Обилие птицы, красивые, заросшие различной растительностью плавни устья реки Сулы натолкнули нас на мысль снять небольшое кино на охотничью тематику.
Обговорив сюжет, экипировку охотников, мы со Стасом в одну из поездок на охоту сотворили его. Отдельными фрагментами засняли: наш транспорт, сборы, дорогу вдоль водохранилища, село Демьяновку, хату и ее хозяев, плавание на лодке, красивые уголки и острова Сулы, нашу базу, палатку, костер, оружие. Отдельно засняли летящих уток вдали и вблизи наших подсадных крякуш на воде. Затем моменты, когда охотник прячется в камыши на засидке, весь в камуфляже, с оружием на изготовке. Ну и, конечно, кульминационные моменты: пролет уток над засидкой, как охотник встает во весь рост из засидки и стреляет раз-другой вверх, падение утки на воду и круги, расходящиеся от упавшей птицы. И в заключение, как из кустов выходит охотник в забродах, подходит, берет утку и, подняв ее, с улыбкой возвращается на место.
После того как из всех отдельных элементов Стас смонтировал ленту, он позвонил и сказал, что фильм получился нормальным. Но мне долго не удавалось его посмотреть. Однажды, будучи в командировке в Москве, я позвонил в Харьков, и мы договорились, что я заеду к нему на обратном пути и мы обязательно посмотрим кино.
Когда я приехал, приглашенные были уже в квартире. Здесь были семья Стаса и его сослуживцы, в основном, врачебная элита. Среди них выделялась пожилая импозантная дама, жена умершего генерала, у которой в свое время Стас с женой снимали комнату.
Застолье шло своим чередом, все уже довольно плотно поели и достаточно выпили. Напрашивался перерыв. Я предложил у Стасу, показать кино про охоту и про грибы. У нас еще были сняты сюжеты о замечательном грибном урожае. Стас пригласил гостей посмотреть кино, все согласились. Быстренько натянули простыню вместо экрана, настроили портативный кинопроектор, и мы начали смотреть кино. Комментировал фильм он сам. Даже мне, участвовавшему в его съемке, кино показалось отличным. Все замолкли и с интересом просмотрели пленку в тишине до того момента, когда утка, подбитая охотником, упала на воду. И тут прозвучал неожиданно заинтересованный, томный голос генеральши: «А где же собака?» Но вместо собаки из кустов с ружьем в руках, в камуфляже вылез ваш покорный слуга, пошел и схватил утку. Через несколько секунд грянул дружный неудержимый хохот. Фильм всех заворожил своими быстрыми сменами действий, и никто не ожидал такого финала. Позже мы не один раз вспоминали возглас генеральши.
В моем родном селе Покровка среди соседей — казаков жил Иван Путенихин. Бывает в жизни, что кому-то постоянно везет, он удачлив во всем, а кому-то наоборот. Вот таким «наоборот» и был Иван. С ним вечно случались курьезные случаи в жизни, на охоте и на рыбалке. Вот один из них. В бескрайних степях Оренбуржья в далекие годы было очень много дрофы. Местные жители их называли «дудаки». Птица осторожная, но и к ней охотники подобрали ключи. Дело в том, что дрофы совершенно не боялись коров, лошадей, овец и коз, которые свободно паслись на полях. Они бродили среди скота, склевывая часть помета. Казаки на телегах изредка объезжали отары скота, и дудаки к этому привыкали. Вот этим и пользовались охотники. Бралась упряжка из одной лошади с ходком. Ходок — это плоская повозка, на которую, при необходимости, устанавливалась плетеная большая корзина. В такую корзину ложится охотник и закрывается пологом. Вожжи от упряжки тоже находятся под пологом. Глядя через отверстия в корзине, охотник большими кругами объезжает кормящихся дудаков, постепенно сужая круг. Дудаки долбят землю клювами, добывая корм, и не предвидят трагедии. Когда повозка приближается на выстрел, охотник через бойницу или вскакивая стреляет в птиц. Таким же образом подслеповатый Путенихин решил добыть дудаков. На селе он, как почти все, имел свое прозвище Штыб-поймаешь. Где надо и не надо он вставлял это словечко при разговоре. Так оно и прилипло к нему. Выехал он по утру на далекие поля на своей пегой кобылке. По годам жизни дед с кобылкой были, наверное, ровесниками. На дальних полях в тот год посадили подсолнух, бахчу и тыквы. Их надо было периодически пропалывать. А после каждой прополки дудаки легче находили себе корм в сухой земле. Дед ехал вялой рысью на своей кобылке и, подъезжая к полям, издали «заметил» дудаков, которые, как молотобойцы, ритмично кланялись своими головами и искали жучков, червячков и другую земляную живность. Потихоньку подворачивая лошадь, дед начал уменьшать круги. Так прошло довольно много времени, он то останавливал кобылку, чтобы не спугнуть дудаков, то снова трогал ее, подергивая незаметно вожжами. Наконец, как ему показалось, птицы стали на расстоянии выстрела. Он под пологом нащупал ружье, подтянул его к бойнице, положил капсюль, взвел курок, прицелился в здоровенного, как ему виделось, дудака и ... услыхал крик одной женщины: — Бабы, дывитесь, никак Иван на нас полювать приехал. Вот слепошарый пенек, бабий зад от дудаков уже не может отличить! — кричала она, захлебываясь от смеха. За ней дружно захохотали другие казачки. Они побросали тяпки и гурьбой подбежали к телеге деда Ивана. — Тебе что повылазило! — кричала одна — Да он, наверное, с похмелья еще спит, гляделки свои не может открыть — добавляла другая — так мог и соседок пострелять, чумной. И насмешкам не было конца. Дед, поняв свой конфуз, тер затылок и как мог оправдывался. Попросил у баб прощенья, напился у них водички и рвзвернул кобылку в сторону села, время от времени сетуя: — Штыб-поймаешь, думал, дудаки, а это, штыб-поймаешь, бабы — вслух повторял он, пожимая высохшими узенькими плечами.
Комментарии (0)