«Ля Березина!» и «Доннер веттер!», морской закон и «Ля Угра!». Глава 1
«Ля Березина!» и «Доннер веттер!», морской закон и «Ля Угра!». Глава 2
«Ля Березина!» и «Доннер веттер!», морской закон и «Ля Угра!». Глава 3
Шерше ля фам и «Ахиллесова пята» Адмирала. Шморгалка и «дело пахнет керосином»
В бане, на рыбалке и в туристическом походе все равны. Особенно когда они не при исполнении должностных обязанностей. Поэтому и над Адмиралом тоже шутили, тем более, что он имел множество «кровников», нажитых им при исполнении общественных обязанностей.
То, что ему очки заклеят изнутри лекопластырем, осторожно стянув с носа, когда он задремал на пляже, а потом аккуратно вернув их обратно – ну это детский лепет, и скорее всего это было женских рук дело.
Потом Адмиралу подрезали «шморгалку» - шпагат метровой длины с узелком на одном конце и с палочкой – ручкой, привязанной за середину к другому концу.
Этой «шморгалкой» он заводил Тюммлер, дерг – и мотор завелся, как швейцарские часики. Адмирал даже бравировал такой четкой работой мотора, с победным видом поглядывая на свидетелей – учитесь, мол, пока я жив.
Вот ему эту «шморгалку» и подрезали около самой палочки, оставив буквально несколько ниток.
Чтобы завести мотор с первого раза его надо было дернуть достаточно резко, что было неудобно в тесном кокпите байдарки. Поэтому Адмирал обычно садился на кормовой край кокпита и уже оттуда дергал со всей силы.
Так было и в этот раз – дерг – и Адмирал за бортом! Под ликующие крики «кровниц» - есть контакт! Сработало! Знай наших! Так его, так! Пусть грехи смоет!
Стихших не сразу даже после того, как Адмирал вынырнул, отфыркиваясь как морж.
Байдарку он выловил быстро, а вот очки, которые он утопил при принятии этих водных процедур, мужчины вылавливали довольно долго, но выловили.
В данном конкретном случае это было явное «шерше ля фам».
О чем мужики адмиралу и сказали из мужской солидарности. Ты бы с ними поделикатней обращался, что ли, а то от них ведь теперь можно ожидать чего угодно – посоветовали они напоследок.
Врут, не возьмут! И Адмирал приделал к дужкам очков две резинки, одну натягивал на затылок, а другую одевал на шею, чтобы очки, даже если бы и соскользнули, все равно не упали бы в воду.
И «шморгалку» перестал оставлять на моторе.
Вообще-то всеми этими розыгрышами занимались в основном мужчины, которым и сам бог велел не оставлять безнаказными любые выпады соперников, да и были они технически более грамотными, чем их жены.
Вот они и «брали» Адмирала техническими штучками. Весьма неожиданными.
Так они, я даже знаю кто, после очередного «силового» воздействия Адмирала с целью отправки за картошкой, подсолнечным маслом и еще кучей всякой всячины, включая керосин для керосиновых ламп и керогазов, попавшихся первыми под руку рыбачков - для которых считай целый день потерян, решили малость «остепенить» адмирала, да и просто похохмить.
Все прекрасно знали, и сами это делали неоднократно, что, предчувствуя, что в очередной раз кончаются запасы провианта и вот-вот их надо будет пополнять, все старались после завтрака не попадаться Адмиралу на глаза, и он действовал по принципу «кто не спрятался, я не виноват».
Они взяли и втихаря слили из бачка мотора и из карбюратора бензин с маслом и плеснули туда осветительного керосина.
Утром Адмирал собрался на подводную охоту на «дальние промыслы», загрузил байдарку, усадил туда своего постоянного компаньона по таким вылазкам и…. мотор не заводился. Ни в какую!
Часа два экипаж «пакетбота» яростно дергал мотор, продувал цилиндр, искал искру, которая и так была такая, что ей можно было лошадь убить, чистил жиклеры, устраивал заклинания и пляски с бубном, яростно ругался, вспоминая всех создателей Тюммлера вплоть до седьмого колена и даже грозился разобрать мотор по винтикам и разбросать его в разные стороны - ничего не помогало!
Мужики сначала участливо давали советы, потом говорили, что мотор приобрел стойкий иммунитет против всех адмиральских ругательств и тут никакими административными мерами, которые привык применять адмирал к людям, не поможешь, а под конец вообще прозрачно заявили, что бог – он все видит, бог шельму метит, вот и его, адмирала, наказал за грехи его тяжкие, не иначе.
А кругом собирались зрители, соучастники розыгрыша, свидетели адмиральского фиаско.
И громко, чтобы все слышали, общались между собой – а помнишь, как Адмирал тебя за молоком отправил на пастбище к пастуху, и тебе пришлось там в первый раз в жизни доить корову?
А ты то помнишь, как тебе пришлось в деревне копать молодую картошку? Целый мешок! А затем еще и перекапывать этот огород – по требованию бабули, да под ее возгласы – без огрехов паши, сынок, без огрехов.
Потому как Адмирал приказал без картошки не возвращаться? …
Сдаюсь! Капитулирую! Помогите мне с мотором, черти полосатые, а то утоплюсь в расцвете сил, или с ума сойду с вами, придется всем вам отвечать перед государством за потерю ценного кадра – дядя Боря отчетливо понял, что его разыгрывают, да еще и при всем честном народе, и решил юмором взять вверх, зайти с такой вот неожиданной стороны.
Но именно этого от него и ждали.
Вот так бы давно и сказал, это мы мигом – отец подошел к мотору, шутливо перекрестил Тюммлер и потребовал, чтобы Адмиралу завязали глаза – чтобы не сглазил, иначе он результат не гарантирует.
Зрители вытянули шеи – что же отец будет делать дальше? А дальше отец открутил крышку карбюратора, вымакал из него керосин тряпочкой, плеснул туда бензину, снял провод со свечи, прикрыл заслонку и пару раз нежно, не торопясь, прокрутил двигатель «шморгалкой» - чтобы свежая бензосмесь заполнила цилиндр.
Надел обратно провод на свечу и дал команду – Адмирал, заводи, все готово!
Не верю – как Станиславский заявил Адмирал, так не бывает, пять минут и все готово? Я его уже полдня дергаю. А если не заведется, что тогда?
Даю гарантию, что заведется с первого рывка – ответил отец, а если не заведется – с меня бутылка водки в качестве утешительного приза, а вот если заведется, то с тебя – литр коньяка, идет?
По рукам, ответил Адмирал и рванул «шморгалку».
Мотор завелся с первого рывка, Адмирал радостно закричал «Наша взяла!», скомандовал компаньону «По местам стоять, с якоря сниматься!» и они отчалили вниз по течению на подводную охоту.
Народ уже начал было расходиться, думая, что представление законченно, но тут «пакетбот», который не успел даже скрыться за поворотом, отчаянно задымил и начал сбавлять ход, а потом и вовсе резко свернул к берегу, а экипаж выскочил на берег как ошпаренный – в байдарке ведь была канистра с бензином, не дай бог пожар на борту! На воде ведь нет ничего страшней!
Дым рассеялся и стало видно, что экипаж озабоченно проверяет судно – не горит ли где чего, и, убедившись, что слава богу не горит, приступил к «реанимации» Тюммлера.
Картина была любопытнейшая – дерг, и мотор взревывал, выпускал очередное облако дыма и тут же глох. Дальше взревывал Адмирал и слышалась непереводимая игра слов и все повторялось, и еще раз, и еще раз …
А отец с товарищем, которые между прочим сегодня опять, третий день подряд, давно уже должны были быть в деревне и закупать провиант, спокойно покуривали и злорадно строили планы куда именно они рванут на подводную охоту как только отправят в деревню Адмирала – вместо себя.
Минут через пятнадцать «пакетбот» под веслами пришвартовался к берегу, а Адмирал подошел к мужикам на поклон – еще раз сдаюсь. На милость победителей!
Ставлю еще литр коньяка из адмиральских запасов – разберитесь с мотором ради всего святого, ведь без него все мы как без рук!
И вдруг вспомнил про свои утренние распоряжения – а кто это в деревню не поехал? А почему? А что мы на ужин и завтрак есть будем? Бурьян? Или кашу из топора?
Вот тут и наступил апогей и торжество справедливости – не нужно нам еще одного литра коньяка, пьянству – бой, но вот в деревню сегодня придется тебе поехать, Адмирал.
Вот тебе список, вот деньги, сумки и ведра под молоко вон в той байдарке, так что поторопись, пока доплывешь, да картошки накопаешь, да всего прочего, глядишь, и к вечерней дойке поспеешь, и молочка неснятого, как ты учил, привезешь.
И не затягивай с отплытием, а то на ужин опоздаешь, тогда придется вам еще и посуду драить – ничего не попишешь, морской закон!
И это, литр коньяка купить не забудь! Тот литр, что проиграл.
А мы пока мотор отремонтируем, тут подумать надо, разобраться, время требуется, квалификация, сам понимаешь.
Чертыхаясь и горюя о потерянном дне, о расшатанных стальных нервах, а более всего о моторе, байдарка с Адмиралом под двумя парами весел отчалила в деревню, располагавшуюся километрах в пяти выше по течению – им было часа два махать до нее веслами против быстрого течения.
А отец с товарищем слили керосин из бензобака и из карбюратора Тюммлера, промыли и заполнили систему свежим бензином, попили кофейку и укатили на «пакетботе» догонять Адмирала, прихватив с собой подводное снаряжение для охоты.
Мы ведь не звери какие, пояснял отец окружающим – сдадим ему аппарат, пусть летит в деревню, а то на ужин без хлеба и без молока останемся. И без коньяка – непорядок!
Обрадуем Адмирала, сделаем его счастливым, а то он окончательно потеряет веру в технику и в нашу квалификацию, пусть взбодрится и выполнит общественные поручения и свои обещания. Глядишь, и он повысит свою квалификацию, например коров доить научится.
А мы тем временем поохотимся.
По возвращении из деревни Адмирал заявил на ужине всем собравшимся – вот все вы видели сегодняшнюю шутку. Вот вам всем наглядный пример как надо делать человека счастливым. И меня сегодня сделали счастливым – моторчик то работает!
А то я уже думал, что стою перед дилеммой – то ли мотористом становиться, то ли учиться доить коров.
Но все обошлось и я по настоящему счастлив, спасибо, тебе, Саша!
Призываю всех вас правильно реагировать на шутки товарищей и становиться все счастливей и счастливей. И выставил на общий стол литр коньяка.
Почти библейская история, Адмиральские «соленые» шутки, змей – искуситель, пятнистые туристы и разгромленный лагерь
Ничто человеческое не чуждо даже адмиралам, да и дурной пример заразителен, а тут еще и представившийся Адмиралу случай, упускать который было не просто глупо, но даже и грешно – сам Бог велел!
Тут одним разом можно было всем показать каково адмиралов обижать и заставлять их учиться коров доить! И делать Адмирала счастливым!
Вот Адмирал и не устоял, не смотря ни на какие конвенции и угрозы штрафных санкций!
Дело было в конце завтрака, когда большинство сидело на бревнышках вокруг костра, допивая чаек, какао и кофеек, покуривая и похрустывая различными баранками, печеньками, карамельками – этакая сладостная расслабуха перед очередным днем, полным трудовых свершений и всяческих приключений.
И приключения не заставили себя ждать – наш адмирал, сверкая очками и ловко управляя двумя хворостинами, бегом пригнал в лагерь здоровенного, метра под два длиной, матерого ужа, который извиваясь и шипя от ужаса, на предельной скорости улепетывал от него куда глаза глядят. Но палочки направляли его в гущу событий.
Этот здоровенный уж, размерами смахивающий то ли на библейского змея-искусителя, то ли на былинного Змея-Горыныча, неожиданно для всех, да и для самого себя тоже, шипя как перегретый утюг на мокром белье, или как трогающийся с места паровоз, извиваясь и разбрасывая всяческие кружки и миски, стоящие на земле и оказавшиеся на его пути, влетел в гущу этой коллективной «нирваны».
Никаких слов чтобы во всей красе описать то, что произошло дальше, не найдет никто и никогда!
В русском языке они конечно же есть и даже очень громогласно звучали в этот момент, но, в целях сбережения ушей читателей, я их приведу в обобщенной, рафинированной фразе - «Ля-а-а-а Березина!!!!», принятой в подобных случаях у французов по итогам Отечественной войны 1812 года.
Абсолютно необходимо добавить перед «Ля» соответствующую моменту вторую букву русского алфавита.
Я вообще думаю, что сами французы в 1812 году произносили эту фразу именно так, и никак иначе. Немного «грассируя» чисто по-французски и немного заикаясь на «Б» и здорово растягивая букву «Я» до продолжительного «А» чисто по русски.
Вот именно с подобными выражениями, а также с истошными криками «Господи помилуй!», «Какой Ужас!», «Батюшки!», «Мамочки!», «Караул!», «Спасайся кто может!», просто «АААА!!!» различной тональности – от дисканта до оперного баса, переходящего в рев, и т.д., а в основном с переходящими в ультразвук детским и женским визгом, вся компания буквально взорвалась и рванула в разные стороны, кто в кусты, кто в речку, кто куда, сметая на своем пути все – и палатки, и сохнувшие на веревках спальные мешки, и прислоненные к деревьям удочки, и чуть ли не сами деревья, оказавшиеся на их дороге.
В лагере остался один адмирал, но и он, оценив масштабы бедствия и грозящие ему последствия, предпочел мгновенно ретироваться - до успокоения народных волнений.
Чуть ли не полдня собирали разбежавшихся по «городам и весям» особо впечатлительных туристок и ребятишек, аукаясь на весь берег, потом сообща приводили в порядок разгромленный лагерь, вели поиск и ревизию разбросанной посуды, продуктов и ремонт поломанных удочек – они тогда были из бамбука и ломались при неаккуратном обращении легко и непринужденно.
Заодно вытаскивались всяческие занозы, мазались зеленкой и йодом ссадины, синяки и царапины.
Весь бивуак кипел и клокотал как после сражения - «кто кивер чистил весь избитый, кто штык точил, ворча сердито, кусая длинный ус…».
И строились самые кровожадные планы относительно отмщения этому высокопоставленному шутнику, особенно у женщин.
Была даже попытка организовать облаву на беглого адмирала в окрестных лесах!
А тетя Натэлла, жена дяди Бори, глядя на все это уже считала себя практически вдовой – ведь ее мужа дамы обещали и на первом же суку вздернуть, и на рее повесить, и протянуть под килем всей эскадры из десятка байдарок как только его поймают, и еще сулили ему всякие страсти-мордасти.
И тут же сочувствовали ей – Натэлла, как ты с ним живешь?
Спецоперация Адмирала по подавлению мятежа, пиратская черная метка, «ход свиньей» и «Ля Угра!»
Наш флотоводец тоже зря времени не терял, отлично понимая, что его ждет по возвращении в родную гавань. И принимал экстренные превентивные меры.
Весьма экстраординарного характера.
Пока все бегали по лесам, он умыкнул семейный кошелек и рванул на байдарке вниз по течению в дальнюю крупную деревню.
Там он буквально скупил все сельпо, загрузил весь этот «калым», выкуп за самого себя в байдарку и, треща бортовым моторчиком «Тюммлер», бесстрашно отправился на встречу с бунтующей эскадрой!
Встречать его собрался весь лагерь, и встреча эта протекала очень бурно. Измазанные зеленкой и йодом, пятнистые как леопарды, бунтари грозно кричали – несите ему пиратскую черную метку! И пеньковую веревку! И мыло не забудьте!
На рею адмирала, на рею! – практически хором орал берег.
Но эта встреча ничуть не смутила адмирала, пришвартовав байдарку и поддернув ее на берег, он молча вытащил из кокпита целый ящик шампанского и пошел на абордаж на бунтующую толпу!
Все просто онемели от неожиданности. Грохнув этот ящик со звоном на песок, адмирал заявил – специально для дам, вмиг обезоружив самую опасную часть бунтарей.
Потом он извлек из недр трюма ящик лимонада и поставил его рядом, заявив – все лучшее – детям! Мы, ребятня, заорали «УРРРААА!» и кинулись к дяде Боре, уже полностью разрядив атмосферу. А он добавил к этому ящику целое ведро конфет!
Но и это далеко не все.
Напоследок он извлек ящик коньяка и скромно объяснил мужчинам – водка в сельпо дефицит, сами понимаете, остался только коньяк, так что не обессудьте, мужики!
И уж полный фурор произвела демонстрация двух мешков, один из которых заверещал поросячьим голосом!
А в другом оказалась молодая картошка и всякая зелень с деревенского огорода, данная хозяевами поросенка в довесок – за то, что покупатель не торговался. И яблоки, эти просто всучили дяде Боре совершенно бесплатно, зная, что в лагере полно ребятни.
Все, была полная победа адмирала – он взял в плен всю эскадру и без единого выстрела!
И полностью восстановил свою репутацию и залечил душевные раны прекрасной половины человечества.
«Пиррова победа» и пир горой. Вепрь, зажаренный на вертеле, хмельные реки… «Ля вот это жизнь» и, в пику французам – «Ля Угра!»
Кроме душевных ран тети Натэллы – конечно же, втайне гордясь своим мужем, она все же горестно причитала по семейному бюджету – по миру пустил разбойник, семью обездолил, без ножа, душегуб, зарезал, пират, корсар, флибустьер и еще много «соленых» морских словечек. Но уже наедине, на ушко.
А вечером был пир горой! И концерт! И тосты!
Под звездным небом теплой ночи середины августа, на берегу реки, после «голодного» дня – обеда за суетой не было, да о нем никто и не вспоминал.
С нагулянным на свежем воздухе зверским аппетитом, после смены острейших впечатлений – такое не забывается всю жизнь.
Была печеная молодая картошка в мундирах, посыпанная укропчиком - на гарнир, поджаренный на огне хлеб, малосольные огурчики и маринованные грибочки, печеные на противне яблоки с сахаром и корицей – для детей, а гвоздем программы был конечно же поросенок, зажаренный на вертеле, как в стародавние времена, на костре, ночью, в искрах от притушенного почти до состояния углей костра, но нет-нет, да и вспыхивающего пламенем из-за капающих капель жира, фантиков от конфет и яблочных огрызков – для аромата.
И в этой полутьме, при лунном свете, в отблесках костра, в тесном кругу друзей и единомышленников, сидящих около поистине царского блюда, рекой лились лимонад, коньяк и шампанское, которыми нет-нет, да и спрыскивали поросенка, скорее для антуража, для создания атмосферы.
И звучали тосты – «За находчивость!», «За щедрость!», «За дружбу!», «За туристов!» «За Угру» - дело было на Угре. «За наших жен!» и даже «За змея-искусителя!», «За здоровый авантюризм!», а потом, намекая на рост и нахрапистость Адмирала – и «За очень здоровых авантюристов!», и т.д.
Хрустальных фужеров к сожалению не было, так что взрослые пили из кружек, наливая по глотку – чтобы на всю ночь хватило, отличие от нас – нам лимонада наливали по полной стопке, от пуза.
И в эту ночь никто не укладывал нас спать как стемнело, не загонял в палатки.
И самые поджаристые, сочные и вкусные кусочки этого первобытного жаркого наши мамы подносили нам, ребятишкам, срезая прожарившиеся места с поворачиваемого на вертеле «вепря» и, чуть остудив, передавали их в мисках в наш уголок, не разбирая своему, или не своему чаду, следя только чтобы досталось всем, глядя по возрасту и размерам ребенка, а то ведь некоторые из них и лопнуть могут.
От обжорства и лимонада. И от обилия впечатлений.
Крутилось звездное небо над головой, крутился поросенок на вертеле, крутились оживленные разговоры, смешные случаи из жизни, постепенно срезались прожаренные места с жаркого и пустели бутылки.
Звучали песни, какие же прекрасные были песни!
И все веселее и задорнее становились тосты и предложения.
Тут то и родилось предложение в пику французам переиначить смысл их трагического выражения «Ля Березина!» - на противоположный, означающий высшую степень одобрения и восхищения.
И зазвучало – «Ля Адмирал!», «Ля адмиральский поросенок вместе с Адмиралом и тысячью похожих на него чертей!» - кричали малость хулиганившие в этом тосте захмелевшие дамы, «Ля вот это жизнь!», «Просто ля, ля, ля, ля, ля!», «Ля Угра!» и еще много всего.
Мужчины были практичней – Адмирал, ты ужо планируешь пригнать следующего ужа? – явно намекали они под общий хохот на продолжение этого банкета!
А может нам в следующий раз куда-нибудь на Ахтубу податься – там змей навалом? Подобные предложения тоже лились рекой …
Но все хорошее кончается, нас, уснувшую ребятню, мамы уже давно разнесли по палаткам и сами рядом уснули, мужчины сгрузили остатки поросенка в ведра, поставив их к тлеющим углям и залив водой с расчетом, что все допреет к завтраку, останется только посолить и макарон засыпать и все, завтрак готов.
А поутру адмирал еще раз поразил весь коллектив до глубины души, достав из под деки байдарки ящик пива и пакет «шипучек» - были такие для быстрого приготовления газировки.
Которые у нас сразу же отобрали и выдавали как величайшую драгоценность в обмен на примерное поведение.
И сраженное напрочь такой заботой провинившегося адмирала, общество единогласно постановило возместить Нечецким этот незапланированный банкет, раскидав затраты на всех участников похода.
Услышав этот вердикт, дядя Боря, поправив запотевшие очки, победно посмотрел на свою супругу и приступил к выполнению своих адмиральских обязанностей.
Как и каждое утро.
Проведя краткий утренний «развод», он, потирая руки, сказал - ну, други мои, по местам - а я пойду еще кого-нибудь пригоню, и не обязательно ужа.
Так что далеко не расходитесь.
Юмор всегда должен присутствовать на отдыхе – это ведь тоже своеобразный вид отдыха, да и сближает он, юмор то, как и совместная работа, как и совместные походы.
Продолжение следует...
Комментарии (0)