Эдуард Дронсейко — руководитель нашей маленькой экспедиции — открывает дверку печки и подбрасывает очередную партию дров; через несколько минут бока печки наливаются малиновым цветом, и гул пламени возвещает, что бог огня оценил дар.
На полуострове Тайгонос дрова представляют особую ценность. Кедровый стланик, который окружает палатку, слишком дорог, чтобы его использовать в качестве топлива для прожорливой «буржуйки». Тот небольшой участок кедрового стланика, где мы разбили свой лагерь, смог бы обеспечить нас топливом на весь полевой срок, но у нас не поднималась рука, чтобы сделать это. Слишком трудно здесь возобновляется кедровник.
[mkref=878]
Забрасываясь по воздуху на мыс Теланский, мы видели огромные гари. Когда-то здесь рос кедровый стланик, но в результате гроз, а чаще безумной халатности человека эти территории на десятилетия превращались в пустыню. Стланик в сухую погоду подобен пороху. Если его охватывает пламя, то ничто не может остановить вал огня, пока дорогу пламени не преградит вода или каменные россыпи.
Лишь иногда мы давали работу топору, когда требовалось расчистить проход, чтобы пронести носилки со снежным бараном. Основной же задачей кедрового стланика было принимать на себя удары стихии. С каждым днем холодный ветер все чаще налетал на нашу долину, и вечерами только палатка с «буржуйкой» была нашим убежищем от пронизывающего до костей холода. Огонь делает комфортным пребывание и в скромном жилище. Наша палатка была сшита из плотной толстой парусины, но ветер в своей неукротимости быстро выдувал тепло, и приходилось поддерживать огонь до тех пор, пока мы не залезали в кукули — спальные мешки из шкур северного оленя.
Дровами нас обеспечивало море. Мы старательно создавали запас топлива, взяв за правило возвращаться в лагерь с маршрутов через бухту, где шторма выбрасывали на берег плавник: стволы деревьев, обломки досок, целые и разбитые деревянные бочки. Каждый кусок дерева мог бы рассказать свою одиссею скитаний по ледяным водам Охотского моря. Выбеленные до цвета моржовой кости они лежали, образуя вал, местами достигавший метровой высоты. Это изобилие позволяло не связываться с распиловкой крупных стволов, мы просто выбирали подходящие куски, и, приторочив собранную вязанку к рюкзаку, несли ее полтора километра вдоль ручья в лагерь.
Лагерь мы разбили возле небольшого ручья. Вода со склонов, пройдя через естественные фильтры, становится мягкой и удивительно вкусной. На полуострове нет нужды носить с собой флягу, чтобы утолить жажду, достаточно зачерпнуть ладонями студеную воду из любого ручья, в любом ущелье. Качество воды таково, что рядовой чай она превращает в элитный напиток.
На полевых работах, особенно в горах, тратишь неимоверное количество энергии; чтобы восполнить ее, требуется мясо. За мою охотоведческую жизнь мне довелось перепробовать мясо многих животных. Мы отлавливали, а попутно и охотились почти на всех представителей российской охотничьей фауны: оленей, кабанов, медведей, зайцев. У многих животных мясо вкусное, но всех превосходит мясо снежных баранов. Вот и сегодня, посчитав, что пора восполнить продовольственные запасы, планируем посвятить полдня охоте на толсторогов.
Распорядок на «полевых» простой: нужно по темному встать, плотно позавтракать и выходить. На севере осенний день короток, а вернуться нужно до темноты. Идем по пологим «тягунам». Это дольше, но легче. Задача первой части похода простая — отследить закономерности прилива и отлива на ближайшие дни. Нашей экспедиции из ЦНИЛ Главохоты РФ необходимо попасть на остров Телан, чтобы узнать, совершают ли заходы на него толстороги. Наш переход занял полтора часа. Выбрав точку для наблюдений в пятидесяти метрах от уреза воды, мы, сняв с плеч рюкзаки и оружие, уселись на камни. Отлив уже идет. В море плавают тюлени. Мы в бинокли только между островом и материком насчитали около шестидесяти зверей. Некоторые лежат на обнажившихся камнях. Помахивая, словно веерами, ластами, они отдыхают. Даже с этого расстояния доносится их странный глухой, стонущий рев. Остров все еще отрезан от материка, но видно, как вода стремительно уходит.
Здешнюю акваторию облюбовали два вида тюленей — акиба, охотская кольчатая нерпа, и ларга — более крупный вид. Специфика питания этих зверей становится особенно осязаемой, если возникнет необходимость в тюленьем жире, а нам это пришлось однажды сделать, когда закончился керосин для ламп. Во время процедуры вытапливания жира, которая выпала мне (ты добыл, тебе и делать!), мои напарники предпочли уйти из палатки, поскольку не в состоянии были перенести резкий запах рыбьего жира. Впрочем, скоро всем пришлось привыкать к нему, фитили, подпитываемые жиром, дарили нам свет.
Оказалось, что на обследование острова у нас будет примерно два часа. Именно столько времени оставалась сухой коса, пока прилив не начал ее заливать. Возвращаться в лагерь еще рано, и мы приступаем ко второй части нашего плана — охоте. На маршруте, по пути к острову, мы видели группу самцов, состоящую из пяти молодых толсторогов трех-четырех лет. Они шли по склону горы в километре от нас и, выбрав площадку, поросшую злаками, недолго там паслись, а потом ушли в северо-восточном направлении.
Этот участок мы уже хорошо изучили, не раз приходилось спускаться к острову. План у нас был простой: подняться до перевала и разойтись. Эдуард спустится метров на сто по склону, обращенному к морю, и останется на бараньих тропах, я же должен выступить в роли загонщика, обойти гору и затем толкнуть баранов. По сути, это был «слепой» загон. Мы уже вели наблюдения в этой части мыса и потому знали некоторые пути отходов толсторогов, но шансов на успех все же было немного, поскольку точно не знали местонахождения этой группы. Если бараны находятся на другой стороне, то я, обойдя вершину, смогу направить их на Эдуарда, но они могут подняться в гору и уйти на мыс Зубчатый, где в лабиринтах скал можно укрыться. Но в любом случае стоит попробовать. Расходимся. Ветер дует в спину, значит, несет мой запах вперед. В любом случае бараны уберутся с моего пути раньше, чем я их увижу. Таков удел загонщика.
Пройдя с километр, я вышел к выступу, за ним начинался сложный участок. Можно и продолжить путь. Но для этого пришлось бы метров пятьдесят идти по узкому карнизу, слева стена, а справа пропасть. Рисковать не хотелось. Вместо этого я столкнул несколько камней, которые покатились по склону, увлекая за собой другие. Небольшой камнепад, как мне подумалось, заставит баранов отказаться от попытки подняться к вершине, наоборот, испугавшись грохота камней, они выберут путь отхода по тропам. Затем я «в лоб» поднялся на столообразную вершину и направился к месту, где должен находиться в засаде Эдуард.
Начался крутой спуск. Перекидываю карабин через шею, чтобы освободить руки на случай падения. Спускаться с вершины следует без спешки. Тысячелетиями дождь и ветер, жара и холод разрушали материнскую породу. И местами она превратилась в курумы — участки, покрытые крупными и средними обломками камней. Здесь нужно чувствовать, на какой камень можно поставить ногу, а на какой нет. Стоит позабыть о бдительности, и они могут предательски перевернуться и зажать ступню в капкан. Опыт работы в горах помогал мне правильно выбирать путь, и я быстро спускался, интуитивно чувствуя, какой камень меня не подведет. Далеко внизу замечаю среди осыпи огненное движение — лисица! Вероятно, это Эдуард вспугнул рыжую плутовку, и она спешит уйти от опасности.
Здесь, на мысе Теланский, мы часто видели лисиц. С лучшими товарными качествами они будут в январе — феврале. В октябре их мех еще не идеален, но в сравнении с европейскими кумушками выглядит как эталон. На северо-востоке лисицы изумительные. Их мех, имеющий чаще всего огненно-рыжий цвет, необыкновенно густой и пушистый.
[mkref=879]
Что же, если удача идет в руки, грех ею не воспользоваться. Прекращаю спуск, приседаю на корточки и упираюсь спиной к камню. Прикладываю к плечу карабин «Барс», левое колено вместо сошки, жду. Бегущая лисица, удалившись на безопасную дистанцию, перешла на рысь, но время от времени останавливается и смотрит вниз. Удача явно мне сопутствует. Теперь ветер дует в мою сторону, и лиса не может учуять меня. Суконная куртка полностью сливается с покрытым лишайником камнем. Лисица снова идет вверх. Пора. После выстрела она подпрыгнула и упала на бок. Расстояние, с которого был сделан выстрел, не оставил зверю ни малейшего шанса. Я спустился к добыче, присел на корточки и провел ладонью по искрящемуся меху. Затем снял станковый рюкзак и приторочил к нему обмякшее тело хищницы.
В горах, как ни странно, часто не слышно выстрелов, особенно если ты находишься вне прямой видимости со стрелком. Так и в этот раз: я увидел Эдуарда, который уже сидел на туше самца снежного барана, хотя выстрелов не слышал. Наш замысел удался, толстороги вышли на него.
Это был молодой самец — трехлеток. Его рога еще не достигли той мощи и красоты, которыми обладают взрослые толстороги. Разделка добычи не заняла много времени. В два ножа мы быстро сняли шкуру, разделили тушу на куски, чтобы было легче уложить в рюкзаки. Так же быстро я снял шкуру и с лисицы — незачем тащить лишнее, когда и так рюкзаки будут весить под сорок килограммов. Начинало смеркаться, но мы не испытывали беспокойства, до лагеря недалеко, идти будем по зверовой тропе и успеем по светлому пройти участок курумника, где можно подвернуть ногу. Но время терять не стоит. Вскидываем рюкзаки и, согнувшись под их тяжестью, направляемся к лагерю. Через полчаса далеко внизу видим палатку. Возле нее светит огонек — это Михаил Гавердовский, наш ветеринарный врач, зажег керосиновую лампу. Свет манит нас к нашему дому среди зарослей кедрового стланика. Удачный сегодня был день!
Комментарии (0)