Охотничьи зори со странностями

В этом году весна была немного со «странностями». В конце марта солнце уже хорошо пригревало, вселяя надежды на раннюю весну, но в начале апреля иногда налетал сильный ветер, а вместе с ним и снег.

В Московской области открытие весенней охоты было запланировано на 14-е апреля, а в моей любимой Тверской с 28-го!

Время шло. Вся пернатая дичь уже прилетела.

На полях появились проталины с космами рыжей прошлогодней травы, в небе пели жаворонки и кувыркались чибисы.

Слаще музыки для охотника и не надо. Красотища! Простор и воля! Аж дух захватывает.

В таких местах и любят шастать в поисках подруг разодетые селезни разных пород.

Попасть на открытие охоты в Московской области не сложилось, и я планировал отгулять в Тверской.

С подсадной Катькой мой товарищ отохотился в Домодедовском районе, взяв трех кряковых селезней. Утка молодая, но работала вполне удовлетворительно.

26 апреля я уже был в деревне Стогово Бежецкого района у своих давних знакомых. Все формальности с получением разрешения на охоту были улажены. Мне дозволялось отстреливать до трех селезней и вальдшнепов в день.

О гусях и тетеревах не могло быть и речи. Опоздал к дележке. Передо мной и не стоял вопрос, где охотиться с подсадной. Места были определены еще много лет назад.

И вот я иду по высокой гриве, спускаюсь к небольшому озерку и на противоположной стороне вижу останки своего прошлогоднего шалаша, задней стенкой притулившегося к кусту. Осматриваюсь по сторонам и соглашаюсь, что место выбрано удачно.

Высаживаю Катьку на воду — пусть после дальней дороги освежится и покормится на вольных хлебах. Сам еще раз осматриваю шалаш и приступаю к его косметическому ремонту, не выпуская из поля зрения подсадную, а то еще ненароком «огуляет» ее какой-нибудь шустрый кавалер.

Читайте материал "Алкоголь после охоты: закон и наши реалии"

Заделываю переднюю стенку, особенно низ, чтобы он был хорошо закрыт. Если селезень сядет вдалеке и начнет подплывать к утке, то наверняка заметит мои движения. Рву старую траву и маскирую шалаш. В прошлом году я охотился из него, только с другой подсадной. И ничего, неплохо поохотился.

Забираюсь в шалаш и оглядываюсь по сторонам. Делаю для обзора и стрельбы оконца. Теперь все хорошо. Вдруг Катька зашлась в страстной осадке, и послышалось мелодичное жвяканье крякового селезня, так сладко ласкающее слух.

Быстро выбираюсь из укрытия, но селезень продолжает кружить над нами, не обращая на меня внимания. Сердце радостно затрепыхалось в груди — охота будет! Прилетай завтра, приглашаю я его, тогда и поговорим.

28 апреля, еще затемно, я пришел к озерку и занялся подготовкой к охоте. Первым делом высадил утку на воду. Еще темно, а народ уже стреляет вовсю. Кого они видят? Катька полощется, охорашивается. Ловко головой плескает на себя воду, трет затылком спинку и щелочет клювом.

А я тем временем неподалеку от берега высаживаю чучела крякового селезня и утки. Катька закончила охорашиваться, немного повертелась и выдала первую квачку. Заработала! Да я и не сомневался.

Посмотрел по сторонам и заметил с десяток гусей, пролетающих почти рядом со мною, хоть за лапы хватай! Эх, жаль, нет у меня на гуся разрешения, мелькнула в голове мысль.

Пока еще ничто не нарушило нашего уединения. Рассвет набирает силу. Катька изредка подает квачку. Ее зовущий голос вселяет надежду на хорошую охоту. Неожиданно она зашлась в страстной осадке. Жвяк, жвяк, и метрах в семи от утки, выставив оранжевые лапки вперед, сел крякаш. Быстро беру его на мушку.

Как найти такие слова, способные передать чувство, охватившее меня от приятного ощущения дружеского толчка ружья в плечо? Мы одно целое! Гремит выстрел, и через просветы шалаша вижу, как селезень, опустив голову в воду, закружился на месте. Поздравляю Катьку и себя с первым трофеем.

Серенький рассвет набирает силу. Со всех сторон слышится частая стрельба. Внимательно смотрю по сторонам. По опыту прошлых лет знаю, что сейчас начнется «броуновское движение» охотников по угодьям.

Читайте материал "Медведя можно убить хворостиной"

А Катька, молодец, свое дело знает. Квачка за квачкой, и вновь горячая осадка. Селезень сел метрах в тридцати от нее. Подозрительно поглядывает на шалаш. Далековато. Вот он успокоился и, жвякая, направляется к утке. Ближе, еще ближе подпускай, уговариваю сам себя. Теперь можно. Жму на спуск.

Выстрел — и опрокинутый снарядом дроби селезень засучил лапками. Катька, грациозно умывшись, и не обращая внимания на жертву, продолжила свою роль искусительницы.

Краем глаза замечаю движение на противоположном берегу в кустах. Понял, нас выследили. Вылезаю из шалаша со словами: «Катька, на нас начали охотиться». Увидев меня, стоящего столбом, охотник, как ни в чем не бывало, забросив на плечо ружье, проследовал мимо.

Я снова забрался в шалаш, но через некоторое время услышал разговор. И я снова выбрался из укрытия. Прямо к нам шли два охотника с ружьями наизготовку. Поравнявшись со мной, они поприветствовали меня, а заметив на воде селезней, поздравили с удачей. И заодно посоветовали снять утку, мол, слышите, что вокруг творится, не ровен час какой-нибудь сжигаемый горячей страстью сумеет скрасть тебя, дед, вместе с уткой.

Да, подумалось мне, нагрузка на общедоступные угодья огромная, а рядом охотхозяйства олигархов, и там изредка раздаются выстрелы по гусям.

Селезни для них — это несерьезно. Вход туда простому охотнику воспрещен. Вот такая она теперь, охота.

Поблагодарив за совет, я не стал забираться в шалаш. Стрельба по всей округе шла непрерывная, как на войне. Я стоял в раздумье. Заканчивать охоту еще рановато… Тут мои мысли были прерваны внезапно приводнившимся чирком-трескунком, не обратившим на меня внимания. За что и поплатился.

Теперь с полным моральным правом могу заканчивать охоту. Норму выполнил.
Не торопясь собрал свое имущество и отправился к машине. Погода была так себе. Временами принимался идти дождь, сопровождаемый сильным ветром.

Вечером я отправился на тягу, хотя предполагал, что она из-за непогоды может и не состояться. Холодно и сыро. Стою на знакомой просеке, шум деревьев не позволяет все четко слышать.

Несколько раз надо мною проносились быстрокрылые стайки свиязей, летящих на кормежку. Но вальдшнепа так и не услышал. Пришлось ни с чем возвращаться домой.

29 апреля стрельба стояла такая же несмолкаемая. Довольствовался двумя селезнями.

В последующие дни на меня выходили, и не раз, другие охотники. Потом как-то подошли трое «гусятников», обвешенных профилями, и предупредили, что в угодьях Росгвардия проводит проверку, и посоветовали сниматься.

Читайте материал "Волк-меланист стал добычей Кировских охотников"

Вскоре я встретил охотинспектора района В. Соколова, который подтвердил, что проводится такая проверка. Да я и сам заметил, дикая стрельба в угодьях прекратилась.

Охотинспектор выразил сожаление, что сотрудников Росгвардии больше интересуют вопросы хранения и ношения оружия охотниками, а не соблюдение ими правил охоты. На что я заметил — дело хорошее, вон как стало тихо в угодьях, а чтобы охотники строго выполняли требования правил охоты, надо к росгвардейцам подключать и специалистов охотнадзора. Пользы будет больше.

Такой положительный опыт следует распространить и на всю Россию. Тогда не будет сообщений, что браконьеры в год истребляют тысячи копытных и десятки белых медведей.

В последующие дни охота была так себе, по погоде, которая не баловала теплом. В некоторые дни я вообще оставался без трофея. Селезней стало заметно меньше, да и моя Катька как-то поскучнела.

Видимо, сказался на ней затянувшийся с 14 апреля охотничий праздник. За восемь дней охоты было добыто шесть кряковых, широконос и чирок-трескунок.

В эту весну я остался без традиционного вальдшнепа. Погода подвела. Сердечно простившись с хозяевами, 6 мая я отправился домой.