Феномен ножа из рессоры

Знаменитые «медвежьи» кинжалы Самсонова были широко известны в России и за рубежом, причем еще при жизни автора и тем более после его смерти цены на его ножи увеличивались многократно.

Сегодня трудно понять, почему в конце XIX века такое внимание уделяли так называемым «медвежьим» кинжалам и ножам.

Но объясняется это просто.

Хороший кинжал считался оружием последнего шанса, а с учетом того, что многие охотники еще пользовались дульнозарядным оружием, быстро перезарядить которое не представлялось возможным, важно было иметь хороший и крепкий нож, способный дать охотнику пусть небольшой, но шанс при нападении на него крупного и опасного зверя (в принципе в России все так и осталось, кроме дульнозарядного оружия).

За границей же оружием последнего шанса стал крупнокалиберный револьвер или пистолет, и большой охотничий нож стал чисто декоративным или статусным предметом.

Но вернемся в девятнадцатый век. Охотникам нужен был хороший, крепкий и, что немаловажно, красивый нож.

Абсолютное лидерство в этом сегменте принадлежало американским ножам компании «Роджерс» (Joseph Rodgers & Sons Ltd), крупнейшего производителя ножей в городе Шеффилде. Это были огромные, традиционные для Америки ножи по типу Боуи, с неповторимым дизайном.

Судя по всему, именно они, широко представленные в российских каталогах, стали прототипом или, по крайней мере, идеей создания ножа Самсонова.

В каталоге торгового дома Фальковского подобный нож можно найти под № 358, он описывается как «охотничий нож-кинжал Роджерса, небольшого размера, но с более широким клинком длиной около 5 1/8 дюйма, работа высокого качества.

Самсонов был мастером-кустарем, великолепно умевшим работать со сталью, но не обладавшим достаточным опытом в проектировании самих клинков, а точнее, их форм.

Ничем другим нельзя объяснить тот факт, что форму ножа предложил не Самсонов, а егермейстер великого князя Николая Николаевича младшего Михаил Владимирович Андриевский.

В 1894 году в журнале «Природа и охота» он опубликовал статью «По поводу вновь изобретенной механической рогатины», в которой подробно описал историю создания «медвежьего» ножа: «Самым удобным я считаю нож американской системы с небольшими, сделанными лично мною изменениями в форме.

Этот нож имеет обоюдоострый клинок, который заострен к концу. С выемками по бокам, шесть вершков длины (26,7 см), один вершок ширины (4,45 см) и восемь миллиметров толщины. Лезвие ножа отделяется от рукояти стальной перекладиной; рукоятка, изготовленная из крепкопородного дерева, держится на клинке широким винтом.

Носится этот нож на черном поясном ремне в деревянных, обтянутых черной кожей ножнах, концы которых отделаны вороненой сталью.

Размеры ножа и его баланс рассчитаны так, что он удобно держится в руке и им отлично можно рубить, резать, колоть и вспарывать брюхо натиском кверху или книзу. Первый такой нож отлично изготовил мне тульский мастер Егор Самсонов, а затем такие ножи стали делать на Златоустовском казенном заводе».

В дневнике за апрель 1887 года имеется запись о ноже, послужившем Андриевскому образцом: «Всегда ношу с собой охотничий американский нож, которым можно и рубить, и колоть; им соорудили плот».

При этом егермейстер прямо сказал, что за основу им был взят нож Боуи фабрики «Роджерс», в которые он внес ряд удачных изменений.

Новый нож Самсонова, как и его американский прототип, был достаточно большим — 25–26 см длиной, до 1 см толщиной и до 5 см шириной. Сегодня такие размеры, особенно толщина клинка, кажутся чудовищными, но тогда это было нормой.

С появлением ножа связана интересная история. У Михаила Владимировича был постоянный оппонент — князь Ширинский-Шихматов, известный охотник-медвежатник, написавший множество статей и книг об охоте на медведя.

Даже он признал (впрочем, не назвав автора дизайна), что нож Самсонова и его форма очень удачны. «Из охотничьих ножей, — писал он в своей книге, — пригодных для охоты на медведей, по моему личному мнению, лучший — это нож, изготовленный Самсоновым в Туле».

Одним из секретов ножей Самсонова является высокое качество применяемых сталей. Для изготовления клинков американских ножей использовали широко распространенную тогда сталь Cast Steel, что в переводе означает «литая, или тигельная сталь» (ее часто применяли для производства пружин и рессор).

Сегодня этот сорт стали известен в Великобритании как EN8 или 080М40, в Европе она именуется С40, С45, у немцев это 1.0511, 1.1 186, у американцев — 1039, 1040, 1042, 1043, 1045.

Это сталь с высоким содержанием углерода (0,36–0,44 %), кремния (0,1–0,4 %), марганца (0,6–1,0 %). При цементации (поверхностной закалке) твердость изделия из нее можно довести до показателя 50–55 HRC.

В то время получить такую твердость и далеко не хрупкий клинок было нелегко, поэтому основной секрет заключался в обработке стали.

В литературе встречается мнение, что ножи Самсонова делались из каретной рессорной стали. Что ж, вполне возможно, но мне наиболее вероятным кажется, что клинки перековывались из рессор железнодорожных вагонов, возможно сломанных.

Есть версия, что рессорная сталь, долгое время находящаяся под нагрузкой и даже ржавеющая, приобретает особые свойства. В пользу этого мнения говорит то, что в 1869 году в Туле были созданы паровозные мастерские, которые занимались не чем иным, как ремонтом подвижного состава — паровозов и вагонов всех систем, поэтому проблем с рессорами у Самсонова не было.

Повторить качество стали мастера попытались в советское время на заводе «Серп и Молот», и результаты получились хорошие: клинки выдерживали давление пресса от 10 до 12 тонн. Однако достичь показателей клинков Самсонова 14 тонн так и не удалось.

До нас дошло описание процесса изготовления клинка: «Рессорная сталь отжигалась в кузнечном горне, куда загружался березовый или дубовый уголь. Воздух подавался с помощью ручных мехов.

Затем раскаленные листы правились на наковальне. Из них ручным слесарным способом заготавливались клинки.

После этого все детали подвергались цементации, регенерации, закалке, отпуску и старению. В продолговатую канавку, сделанную в горящем угле горна, закладывались заготовки клинков. Сверху и снизу они засыпались карбюризатором и древесным углем.

Все это нагревалось до 900–925° и выдерживалось в течение 4–5 часов из расчета, что в один час проникновение углерода в деталь происходит на глубину 0,1 мм. После охлаждения заготовки нагревались вновь до 900°, но уже без карбюризатора.

В течение трех часов происходила регенерация цементируемого зерна, то есть равномерное распределение углерода по всей поверхности детали. Затем каждая из них погружалась в ванну с маслом.

Наполовину остывшие заготовки выдерживались на воздухе до появления синего цвета, то есть до температуры отпуска в 300–325°.

После этого их опять погружали в ванну с маслом, где они окончательно охлаждались, и сразу же их вновь разогревали до температуры 150–175°, выдерживая в таком режиме в течение двенадцати часов.

После охлаждения все детали вытирались ветошью и подвергались окончательной механической обработке. Режущие грани охотничьего ножа доводились оселком».

Но надо учитывать, что Самсонов был кустарем, у него не было инструментов и оборудования, которые позволили бы точно выдерживать температуру; он все делал исключительно по интуиции. В этом было что-то магическое: мастер-индивидуалист создавал клики, которые невозможно повторить в заводских условиях.

Возможно, именно поэтому ножи Самсонова высоко ценились при жизни мастера и еще больше после его смерти.

Надо отметить, что ножи были высоко оценены и официальными представителями «от охоты». Так, Самсонов получил право называться поставщиком Императорского охотничьего общества и право наносить на клинки шестиконечную звезду, подтверждающую признание высокого качества.

Кроме того, на клинках мастера ставилось его личное клеймо:

«ВЪ ТУЛЪ ЕГОРЪ САМСОНОВЪ» или «ЕГОРЪ САМСОНОВЪ ВЪ ТУЛЪ».

Отделка ножа проста и даже аскетична; как сказали бы сегодня, нож обладает функциональным и лаконичным дизайном. На заказ выпускались украшенные образцы, но все украшения находились на ножнах, что подчеркивало высокую функциональность оружия.

Форма клинка была очень удачной и не принадлежала эксклюзивно Самсонову, поэтому параллельно выпускались ножи такой же формы, но сделанные «Златоустом» или «ШАФом» как более доступные, нежели ножи от Самсонова.

Сегодня можно встретить реплики «медвежьих» ножей в большом разнообразии, причем от вполне доступных по цене до дорогих, претендующих на то, что современным мастерам удалось раскрыть секрет Самсонова и повторить характеристики его клинков