Oсень перешла в зиму, а зима плавно перетекла в... осень! Такова была нынешняя весенняя охота. Весенняя номинально, по календарю. В остальном — чисто октябрь. Да и чему удивляться, Россия — страна контрастов: то жара африканская, то холод полярный. Но открытие весенней охоты было запланировано, и хочешь ты того или нет, деваться некуда.
Ставшее родным озеро Верестово «обрадовало» практически полным отсутствием воды. Гусю деваться некуда — лишь русло да небольшие плесы, уставленные сетями, которые ежечасно посещались их владельцами, не дававшими гусям так необходимого им покоя. Полей озимых в округе тоже не наблюдалось, поэтому гусь на этом прежде охотно посещаемом месте не задерживался и, едва уловив попутный ветер, незамедлительно отваливал на север — в родные пенаты.
Тем не менее правильно организованная охота дала результат, хотя и слабый. Алексей, мой брат, вездесущий и неугомонный, иного слова и не подберешь, разведал скошенное осенью и, казалось бы, невзрачное поле, на котором осталось много несжатых колосьев. Это поле облюбовал весь малочисленный, скопившийся на озере Верестово гусь. Казалось, классическая охота была обеспечена: выкопай окоп, расставь профили и не горячись — стреляй в меру. Но не тут-то было. Сняв небольшой слой дерна, лопата уткнулась в мерзлоту, наподобие пресловутой якутской. Все усилия углубиться более чем на локоть оказались тщетными. Спасли кучки оставленных на поле несжатых колосьев, которыми был укрыт невысокий бруствер, выложенный перед окопом. В общем, трех гусей мы взяли, несмотря на то что приходилось просто вжиматься в землю, завидев на горизонте гусиную стаю, отчего невероятно усложнялась стрельба. Если бы не Алешин «Меркель», могли бы и без жаркого остаться. Однако это разминка, упражнение в стрельбе, основная наша цель — вальдшнеп!
Для настоящего охотника эта птица является олицетворением весенней охоты. Я не навязываю никому своего мнения, но искренне жалею тех охотников, которые пропускают волшебные минуты тяги ради тяжеловесных гусей. Эта маленькая загадочная птица таит в себе очарование весеннего леса, пробуждающейся от зимней спячки родной природы и дарит охотнику редкую возможность созерцания ее и раздумий о своем месте в ней и бренности сущего.
Следующая наша стоянка в лесу. Вокруг вальдшнепиные места, в полукилометре от лагеря глухариный ток. Первая тяга одаривает нас тремя вальдшнепами и вселяет надежду, что дальше будет еще лучше. С утра вылазка на глухариный ток. Как они там, ведь в прошлом году совсем не пели? Но природа дарит очередной сюрприз — крутой заморозок, и опавшая листва трещит под ногами, как битое стекло. Мало того, глухарь в такую погоду поет неохотно: щелкнет пару раз и молчит, еще раз щелкнет и опять молчит. Тетерев, тот заливается — вот ему раздолье, верст за пять слышно, а глухарь в сотне метров, но только первое колено своей песни поет — не подойдешь. Тем не менее дело наполовину сделано — теперь я знаю, где он сидит.
Кстати, ток сместился в сторону лагеря от того места, где он был раньше, метров на 200. Виной тому мужики, которые лес пилят прямо на току. Я в прошлом году глухаря наблюдал на ольшине, а в этом и вовсе не осталось крупных хвойных деревьев. Ольха да осина, да листья прошлогодние под ногами трещат предательски. А глухарь тем временем слетел на пол, метрах в пятидесяти от меня. Думал, разыграется, но нет — перышки пригладил и зашагал деловито куда-то. Дал ему уйти и двинулся к лагерю — сегодня не наш день. По опыту знаю, не любит глухарь мороза, токует очень осторожно. Ну да ладно, до завтра, дружище.
День проходит быстро: прогулка по лесу с заскучавшим в машине лабрадором, лагерная суета — вальдшнеп жареный на ружейном шомполе, да под водочку — замечательная, доложу я вам, вещь. Вечерняя тяга крайне слабая — два вальдшнепа на двоих протянули, но оба взяты — стопроцентный результат, что смягчает разочарование.
На следующий день брат будит меня еще раньше — в 4 часа утра. Наставляет: успеешь до утреннего заморозка, подойдешь к петуху тихо, опоздаешь — можно и не ходить. До тока всего метров триста от лагеря, так он подвинулся благодаря усилиям местных лесорубов. Поэтому, избегая лишнего шума, на руках переношу собаку в машину. Алексей тоже идет на ток, но с другого края, его цель — разведка, ну не хочет он глухаря, настрелялся их в тайге, ему просто интересно определить границы тока и его численность.
Начинаю движение на полусогнутых от самого лагеря. Лист под ногами еще не шуршит, значит, есть шанс. Три сотни метров, и вот оно, заветное щелканье реликтовой птицы. Второе колено — точение практически не слышу (только потом понимаю, что его и вовсе нет), но осторожно, по полшажка, двигаюсь в том направлении, откуда доносится песня.
Ток этот особенный, в других местах я таких не видел. Хвойные породы деревьев практически отсутствуют. Лишь редкие низкорослые елочки из последних сил ищут путь к солнцу под кронами высоченных, в обхват толщиной ольшин и осин. Именно на ольшинах поют здесь глухари, на ольшине и был бит мной глухарь прошлый раз. Поэтому тщательно всматриваюсь в сплетения голых веток, это мой метод, главное — глухаря увидеть! Дальше уже дело техники. Вот только рассвело совсем. И петушок мой почти не поет. Выдаст две-три полных песни и молчит минут пять. Я еще пару неподалеку слышал, так те уже давно замолкли. А мой (верным оказался выбор) иногда пощелкивает. «Точит» раз в пять минут и опять: «тэк-тэк». Однако полтора-два шажка успеваю сделать. Главное — под него зайти. Периферическое зрение у него, как у любой птицы, развито, но под собой (опять же опыт) он ничего не видит.
Эх, мне бы Алешин «Меркель», давно бы был в лагере, но у меня в руках пятизарядка МЦ21-12 с «двойкой» в цилиндрическом стволе. Значит, надо подходить ближе, еще ближе. Под него надо встать и ударить снизу в брюхо, чтоб наверняка, я так делал уже. Вот только он совсем замолчал. Замолчал, крылышки сложил, хвост выпрямил, шею вытянул, ну все, «кирдык», сейчас сорвется. Но я-то тоже не промах: пятизарядка в плечо вставлена и мушка «а ля Александр Посудин» кровавым пятном на крыле горит. Еще мгновение, и грянул выстрел. Глухарь лежал, распластав простреленные крылья, вытянувшийся для полета, и это счастливое для меня мгновенье оказалось для него роковым. Но такова охота, и ничего с этим не поделаешь. В лагерь возвращался героем. Хоть и не первый это для меня глухарь, но единственный в нашей команде в эту весну.
Вследующую ночь ударил мороз пуще прежнего и не отпускал до самого окончания охоты. Стало быть, использовал я единственный имеющийся у меня шанс. И получил от этого такое колоссальное удовлетворение, которое не сравнится и с дюжиной добытых всеми правдами и неправдами гусей, лосей и кабанов. Потому что глухаря к дереву не привяжешь, не прикормишь и электронным манком не подманишь. Бывают иногда легкие охоты на глухаря при удачном стечении обстоятельств, но это исключения, которые лишь подтверждают правило. Нам с братом однажды понадобилось шесть (!) выходов на известный, хорошо разведанный ток, чтобы добыть по глухарю.
А тяга тем временем почти совсем угасла, и единственный пролетевший за вечер вальдшнеп подвел грустную черту — весенняя охота в этот выезд закончена.
Комментарии (0)