Перед ненастьем

В апреле погода капризна, но выбирать не приходится, ведь это самый короткий охотничий сезон. Весной будто только вчера ждал открытия на вальдшнепиной тяге, а не успел оглянуться и оружие пора убирать надолго. Через две-три недели прошлогоднюю листву накроет зелеными коврами цветущая ветреница и за весной наступит лето.

Большинство прогнозов обещали совершенно неподходящую погоду для охоты на току. Лишь некоторые давали надежду, что хотя бы ночью и утром не будет сильных дождей и шквалистого северного ветра. Я решил положиться на меньшинство синоптиков, но идти на мое болото глухарей, конечно, без подслуха. По пути к угодьям моросящий дождь сменил град косой стеной. Дороги покрыло белыми льдинками в несколько слоев. Они быстро таяли, по разогретому асфальту бежали ручьи и все парило. После града снова промозглый дождь, точно затяжной осенний, которому не видно ни конца, ни края.

В ранних сумерках я сошел с грунтовки в лес по заброшенной лесовозной дороге. Меня встретила тяжелая тишина и неприятная прохлада влажного воздуха. Дождь постепенно перестал и, похоже на щелчки глухарей, застучала капель. А вот и протянул вальдшнеп, все же напоминая, что сейчас на самом деле не осень. Легкий южный ветерок стал разгонять облака, и на помощь моему налобному фонарику выглянула луна. Где-то в небе загоготала гусиная стая, и со стороны озера закричали журавли. Слышно летящих уток, со свистом разрезающих крыльями воздух. Только бы продержалось так до восхода… Через километр лесовозная дорога стала забирать в другую сторону от токовища и я свернул на восток по дремучему лесу. Несмотря на малоснежную зиму в лесу воды достаточно. Местами вода доходит почти до самого верха забродных сапог, где я с трудом высвобождаю ноги из раскисших хлябей. Но медлить нельзя, иначе в низинах и топях можно закружить и потерять много времени. Осталась прошлогодняя жердь с шестами для брода через небольшую речку, которая весной всегда разливается. Ее шумный поток тихими ночами слышен издалека, и как линия экватора означает половину пройденного пути. Дальше возвышенность и дорога легче.

Перед болотом я развел костер, чтобы немного просушить одежду и рюкзак, промокшие от капели и мокрого ельника. Запах соснового дыма, теплый цвет огня, потрескивание дров придали уют, душевность и неповторимый колорит апрельской ночи – ожидания перед током. Хорошо, что я не остался дома. Другого раза в этом сезоне добыть глухаря у меня не будет. Хотя бы просто услышать странную песню мошника… Кто знает, запоют ли они сегодня? Пока я коротал время у костерка, небо снова затянули облака. Скрылась луна и на верховое болото опустился абсолютный штиль звенящей тишиной. Замерли даже висящие капли на ветках. Вот оно, то самое затишье перед бурей. Нет, навряд ли глухарь защелкает и заскрежещут доисторические ножи, сослужившие коварную услугу своему хозяину. Но все равно теперь пора включить навигатор для страховки и тихо не спеша выйти к месту моего подслуха, где я на завалине в прошлые сезоны слушал полеты бородатых птиц.

Еще несколько метров на цыпочках и я у завалины. Огромная птица с грохотом крыльев прямо у меня над головой сорвалась с высокой сосны. С одной стороны это хорошо – значит, вчера вечером глухари вылетели на ток. С другой же стороны, этот мошник мог насторожить остальных. Я снял рюкзак с плеч, надел теплый свитер и зарядил ружье тройкой и нулевкой. Волнительные минуты ожидания ползут все медленнее, а небо начинает плавно светлеть. Обостряется зрение и слух. В такие моменты начинаешь особенно остро чувствовать единение с природой и понимать ее. Прогоняя бесов час, пропиликала зарянка, за ней вторая и третья. Через 10-15 минут к ним присоединятся другие певчие птицы, а в их гвалте различить глухаря гораздо сложнее. Светлеет на глазах. С южного края токовища, на пределе слышимости, раздались ритмичные короткие удары крыльев, похожие на звук во время прыжков токовиков. Сразу же у меня из-за спины в том направлении, квохча, полетели две копалухи. Идти к глухарю рядом с глухаркой, всегда готовой оповестить об опасности рискованно, но принимать решение надо сейчас иначе будет поздно. Можно пойти к западной границе тока, там бор разряжен и песню глухаря слышно лучше. Я перевернул на пальцах монетку и положил на ладонь. Выпала решка – второй вариант. С каждыми ста шагами останавливаюсь и, затаив дыхание, внимательно слушаю. Пусто, глухарей здесь нет. Ладно, еще пятьдесят метров для полной уверенности и обратно. На точке возврата я почувствовал будто всем телом, среди хора пичуг, едва слышную смешанную барабанную дробь двух глухарей! Теперь финишная прямая по касательной, чтобы разделить песню одной птицы от другой. Начинаю четко различать щелчки и точение. Песня второго мошника достаточно отделена. Разворачиваюсь точно на источник звука. Несколько десятков шагов под скрежет ножей. Песня льется сплошным потоком. До глухаря подать рукой. Он сидит поперек на толстой разлапистой ветке у ствола мачтовой сосны ко мне хвостом. Я подошел почти под дерево. Но стрелять нельзя, слишком много шансов подранить. Плавно по светлому начинаю обходить кругом справа. Если он меня увидит, то так тому и быть. Я теперь считаю, что охота все равно удалась и были мы на равных. Шаг вперед, два назад. Сбоку птица перекрыта мелкими ветками и хвоей. Момент волнения достигает апогея, и пульс стучит в висках. Дальше мне аккуратно не пройти по залитым кочкам вешней водой. Глухарь чуть-чуть разворачивается грудью ко мне, но закрыт. Назад! Три шага под точение обратно к точке, откуда подошел. Прицельная планка легла под крыло. Еще одно точение, отдача толкает в плечо и раскат выстрела…

Отойдя от тока, я освежевал трофей. Небо налилось серо-синим свинцом, и словно по указке лес замолчал. То ли спасаясь от ненастья, то ли неся его на своих крыльях, поплыли караваны гусей. Едва я успел собрать ружье и рюкзак, как заморосил промозглый дождь. Прогремел первый гром в этом году, а за ним ливень, хлопья снега размером с лягушку и шквалистый ветер.