НЕПРИДУМАННЫЕ КУРЬЕЗЫ-2

Путин не увидит SMS от граждан

  Баня
Как-то в декабре, в сезон охоты на кабанов, мы, коллектив охотников Кременчугской ГЕС, заработав на откорме зверей лицензию, поехали на охоту за кабанами. Лицензию нам дали, как полагается, в последнюю неделю охоты, когда зверьё уже было разбито, выбито, напугано номенклатурными охотниками, военными высокого ранга К.В.О. Украины и т.п. Мы выехали затемно. Обошли и прочесали указанные в лицензии урочища и балки, порядочно устали, и, пообедав, решили двигаться в сторону дома, чтобы ночь не застала нас слишком далеко от дорог.
Выйдя к селу Золотарёвка, пошли по пологим откосам, которые были изрезаны оврагами. Они начинались с середины откосов, и заканчивались почти у берега Днепра. При каждой загонке, мы отправляли к очередному оврагу двух, трёх охотников в засидку, а остальные подковой продвигались к нему начиная от предыдущего оврага. Откосы и особенно овраги поросли высокорослыми бурьянами и мелколесьем. В один из заходов в засидку отправились, согласно очереди, капитан буксира Николай и некто Данюк. Первый был крепыш, в детстве переболевший оспой, поэтому лицо у него было всё в оспинках. Наши ребята, острые на язык, дали ему кличку - шилом бритый. Второй был «бубен». Данюку дали такую кличку за его разговор. Когда он начинал говорить, то слова у него сливались в сплошное бубуканье: бу, бу, бу...
Получив задание, шилом бритый и бубен ушли к следующему оврагу, и должны были встать на номера. Один ближе к середине оврага, а второй в его начале. Остальная охотничья братия выбрались на крутое взгорье, откуда в метрах 300-400 был отчётливо виден овраг. Раскинувшись подковой, по команде старшего, мы двинулись в сторону оврага, преодолевая бурьяны в рост человека, страшно треща сухостоем прошлого года. И, немного времени спустя, раздался крик «Кабан», а затем чей-то выстрел. Взобравшись на какую-то кочку, я увидел, как здоровенький секач одиночка скачками бежал в сторону оврага. Его заметили и другие охотники, и мы хорошо кричали, кабан, кабан, чтобы нас услыхали те, кто был в засидке на номерах. Наконец они услыхали, и было видно, что они разбежались и попрятались в бурьянах. Мы побежали к оврагу, беспрерывно крича и стреляя в воздух. Кабан пёр как танк прямо к середине оврага, где засел «шилом бритый». Приближаясь к оврагу нам было заметно, как оба охотника в засидке временами высовывались из-за бурьянов, и тут же прятались. Кабан уже приближался к оврагу. «Шилом бритый» вскочил, вскинул ружьё и выстрелил. Кабан застопорил, резко остановился, и, повернув, побежал к вершине оврага, где сидел «бубен». «Бубен» даже не встал, но выстрелил, а кабан побежал себе дальше галопом, как скаковая лошадь. Подбежав к месту события, мы на перебой стали расспрашивать, почему они стреляли всего по одному разу, и не свалили кабана, который был у них почти в рюкзаках. Несколько охотников побежали по следам кабана, в надежде увидеть кровь раненого зверя, или самого кабана. Но через некоторое время все вернулись усталые и недовольные. Они присоединились к нашим обвинениям. Оба провинившиеся отбрехивались, как могли: и стреляли, целясь, и ружьё заело, и ранили наверно, и наверняка где-то сдохнет, и т.п.
А чуть позже «бубен» признался, говоря:
- Глядь, бежит здоровый, здоровый, серый, с клыками, и пена изо рта, как у бешеного. А как стал ближе подбегать, ну совсем громадным оказался - как баня.
Мы дружно захохотали от такого признания, но своё дело сделали. Поставили обоих виновников на четвереньки, и каждый охотник, проходя мимо, поддавал им по заду ногой - таков был наш закон, наказание мазилам.
Два поросёнка
Во время одной из поездок на охоту в устье реки Сулы на Полтавщине, у нас произошёл интересный случай. Мы приехали на открытие охоты за один день до её начала. Расположились на хорошо знакомом острове, разбили палатку, наладили костёр, выкопали погребец (сняли слой дёрна, выкопали ямку и снова закрыли её дёрном и травой), сложили туда часть продуктов. Несколько ребят взяли бредень, и к вечеру наловили рыбки для ухи. Тут были и небольшие сазанчики, окуни, плотва. Мы наварили ведро ухи, и в честь открытия охоты устроили традиционный ужин. Но какая охота, а тем более её открытее может быть без стопоря. Всё это у нас было далеко до, теперь известного кино, «Особенности национальной охоты» во главе с генералом. Выпили за охоту, за удачу, за здоровье и за всё, всё, всё. Посидели, погомонили, повспоминали былые удачи и неудачи. Начало темнеть. Потихоньку, угомонившись, попив чайку, решили ложиться спать. Палатка была одна. Мест для всех в ней не хватало. Но некоторым этого и было надо. Как и в любой компании, у нас тоже были любители добавить к тому, что выпивали коллективно. Дежурный инженер Кременчугской ГЭС Филиппов Миша и шофёр Жиденко Гриша оказались такими. Когда все улеглись, они решили заночевать на травке у палатки. Мы знали их слабость выпить, но посчитали, что это их дело. Поговорив ещё в палатке, порассказывав анекдоты, начали посапывать. А за палаткой слышались отрывистые разговоры, шорохи и звон стаканчиков. Выпитое и обильная еда вызывают жажду, а в палатке к тому же было жарковато. Поэтому, подремав, некоторые вылезали из палатки и прикладывались к ведру воды, или к остывшей ухе. А Миша с Гришей ещё сидели и только на одном им понятном языке вели краткие беседы... Ещё с вечера с запада стали заходить тучки. Палатку мы поставили на небольшом бугорке, а вокруг которого кто-то до нас выкопал широченную канавку. Прошло какое-то время, все успокоились, и заснули. Летняя ночь коротка. На рассвете я выбрался из палатки под шум дождя. Он начался, по-видимому, давненько, кругом было сыро, и в канавке у входа в палатку стояла вода. Справив нужду, я возвратился в палатку, и не увидел Мишу и Гришу, которые остались ночевать на улице. Обойдя палатку, я увидел их лежащих в канавке на расстеленных фуфайках в луже воды. Они, как сиамские близнецы, после обильного возлияния лежали обнявшись и тесно прижавшись друг к другу. Миша Филиппов был мужчина крупного телосложения и очень полный, а Гриша ростом «метр с шапкой» и весом «мухи», в боксёрском понятии, расположился так, что Миша его обнимал и руками, и ногами прижимая к себе. Это было похоже на то, как ребёнок прикладывается к груди матери. От такой картины меня стал разбирать смех. Я зашёл в палатку, и стал будить ребят, чтобы они не пропустили такое «кино». В начале недовольные, многие выбрались из палатки, и потихоньку пошли на смотрины. Миша и Гриша мирно, как два поросенка, в тёплой луже воды лежали посапывая и не шевелясь. Вода заливала их на половину. Ребят начал разбирать смех от увиденной идиллии. Посыпались разные реплики:
- Ну, нажрались!
- Как поросята в луже!
- Вот дают, черти!
- Дождь шпарит, а им хоть бы хны!
А «два поросёнка», почуяв голоса и смех, начали просыпаться. Поднялись, с них стекали струи воды. Постояв, они начали ёжиться от сырости.
Вы бы видели их в тот момент! Видик был печальный. Мокрые, дрожащие, с помятыми лицами, дрожащими руками и коленями, они выглядели жалкими.
Вот к чему приводят излишки. Ну а «поросятками» они остались на всю оставшуюся жизнь.
Кабан в УАЗе
На одной из охот на кабана произошел неординарный случай. Охотникам известно, что серьезно раненный кабан может пойти на охотника, собрав последние силы и злость. Но чтобы зверь пошел на автомобиль, такого мне слышать не доводилось. Для моаневренности по пересеченной местности на охоте, председатель колхоза «Котовский», взял свой УАЗик. На нем мы быстро обследовали одно лесное урочеще за другим. В одном из них, ближе к полудню мы подняли одинокого секача. Зверь пошел на номера. Там же объездной дороге, за леском стоял подвозивший нас наш УАЗ. Водитель УАЗа Саша Скоренцев, выйдя из машины, оставил дверку открытой и встал на свой номер. Поднятый кабан, с шумом ломая ветки густого терновника, попёр на охотников. Кто-то с одного края выстрелил по зверю, через время послышался второй выстрел. Находившиеся в загонке охотники, где был и я, прибавили шагу. Приближаясь к номерам, мы услыхали крики и оружейный дуплет. Предчувствуя что-то неладное, мы рысью побежали на выход из леса. Выбежав на чистое место, мы увидели удивительную картину. На дороге, в стоящий с открытой дверкой УАЗ, засунув голову и передние ноги, забрался кабан. Вокруг машины собрались почти все участники охоты и среди них, весь красный и потный от возбуждения, Саша Скоренцев. Размахивая руками, ругаясь, он стал сбивчиво рассказывать, как и что произошло. А дело было так...
Зверь вышел на председателя колхоза Глыву Николая Ивановича. Он стрелял кабана уже в угон и задел. Кабанюра попёр дальше и вышел на Сашу. «Подогретый» жаканом он мчался из леса с хорошей скоростью. Сашко ударил по нему и тоже попал, но не завалил. И тут зверюга развернулся и попёр на охотника. Кустарник, за которым стоял Саша, был мелкий, а за ним поле. Спрятаться было негде, и Сашка сиганул к УАЗику. Кабан уже шел не очень быстро, но прямо и упорно за охотником. Для удобства стрелять Сашка забежал за машину и открыл противоположную дверку, чтобы видеть зверя. Но и зверь увидел его и попёр на просвет. Пока Сашко перезаряжал ружьё, кабан был уже около открытой дверки. Сашко сдуплетил. Получилось удачно, но по инерции кабан рванулся в дверку, забрался передними ногами в машину и там забился в судорогах. Нашему удивлению не было конца! Секач одиночка, черный, с пепельной спиной как будто седой, с торчащими клыками, огромной башкой, выглядел сказочным чудовищем. Четыре раны еще кровоточили, когда мы вытащили его из машины. Пока его потрошили, Сашко с двумя ребятами съездили к лесному озеру и долго чистили машину и сидение от крови секача.
Можно ли кабана подстрелить дробью?
Сразу скажу утвердительно - да. И вот я вам поведаю действительный случай. Это случилось поздней осенью, в конце Ноября месяца. Наш производственный коллектив шефствовал над колхозом «Котовский», который был самым удалённым от районного центра. Поля этого колхоза располагались в лесистой части совершенно степной Кировоградской обл. Украины. Земли колхоза и его леса примыкали к знаменитому Чёрному лесу Знаменского района, в котором во время Великой Отечественной Войны партизанили и Ковпак и Фёдоров. Зверья в этих местах водилось много. Здесь были и лоси, и кабаны, и косули. Получив лицензию, я договорился с председателем колхоза Глывой Н. И., что на воскресенье наша команда приедет к ним на охоту, и мы вместе с их охотниками пойдём по лесам за кабаном. Как обычно запаслись всем необходимым мы прибыли в колхоз рано по утру. Собралась общая команда, местные охотники наметили маршрут, и мы выдвинулись на исходные позиции. С нами была грузовая машина вездеход и председательский УАЗ. Обошли одно урочище, за ним другое, третье, а кабана нет и нет. Так безрезультатно проходили до обеда. На обед собрались у небольшой речушки Цибульник. Умывшись, отдохнув, хорошо покушали, выпив всего по одной стопке. Таков был уговор. Тем более что ещё по утру, когда мы собирались у дома председателя, было слышно, как шипят паяльные лампы во дворе его соседа. Там жил секретарь парткома колхоза Живолуп, который в это утро уже начал смолить своего кабанчика. Вот ребята во время обеда и шутили
- Оставим горилку до вечера. Если ничего не подстрелим, то зайдём к Живолупу на свежину.
Шутки шутками, но и после обеда кабанов мы найти не могли. По существующему правилу, когда охотимся на кабана, то чтобы не пугать зверя мы не стреляли ни зайца, ни лису, ни косулю.
И вот уже день склонился к вечеру. Мы подошли ближе до села, где оставалось небольшое урочище, которое расположилось в балочке, и выходило узким клином к верху балки. На номере вверху пашни мы с Мишей Филипповым вдвоём. Верхняя часть леса была посажена уступами, где за одним уступом не было видно другого. Мы потихоньку разошлись метров 80-100 друг от друга, и встали за кустами терновника. Перед заходом было договорено, что теперь стреляем всё, что попадёт: зайца, лису, косулю и т.п.. Поэтому и мы с Мишей посовещались, и зарядили ружья дробью на лесу - нулёвкой, а жаканы были готовы под рукой.
Через время мы услыхали крики загонщиков, которые постепенно приближались к номерам. Что-то где-то шуршало, но я ничего не увидел. Напарника я тоже не видел за «уступом» леса. И вдруг раздался один выстрел. Я закричал вопросом
- Во что стрелял?
И в ответ услыхал
- В кабана.
Меня сорвало с места, и я побежал к напарнику. Выбежав за уступ, я увидел, как добрячий кабан скачками уходит вверх на холм. Судорожно разряжая на ходу ружье, я достал патрон с жаканом, ушел зарядить и выпалить в зад убегающему кабану. Но кабан скрылся за обрезом холма. Выбежав на самый верх холма, я увидел его уже совсем далеко, бегущего к другому лесу. Вернувшись к напарнику, я уточнил, в кого же ты стрелял. Михаил как-то спокойно сказал, что в кабана
- Так ты что дробью хотел завалить такого кабанюру? — спросил я.
- Да, дробью, - ответил он.
- Ну ты даешь! Что не успел заменить патрон? - продолжал допытываться я.
- Да, я его и дробью уложил, - услыхал я в ответ.
- Что ты мне байки плетешь, - удивился я. Я в него жаканом в зад лупил, но видно промазал, далеко уж больно был, - пояснил я.
- Ну иди посмотри, вон он лежит в бурьянах, - спокойно сказал Михаил и повел меня в сторонку.
Метрах в 12 в высокой траве лежал кабанчик. Конечно не такой, какой бежал - бугай, а гораздо меньше, но кабан. Мы поворочали его с боку на бок и увидели крупную рану на шее кабана за ухом. Заряд дроби «кучкой» вышел в шею, а это очень убойное место, и кабан замертво свалился.
Когда подошли все остальные охотники, мы подтащили кабана к дорожке, подождали машину, погрузили трофей и поехали в село. В большой хате председателя отлично посидели за столом, куда подошел Живолуп с еще теплой горкой домашней украинской кровяночки. Вот так оказывается и можно смертельно ранить дробью и вепря.