. Сорока выучилась сплетать свое гнездо из проволоки разных металлов, а городская галка, напротив, из мягких материалов: тряпочек, веревочек, полиэтилена, поролона…
Мне доводилось как-то зимой натолкнуться на человека в коллективных садах, который выпиливал сорочьи гнезда из яблоневых крон специально на цветмет. Такая вот взаимная экологическая связь.
...Помню, по турбазам на озере Кандрыкуль в разное время жили серая ворона и сорока. Они говорили «человеческие слова». А сойки могут подражать голосам других птиц зачем-то… Все наши зимующие врановые способны делать запасы пищи впрок и пользуются своими схронами в голодную минуту.
И много чего еще удивительного знают и умеют птицы этого семейства; при этом да, все мало-мальски, но воровки.
Говорят, от любви до ненависти один шаг. А от моей, той, детской, «ненависти» до, ну пусть не горячей любви, но неутолимого нынешнего интереса, сколько?
Комментарии (0)