Мишка убежал за пивом, а я стал варить креветки. Настроение более чем хорошее. С понедельника мы оба в отпуске и собираемся это дело отметить. Я знал, что креветок все равно не хватит, и пошел на балкон за вялеными лещами. Но вот, наконец-то, все готово к пиршеству, нет только Миши с пивом. Где его черти носят?
Критическим взглядом окинув стол, задумался на секунду и решил, что на всякий случай надо переложить бутылку водки из холодильника в морозильный отсек. «Ну а вдруг? – задал вопрос мой внутренний голос. – Никаких вдруг», – ответил мой первый голос, и я решительно пошел чистить картошку. Когда вернулся Мишка, на столе были нарезаны огурцы соленые, помидоры в собственном соку, креветки, лещи вяленые и грузди в сметане с луком. На плите доваривалась картошка.
– Так вроде только пивка собирались попить? – задал вопрос удивленный Миша. – Ты молодец! Всегда думаешь на шаг вперед. Наливай!
Не успели разлить по первой стопочке, как раздался звонок в дверь. Мы молча уставились друг на друга, не скрывая своего восхищения звонившим.
– Вот это чутье! Это точно кто-то из охотников, причем из числа матерых, – протянул Миша. – Надо уважить, иди открывай.
На лестничной площадке стоял наш хороший друг, действительно матерый охотник Николай Яковлевич Боровков.
– На работе сказали, что ты в отпуске, думаю, наверное, дома это дело вспрыскивает, – забасил гость. Надо заметить, что при своем небольшом росте голос у Коли, как у самого Шаляпина.
– Коля, ты как раз вовремя, мы только по стопочкам разлили, даже выпить не успели, давай раздевайся, проходи,– позвал я.
Наконец все уселись за стол, я быстро наполнил третью стопочку. Инициатива за столом тут же перешла от Мишани к Николаю. Дело в том, что он был большой любитель застолья, не в плане выпил-закусил, нет, ему больше нравился сам процесс живого общения за столом. Непременным условием для этого являлась хорошая закуска и приятный слушатель. В приготовлении всевозможных закусок ему не было равных. Я не знаю другого такого специалиста по части засолок, копчения и консервирования. Коля умел все! Да и в охотничье-рыболовных делах знал очень много. Есть такой тип мужиков на Руси, ими можно любоваться бесконечно.
После первой стопки Коля заявил:
– Завтра едем.
– И куда это мы завтра поедем?
– На охоту, конечно. Недалеко от лесосеки медведь два дня назад лося задрал, закидал его ветками, а как мясо дошло, стал активно захаживать. Я уже две засидки приготовил. Надо только за лицензией к нашему охотоведу заехать, с ним договоренность есть.
У Коли в таежном поселке Круглый была собственная пилорама. И именовал он ее «деревообрабатывающим комбинатом». Для нужд своего «комбината» выписал у лесхоза деляну и проводил заготовку леса.
– Совсем обнаглел медведь. На лесосеке нас не было два дня, погрузчик ремонтировали. За это время успел лося задавить. Хотя мы постоянно активно валили и вывозили лес. Надо полагать, приспособился хозяин тайги к реалиям современной таежной жизни.
– Так, значит, завтра едем?
– Ну да, вы же теперь во-о-ольные...
На следующий день перед выходом из квартиры позвонил Мише. Голос в трубке был заспанным.
– Привет, охотник, ты что, еще спишь?– возмутился я.
– Да какой спишь, я это... уже... – забормотал он на том конце провода, но потом как-то сник и добавил со злостью, – блин, проспал. Но я мигом, – и бросил трубку.
Мои собачки, курцхаар Оскар и эстонский гончак Мазай, уже давно топтались у двери. Эту предстартовую позицию они всегда занимают после того, как я достаю ружье из сейфа. Вот и на этот раз, увидев оружие в моих руках, они тотчас заметались по квартире. В гараже я быстро загрузил в машину свой охотничье-рыболовный скарб, посадил в багажник собак. Теперь надо мысленно пробежаться по списку – не забыть бы чего. Вроде все взял. Еду к Михе. Каково же было мое удивление, когда я увидел его собранным у подьезда.
– Ты что, метеор?
– Настоящий охотник с вечера все укладывает, во-о-о! И нет у нас привычки кого-то подводить. А все почему? Да все потому, что мы – Рудневы!
– А кто это мы, вроде ты один?
– Мы – это я, – ткнул он пальцем себя в грудь и стал складывать вещи в машину.
У Боровкова, он жил в своем доме, мы были минут через двадцать. Хозяин уже стоял посередине двора.
По дороге заехали к районному охотоведу за путевкой. Там и выяснилось, что директор лесхоза передал просьбу встретить нужного ему человека из города и организовать охоту на медведя. Для Коли просьба директора звучала как приказ. От него зависело выделение лесных делянок. Это внесло некоторое уныние в наше настроение. Мы неохотно впускаем в свою охотничью компанию посторонних. В этом деле у нас свой уклад, свои традиции, поэтому нам хорошо втроем.
– Делать нечего, надо так надо, потерпим чужака, – успокоил я друзей.
В Круглый мы приехали к обеду. Хозяйство Николая Яковлевича стояло на краю поселка. На территории шла привычная работа. Ровно гудела пилорама, тарахтел трактор, рабочие устанавливали бревна и убирали под навес напиленные доски.
К остановившейся «Ниве» подбежала азиатская овчарка невероятного размера. Ее спина возвышалась над капотом машины. Звали этого монстра Малыш. Колин любимец. Лучшего сторожа на всем белом свете не сыскать. Отвадил от пилорамы всех любителей на дармовщинку слить бензин из баков или прибрать к рукам пару–другую напиленных досок. Увидев его, Оскар и Мазай залились яростным лаем. За них я спокоен, пусть лают, сидя в багажнике автомашины. Но они тоже засиделись в дальней дороге, и я попросил Колю: «Ты своего волкодава закрой в сарайчике, пусть мои песики разомнутся, а на ночь выпустишь».
Мы быстро разгрузились и занесли все вещи в гостевую комнату. Коля запер Малыша в сарае, я выпустил из машины своих собачек. Мишаня с работником пилорамы Митричем, своим старым другом и бывшим сослуживцем, хозяйничали на кухне.
– Кушать подано, садитесь жрать, пожалуйста, – позвал нас Миша. Мы присели к столу. Митрич разливал по тарелкам исходившую ароматным паром уху из налима. Эта кухня больше походила на музей деревенской утвари. На полках стояли чугунки разных размеров, глиняные горшки (времен царя Гороха), ухваты и еще много разных предметов, предназначение которых мне было неизвестно. Все это добро собрал Митрич. По стенам висели ветки с птичьими гнездами, причудливые коряжки, березовые наросты. Посередине стола стояла большая бутыль с золотистой жидкостью. Чаша, вырезанная из березового капа, наполнена большими кусками белого деревенского хлеба, у него даже запах свой, рядом березовый туесок с солью крупного помола. Тут же глубокая деревянная чаша, расписанная под хохлому, с салатом из свежих помидоров и огурцов.
– На второе отварная картошка с жареной налимьей печенью – предупредил Митрич.
– Сильно-то не наедайтесь, заснете еще на засидке.
– Не заснем, не боись, – хорохорится Мишаня, – я, ох-х-х-х как жадный до медведя!
– Это хорошо, что жадный, давайте за приезд и налегайте на уху.
Поев ухи и попив чаю, стали собираться на охоту. Быстро переоделись, достали из чехлов оружие.
– Засидки две, поэтому мы с Митричем вас завезем, а сами на озеро поедем, уток покараулим.
Но его планам не суждено было сбыться. На территорию пилорамы лихо зарулил темно-синий джип, из которого появился мужчина, одетый в яркий спортивный костюм. Он был очень, ну очень упитан, явно любитель хорошо и много покушать. Уверенной походкой он подошел к нам. При одном взгляде можно было понять, что он чувствовал себя хозяином всего и вся. Тут же на крышу дома прилетела сорока и тревожно зстрекотала.
– Все, я еду с вами на озеро, – быстро сориентировался Миша.
– А что, мужики, не на медведя ли собрались?
– Да вроде того, – ответил ему Боровков, – а вы... – Он не успел закончить свой вопрос.
– Ребров Николай Семенович, зам. губернатора, вас предупредили? – В этом «предупредили» было больше утверждения, чем вопроса.
Узнав, что Коля – директор, взял его за локоть и отвел в сторону джипа. Чужие секреты нам ни к чему, мы тоже ушли к нашей машине. Через некоторое время подошел Коля. Был он очень растерян и, я бы сказал, очень озадачен. Мы молча уставились на него.
– Просит, чтобы только я ехал с ним, так сказать, для подстраховки, ну и чтобы, в случае чего... не было огласки... И все такое...
– Какой огласки?– зашипел Миша, – у нас же все по закону!
– Сам не пойму, толкует о каком-то авторитете руководителя на случай промаха...
– И эти люди нами руководят, язви их в душу, – не удержался Митрич.
– Да пошел он, – весело отозвался Руднев, – мы лучше уток постреляем, так, мужики?
– Надо еще одну лодку взять, пошли,– позвал меня Митрич.
– Миша, а ты помоги ему карабин с коллиматорным прицелом пристрелять, – попросил Коля.
Когда мы вернулись к ним, они стояли у джипа и рассматривали импортный карабин с прицелом. Водитель зама сервировал складной столик.
– Красную точку наводишь на цель – и можно стрелять, – объяснял зам.
– До привады метров тридцать, так и пристреляем, – предложил Коля. Мишень прилепили скотчем на торце бревна. На белом листке хорошо был виден черный ромб – центр мишени. Коля стал у сарая, облокотившись на доску, которая была прибита к краю стены и столбу – опоре навеса. Под цевье карабина положил старый ватник.
Он долго крутил винты на прицеле, время от времени наводя его на мишень. Наконец передал карабин владельцу.
– Пробуйте.
– А может, ты сам? – как-то растерянно предложило высокое краевое начальство.
– А медведя кто будет стрелять, тоже я? – удивился Коля.
Ребров очень долго целился, пыхтел и сопел. Никак не мог задержать вдох и одновременно навести точку на ромб. Красная точка никак не хотела останавливаться на центре мишени. Мы терпеливо ждали. Наконец раздался выстрел. Никто не успел понять, что произошло дальше. Дверь сарая с глухим стуком открылась, я бы даже сказал, отлетела, и нечто огромное, позже оказавшееся Малышом, пролетело мимо нас. Мой эстонец, увидев, что чужая собака убегает, кинулся вслед, отдавая голос, как по зрячему, за ним рванул курцхаар. Вся кавалькада, поднимая пыль, скрылась за воротами пилорамы в направлении леса. Стрелок с выпученными глазами лежал на земле, в стороне валялся карабин.
– Я не понял, что это было, что это было? – Повторял он. На помощь к нему кинулся водитель. Все ошалело, не понимая, что произошло, смотрели друг на друга. Коля помог водителю поднять своего шефа на ноги.
– Да тут в сарае, понимаете, я собаку запер, а она у меня выстрела боится, от испуга дверь снесла, я про нее совсем забыл, – торопливо объяснял Боровков.
– А я подумал, что карабин разорвало, как грохнет, как стукнет! Я брык с копыт. – Перед нами стоял простой человек, без налета возвышенности и чванства. Он растерянно улыбался, и это делало его еще приятнее.
– Что-то по спине как даст, да так больно.
Ну, насчет спины он, конечно, перегнул. От серьезной травмы его спасла его же «нижняя поясница». Ведь он стоял, опершись на доску и отклячив назад эту самую часть тела. Вот по ней и пришелся удар. Можно сказать, что она сработала как подушка безопасности. Мы деликатно промолчали. Между тем осмотр мишени показал, что пуля попала в цель. Коля предложил гостю еще раз выстрелить, но тот поспешно отказался.
– Да ладно, хватит, медведь гораздо крупнее, попаду, – самоуверенно заверил тот.
– Надо по традиции за «востроту» глаза по рюмочке оприходовать, давайте к столику, – пригласил нас Ребров. От приглашения отказываться не стали, понимая, что не отстанет.
Вскоре все разъехались по ранее намеченному плану. Мы неплохо поохотились на уток и затемно вернулись на пилораму. Наши медвежатники вернулись далеко за полночь. Медведь не пришел. Позже Коля предположил, что он слышал охотников, уж больно шумно сидел в своей засидке Ребров. Просидев еще одну ночь безрезультатно, наш гость убрался восвояси.
Настал наш черед. Мы добросовестно и очень тихо просидели две ночи, но медведь так и не пришел. Возня у его трапезы заставила зверя быть настороженным. Он чуял опасность. Подумали, что ему надо дать успокоиться, и решили пару ночей в засидки не ходить. Договорились, что я с курцхааром поохочусь на тетеревов, а Миша с Митричем порыбачат. Коля по своим делам съездит в район.
Рано утром загрузились в уазик, в простонародье прозванный «буханкой», и отправились в путь. По плану я завез рыбаков на речку и уехал в места, где можно было встретить тетеревов. Проехав вдоль речки, свернул круто вправо, едва заметная дорожка должна была привести меня в молодой сосняк, росший вперемешку с березками, местами были открытые сенокосные полянки. Там я и планировал поискать косачей. К намеченному месту добрался минут за двадцать. Быстро собрал ружье, патронташ – на пояс, курцхаара – на волю. Эстонца оставил в салоне уазика.
Утро было сказочно прекрасным. Уже взошло солнце, воздух был упоительно свежим, вокруг щебетали пташки.
Душа моя пела и ликовала, ей было очень, ну очень хорошо! Подсознательно я понимал, что меня ждет удача.
Она не могла меня не ждать, потому что в каждую клетку моего организма проникала эйфория радости и ощущения бесконечности жизни. Со мной иногда такое случается. В такие минуты я ловлю себя на мысли, что это и есть мое земное счастье!
Взяв направление на ветер, жестом направил Оскара в поиск. Активно завертев своим купированным хвостом, он исчез в чаще. Я не спеша шел за ним. Он то и дело выскакивал из леса. Издаваемый им шум был хорошо слышен мне. Безрезультатно дошли мы до лесной поляны. Я уже намеревался покинуть ее, как услышал гонный голос моего Мазая. В том, что это был он, сомнений нет, голос своего гончака я узнаю всегда. Вот тебе на, как же он вылез из машины? Позже выяснилось, что пробрался он на волю через открытую боковую форточку. Гон шел немного левее от меня, как бы по дуге, но в мою сторону. Я быстро встал у высокой елочки, уложив у ног курцхаара. Вся поляна хорошо просматривалась. Она была скошена, и два стожка сена гармонично ее украшали.
Патроны в стволе я заменил на тройку. Если заяц пойдет через поляну, я его увижу. Все хорошо, но меня насторожил сам гон. Так эстонец никогда не гонял. Гон был какой-то неуверенный и, я бы сказал, злой. «Уж не по лосю ли работает», – подумал я. Вот слева он приблизился к краю поляны. Дальше мой пес отдавал голос на одном месте. Время шло, я терялся в догадках. Решив, что это все же лось, я собрался потихоньку подойти и посмотреть на эту картину. И в ту же секунду на поляну вышел... медведь. Ну ни фига себе заяц! Я опешил. Шел зверь не торопясь, и время от времени оглядывался на Мазая.
Шерсть у моего выжлеца на загривке стояла дыбом, гон опущен. Он забегал с лаем то с одной стороны, то с другой, но на очень почтительном расстоянии. Рядом с медведем Мазай выглядел маленькой букашкой. Вот медведь развернулся полностью и стал разглядывать своего преследователя. Я успел перезарядить ружье пулевыми патронами. До зверя не больше сорока метров, стоит ко мне левым боком. Навел мушку на лопатку и нажал на спуск. Зверь с ревом упал, курцхаар тут же кинулся к медведю, с другой стороны подскочил эстонец.
Обе собаки с азартом, соблюдая безопасную дистанцию, начали облаивать медведя. Этот грозный зверь внушал им страх. Медведь еще некоторое время побился лапами и успокоился. Перезарядив стреляный патрон, я стал подходить к нему со стороны спины. Зверь не подавал признаков жизни, но уши были прижаты. Тогда я выцелил в затылок и выстрелил еще раз. Медведь произвел утробный выдох-рык и, как мне показалось, окончательно обмяк. Я подошел еще на несколько шагов и ткнул его стволом. Готов! Мои собаки так и не рискнули подойти к поверженному зверю. Только после моих настойчивых науськиваний они осмелились потрепать его.
Я присел рядом с медведем, достал из рюкзака термос. Наливая чай в кружку, заметил, как дрожат мои руки.
Интересно, почему, ведь страха я не испытывал. Я его просто не успел испытать, на самом деле все произошло очень быстро. Медведь был хорош, весь бурый, а вокруг шеи желтоватая шаль. Торопливо сделал первый глоток и сильно обжегся. Как-то незаметно допил чай, не почувствовав его вкуса. Огляделся вокруг, и мне показалось, что изменился окружающий мир или изменилось что-то во мне. Не было того настроения, которое я испытывал некоторое время назад. Куда-то испарилось ощущение безмерного счастья, пришло успокоение.
Наступил день, день как день, какие мы незаметно проживаем каждый раз. Непонятно почему, но я почувствовал себя сильно уставшим. Ну что же, надо ехать за ребятами и разделывать зверя. Но у меня еще есть время. Я пошел в обратном направлении, чтобы разобраться в ситуации. Недалеко от поляны я нашел лежку медведя. Именно здесь оборвался гон и Мазай начал облаивать зверя, как заправская лайка.
Получается, что гончак наткнулся на свежий медвежий след и пошел в добор, дошел до лежки и поднял зверя.
Конечно, это не был классический гон, но все же получается, что я из-под эстонской гончей добыл медведя. Вот это номер!
«Иди ко мне, мой красавец»,– позвал я Мазая. Присел на одно колено и начал его гладить, тут же подбежал Оскар и стал, отталкивая мордой эстонца, подсовывать свою голову. Ну, конечно, куда же без него, тоже любит ласку.
Мишка, конечно, не поверит, что я стрелял медведя из-под гончака. Ну, правильно, кто поверит? «Получается, Мазай, – я вслух обратился к своей собаке, – твой подвиг состоялся без свидетелей. Ну да ладно, с нашим братом охотником и не такие чудеса происходят. На то она и жизнь, и тем она интересна, что нельзя угадать, что будет дальше! Как там у классика: «Суха теория, мой друг, а древо жизни пышно зеленеет!» Так оно и есть!
Комментарии (0)