Трудна охота на кабана

Прошло уже много лет с той памятной охоты на кабанов в Краковецком охотничьем хозяйстве Львовской области, а этот эпизод охоты помнится.

Все было как обычно: построение, инструктаж, распределение по номерам. И вот уже «Уаз» увез основную часть нашей команды занимать номера, а мы, четверо загонщиков, остались стоять на грунтовке.
Стояли молча. Курить запрещено, да и нет особой охоты. Ноги уже гудят, так как это был уже третий загон. Из двух других большое стадо кабанов беспрепятственно уходило. Теперь, загнав их, как нам всем казалось, в угол леса, мы их должны достать. Поэтому было очень жаль, что опять второй раз подряд жребий сделал меня загонщиком.

Наша команда загонщиков была, как мне казалось, неплохой. Правда, лишь один из нас мог похвалиться тем, что добыл кабана, но в целом – все были опытными охотниками.

Несмотря на зимнее солнышко в зените, отсутствие ветра, отстояв минут двадцать, почувствовали, что начинаем замерзать. Разошлись по грунтовке друг от друга шагов на сорок, и, дождавшись времени «Ч», начали движение.

Проваливаясь временами по пояс в снег, то и дело вытряхивая из-за воротников бушлатов снег, мы неукротимо двигались в сторону цепи стрелков. Справа от меня шел Григорий Иванович, исполинского телосложения, очень горячий и влюбленный в охоту человек. На охотах меня всегда поражали в нем отсутствие усталости и особый блеск, который появлялся в его глазах при ожидании близкой встречи со зверем. Вот и некоторое время назад, когда мы расходились, этот его блеск вселил в меня уверенность в успехе.

Шли через молодые елочки, густой, припорошенный снегом кустарник. Лес молчал, и от этого наши бравые крики и удары палками по стволам промерзших деревьев казались «шабашом ведьм».

Внезапно вышел на полянку, по которой казалось, лишь мгновение назад прошло большое стадо кабанов. Сразу руки сжали крепче ружье. Зрение стало особо острым, а любой треск сломанной ногами ветки приводил в дрожь. Прошел эту полянку, опять углубился в ельник. И вдруг в стороне, где ломился через ельник и кустарник Григорий Иванович, раздались визг, хрю­канье, сопение и грохот.

Повезло! Повезло! Первое, о чем мне подумалось. Сейчас Григорий Иванович даст! И он дал. Раздался оглушительный выстрел, его крик, затем второй выстрел. Невидимое стадо кабанов, еще больше загромыхав, сильнее хрюкая и визжа, унеслось прочь. В сторону цепи стрелков. До нее было еще довольно далеко.

Не менее прытко, мы все, кто был в загоне, прибежали к Григорию Ивановичу. Он стоял белее снега, прижавшись спиною к высочайшей сосне. Лихорадочно пытался достать из патронника застрявшую гильзу. Мы обступили его, а он молча показывал в сторону недалекой поляны с перепаханным кабанами снегом.
Дальнейшее расследование, а вернее обследование местности, показало суть произошедшего.

Стронутое стадо кабанов, заслышав приближение загонщиков, сосредоточилось перед довольно большой поляной, в густом ельнике, запорошенном  снегом. Григорий Иванович вышел на затаившееся стадо шагов на двадцать и стронул его. Стадо ринулось через поляну. Наш товарищ, как он рассказал нам, произвел по кабанам два прицельных выстрела картечью шагов с сорока. Стрелял он по кабанам, когда они пересекали поляну.

Старший загонщик направил нас проследить следы кабанов шагов на сорок от поляны. По его многолетнему опыту выходило, что промазать по кабаньему стаду картечью Григорий Иванович просто не мог, и мы должны выйти на следы, очевидно, сразу нескольких подранков.

Судя по следам, в стаде были взрослые кабаны, подсвинки и поросята этого года.  Однако за десять минут, обследовав практически след каждого зверя из стада на расстоянии шагов ста, крови никто из нас не нашел. И стрельбы со стороны цепи стрелков не последовало.

Наш старший загонщик уже стоял около Григория Ивановича. Он, справившись с пережитым потрясением, нервно курил. Все загонщики доложили о неутешительных результатах поиска.

Стало ясно, что кабаны опять прорвались из загона. На вопрос: «а куда же ты стрелял», Григорий Иванович упорно отвечал, что в кабанов.

Лишь самый младший из нас, отозвав в сторону старшего загонщика, показал ему на вершину сосны, у которой после выстрелов, мы застали Григория Ивановича. На высоте метров пятнадцати явственно виднелись несколько свежих полос, вспахавших рыжую кору дерева, а  одна из густых лап была почти без снега.

Вздохнув, наш старший приказал нам двигаться в сторону цепи стрелков. Григорий Иванович молча шел по своему направлению и на последующие вопросы стрелков упорно твердил, что стрелял в кабанов и не попасть в них не мог.

Посовещавшись, старший команды и старший загонщиков отправили местного охотника, который подъехал к нам с лайкой, проследить направление движения стада. Он уехал, а мы расположились на короткий отдых. День хоть и оканчивался, но позволял нам сделать еще один загон.

Минут через двадцать в стороне, куда на «Ниве» уехал местный охотник, раздался  выстрел. А еще минут через пятнадцать он сам подъехал к нам и молча выкинул из багажника подсвинка килограммов под сорок.
Он рассказал, что подсвинок на него вышел сам. Кабанчик подбирал в снегу какие-то корешки и так этим увлекся, что подошел к охотнику шагов на двадцать.

Это произошло потому, что охотник свою лайку оставил в «Ниве». Затем он нам рассказал, что, проследив стадо шагов на сто, следов крови или подранков не обнаружил. Кабанов в этот день мы больше не видели, а в последнем загоне взяли косулю.

С тех пор уже без малого прошло более двадцати лет, а мне все еще не дает покоя та охота. Вспоминаю Григория Ивановича. Пытаюсь представить себя на его месте. И сидит во мне этот вопрос, а стрелял бы я в кабанов? Или же, подобно Григорию Ивановичу, выстрелил бы вверх, как бы предупреждая их об опасности.
Сейчас, в период увлечения охотничьим свиноводством, охоту на кабана я не практикую. Мне привычна охота традиционная.

Мне достает удовольствия и адреналина, когда стою на номере со своей гладкоствольной «Ижевкой», заряженной пулей, которой можно уверенно положить кабана на расстоянии до пятидесяти шагов. Осознаю при этом, что кабан может оказаться проворнее меня, а я могу по нему промазать. Поэтому мне дороже воспоминание о нерешительности Григо­рия Ивановича, нежели радость от того, чтобы застрелить секача из карабина с оптикой на подкормочной площадке.

После той памятной охоты на охотбазе, по исконной охотничьей традиции между всеми участниками охоты мясо добытой косули и кабанчика было поделено. Сами понимаете, что кусочек кабанятины весом чуть более двух килограммов на каждого члена команды особо не радовал.

Однако и из этого «разношерстного» куска мяса моя жена приготовила великолепные котлеты...