Солонец

Сибирская тайга, вопреки расхожему мнению о ее богатствах, далеко не всегда оправдывает ожидания. Иногда рябчиков бывает, как голубей на току, тетерева и глухари летают косяками, сохатыми и оленями натоптаны дороги, проявления жизнедеятельности медведей в виде следов, куч и полян со следами кровавых пиршеств встречаются на каждом шагу; а в иные годы за лето даже встреченных рябчиков можно пересчитать по пальцам.

Местные жители объясняют эту ситуацию погодными аномалиями. Дескать, если весенние морозы губят урожай ягод, то птицы, которые питаются этими ягодами — рябчики, тетерева, глухари и куропатки, — перекочевывают в урожайные места, за ними уходят хищники, которые охотятся на этих птиц, такие как ласка, горностай, соболь, а также медведь, тоже большой любитель ягод. Ну а у копытных случаются эпидемии болезней, которые резко подкашивают их численность. Не знаю, насколько подобные доводы подтверждаются научно, но выглядят вполне правдоподобно.

Геологоразведочная партия, выезжая на полевые работы, в прежние времена, как правило, оформляла несколько лицензий на отстрел лосей. Плата за лицензии была чисто символической, и их оформление было связано лишь с организационными хлопотами, но обеспечивало легализацию охоты, которая так или иначе осуществлялась.

В то же время в связи с отсутствием в местах проведения работ населенных пунктов, а следовательно, и маловероятностью каких-либо инспекционных мероприятий со стороны местных властей отстрел не оформлялся, а лицензии по осени возвращались как нереализованные. Такое состояние дел было следствием существующего порядка, когда для оформления отстрела необходимо предъявить шкуру и рога зверя, что в условиях геологоразведочной партии, где отстрел осуществлялся при случайной встрече, иногда за километры от лагеря или от реки, как возможного средства транспортировки, выполнить было практически нереально.

Часто проблемой было вынести даже все мясо, не говоря уже о шкуре и рогах, которые необходимо еще обработать и транспортировать, а это значительные затраты сил, времени и средств.

Одним из вариантов бесперебойного обеспечения коллектива свежатинкой было принять на работу местного охотника. Штатным расписанием предусматривалась должность проводника. И этим пользовались, хотя найти кандидата на эту должность было не просто. У местных охотников летом была масса забот по подготовке к будущему охотничьему сезону, да и из колхоза их отпускали весьма неохотно, а зарплата проводника была невелика — местным жителям не полагались ни полевое довольствие, ни территориальный коэффициент. Вот и на этот раз проводника в отряде не было.

В одном из маршрутов Юрка наткнулся в тайге, недалеко от лагеря, на необычное озеро. Это была полузаросшая старица, к которой радиально подходили тропы, набитые копытными. Берег озерца был пологим и по выпуклому периметру исхожен — звери наведывались сюда очень часто. Поначалу Юрка решил, что это солонец. Ранее ему доводилось видеть солонцы, но те были на сухом месте. Обычно это была большая яма сложной конфигурации со следами интенсивной копанины.

Солонцы несложно было обнаружить по многочисленным тропам, ведущим к ним со всех сторон. На вид земля в них как будто была обычной. Никакого привкуса не ощущалось. Но по интенсивности разработки животными этих ям без сомнения можно утверждать, что в ней присутствует что-то такое, без чего животные не могут существовать.

На берегу озера копани не было. Судить о его глубине не представлялось возможным. Никто из старших коллег также не смог объяснить ситуацию, когда Юрка вечером рассказал об увиденном.

«А что, Васильич, если посидеть на озере ночку-другую, вдруг повезет?» — предложил Юрка.

«Пока погода стоит, некогда пустяками заниматься», — не совсем уверенно отреагировал начальник отряда.

«Свежего мяса не видали весь сезон, тушенка уже в горло не лезет», — раздались голоса в поддержку Юркиного предложения.

«Ну ладно, ладно. Раскричались тут. Вот дня через три устроим выходной, и тогда можно будет подумать над этим предложением», — успокоил народ Геннадий Васильевич.

Вот уже неделю стояла на редкость жаркая погода. Термометр даже в тени переваливал за тридцать. В тайге стояла изнуряющая духота. Одежда за день от пота просаливалась так, что к вечеру, подсыхая, становилась негнущейся.

Через три дня Геннадий Васильевич, как и обещал, объявил выходной. Это означало, что итээровцы займутся камералкой, рабочие будут топить баню, печь хлеб, заниматься заготовкой дров и другими хозяйственными делами.

Юрка подчистил хвосты по документации маршрутов, упаковал и подписал образцы и часам к трем был уже свободен. Студенты, ответственные за выпечку хлеба, раскладывали тесто по формам, горняки пилили дрова. В столовой все уже было прибрано. Юрка взял спиннинг и пошел вверх по реке, запуская блесну в каждую мало-мальски выраженную ямку и вдоль кромки водорослей. Несмотря на то что этот участок реки облавливался чуть ли не через день, щуки и окуни появлялись в них снова и снова. Дойдя до каньона, который нужно было обходить «поверху», Юрка присел на камне у воды, раздумывая, стоит ли идти дальше или на сегодня достаточно. В рюкзаке трепыхались две щуки килограмма по полтора и один окунь граммов на пятьсот — как раз на жарку. Правда, в этом случае собаки останутся голодными.

Юркино внимание привлекла необычная суматоха в каньоне. Присмотревшись, он увидел, как два ястреба охотятся за утками.

[mkref=465]

Река в этом месте на значительном расстоянии протекала среди отвесных базальтовых скал, достигающих метров тридцати в высоту. Два ястреба пролетали над скалами, выслеживая уток, какими-то судьбами оказавшимися в каньоне как в западне. Это были не крохали, наиболее привычные для этих мест, а обыкновенные кряквы. По берегам у воды здесь не было растительности, а в воде водорослей, и единственное спасение для уток было под водой. Как только утка показывалась на поверхности, один из ястребов тут же атаковал, снова загоняя несчастную птицу обратно под воду. Отчаявшись, птицы пытались взлетать, но возможность маневра была сильно ограничена скалами, а сверху сразу же пикировал ястреб, и чтобы избежать когтей, утке приходилось с высоты метров десяти-пятнадцати камнем падать в воду. В это время взлетала другая и, тоже подвергаясь немедленной атаке, вновь оказывалась в воде. Сильное течение несло эту карусель к выходу из каньона в сторону Юрки, где течение уже было значительно слабее. Юрка затаился, ожидая, когда утки окажутся на расстоянии выстрела, но, поразмыслив, опустил ружье. Как только течение вынесло уток из каньона, они тут же растворились в траве, растущей вдоль берега, а ястребы, покружив еще немного и убедившись в тщетности усилий, не солоно хлебавши полетели обратно в скалы поджидать следующую жертву.

Вернувшись в лагерь, Юрка отдал рыбу дежурным по котлопункту, а сам направился к Геннадию Васильевичу. Его не оставляло желание испытать счастья на озере.

Геннадий Васильевич заточенным, как пика, карандашом что-то выводил на топографической карте. Рядом сидел Виктор Иванович и крутил арифмометр, периодически отхлебыая из стоящей рядом обтянутой берестой консервной банки объемом никак не меньше литра.

Обсудили Юркин план. Геннадий Васильевич сомневался в успехе, так как, по его мнению, озеро — не солонец, и вряд ли сохатые посещают его часто.

ИМИДЖ ОХОТНИКА

Желающих провести ночь под елкой на берегу озера не нашлось, и Юрка получил санкцию на возможность отличиться.

Поужинав, он проверил карабин, явно играя на публику; долго точил свой охотничий нож, как бы намекая на опасность предприятия, в рюкзак положил веревку и топорик, который непременно брал во все маршруты.

До озера Юрка добрался быстро, еще засветло. В поисках подходящего места для засидки обошел чуть ли не все озеро, но ничего подходящего так и не нашел. В конце концов остановился на небольшом бугорке на самом берегу, рядом с наклонившейся в сторону озера толстой осиной. Лес вокруг был редкий, почти без подлеска. С трудом отыскав с десяток небольших елочек, воткнул их вокруг бугра, отмежевавшись от таежного мира этой призрачной оградой. Долго устраивался, подбирая удобную позу.

Потянулись минуты тревожного ожидания. Становилось прохладнее. Туман над озером быстро сгущался. Противоположный берег озера постепенно скрылся за его пеленой. Видимость упала до нескольких метров. Лес и озеро переходили на ночную жизнь. В тишине все чаще слышались шорохи и непонятного происхождения звуки, а на озере что-то булькало, то и дело слышалась какая-то возня, всплески, прямо у ног деловито сновали ондатры, и со временем эта какофония звуков нарастала и усиливалась. Клонило ко сну, но азарт охотника и ощущение опасности отгоняли дремоту.

Юрка периодически осторожно поднимался, оглядывая как из-за ширмы, на сколько позволяла видимость, береговое пространство.Ничего достойного внимания в поле зрения не происходило.

На севере летняя ночь коротка. Вечерняя заря плавно перетекла в утреннюю. Стали просыпаться птицы. На озере же возня и всплески только усиливались и наконец достигли такого уровня, что стало трудно даже определить источник их происхождения.

Юрка, прислушиваясь к этим звукам, пытался понять, что же это такое может быть, но так ничего и не придумав, решил подкрасться поближе.

Идти бесшумно по заросшему травой и мхом кочкарнику было трудно. То одна, то другая нога проваливалась в чавкающее пространство между кочек, и приходилось замирать, прислушиваясь и пытаясь отыскать твердое место для следующего шага.

[mkref=466]

Так постепенно пробираясь в сторону непонятных звуков, Юрка понял, что они идут не от берега, где их источником могли бы служить копошащиеся ондатры, а со стороны озера. Притом создавалось впечатление, что, несмотря на движение в сторону звуков, расстояние до них не сокращается. В конце концов Юрка решил взобраться на дерево, чтобы сверху попытаться осмотреть поверхность озера. Найти подходящее дерево оказалось не просто. С трудом вскарабкавшись по стволу наклонившейся в сторону озера осины метров на пять, Юрка понял, что все его усилия были тщетны — видимость не улучшилась, но здесь более явственно ощущалась динамика атмосферных процессов. Туман клубился, переливался, перетекал, редел и вновь уплотнялся, напоминая живое существо, впрочем, с заметной тенденцией к рассеиванию, и в этой ситуации оставалось только ждать.

Потянул легкий ветерок. Движение тумана усилилось, стали появляться прорехи, сквозь которые иногда просматривались верхушки деревьев на противоположном берегу. Через некоторое время в тумане мелькнула голова сохатого с огромными рогами, но тут же исчезла в очередной мутной волне. До сохатого было метров пятьдесят.

Зачем ему нужно было забираться на середину озера, было не понятно. Редкие сучья дерева не позволяли устроиться с комфортом — приходилось прилагать немалые усилия для того, чтобы держать равновесие, и поэтому о стрельбе не могло быть и речи.

В пелене медленно переливающихся волн тумана сохатый мелькнул еще пару раз — его положение заметно не изменилось. Это успокаивало. Удерживаться на дереве становилось все труднее — руки и ноги немели, и Юрка, чтобы не свалиться, решил спускаться сам.

Юрка осторожно прошелся по берегу, пытаясь определить наиболее удобное место выхода из воды. Берег на всем протяжении был пологий, без зарослей кустарника. Если учитывать, что зверь мог выйти на противоположный берег, ведь неизвестно, откуда он заходил в воду, то в этих условиях оставалось уповать лишь на везение.

Азарт охотника, идущего по следу, заставлял Юрку напряженно вглядываться в белое марево. Но, несмотря на увеличение радиуса обзора, сохатый все не появлялся в его пределах, и в конце концов Юрке пришлось смириться с предположением, что на сегодня удача проходит стороной. Возможно, сохатый почувствовал опасность, а может, и просто случайно направился к противоположному берегу.

Когда туман рассеялся настолько, что стало просматриваться, хотя и не без помех, все пространство до противоположного берега, Юрка окончательно убедился, что сегодня не его день. Сохатый находился у противоположного берега. Периодически опуская голову в воду по самые рога, он не спеша продвигаясь вдоль противоположного берега, удалялся от Юрки. Расстояние между ними было метров двести. Плохая видимость не оставляла никаких надежд на успешную стрельбу. Обойти озеро с заболоченными протоками в его оконечностях было также нереально, и Юрка скрепя сердце смирился с реальностью.

Но уйти, пока сохатый еще не вышел из воды, он все равно не мог. Впрочем, ждать пришлось недолго. Нахождение на открытом пространстве при свете дня, по всей видимости, не устраивало осторожного зверя, и он, важно выступая, выбрался на берег и с гордо поднятой головой растворился в таежной зелени.

«Ну ничего, и на старуху бывает проруха, — успокаивал себя Юрка. — В следующий раз я не оплошаю».

Пробираясь сквозь заросли по дороге в лагерь, Юрка решил не рассказывать о случившемся, чтобы не подрывать имидж удачливого охотника.