Считается, что человек счастлив тогда, когда у него есть хорошая семья, любимая работа и какое-то занятие для души, называемое теперь неприятным словом «хобби». Мой отец Артемий Николаевич Веселов, наверное, был счастливым человеком: крепкая семья, трое благополучных детей, а со временем – и пятеро внуков. Он любил свою работу преподавателя вуза и научного работника и добился больших успехов, а для души у него было старое как мир и благородное занятие – рыбалка, в котором он тоже достиг вершин мастерства (в сравнении с другими рыбаками-любителями центральных областей России).
Круглый год, каждую субботу, с друзьями или один, отец отправлялся на рыбалку со снастями, соответствующими сезону и объекту ловли. Он имел странноватое обыкновение ходить на охоту и рыбалку при шляпе и галстуке (кроме зимы, конечно), за что получил прозвище «профессор» задолго до того, как стал профессором в самом деле. В отпуск отец, как правило, в компании одного-двух друзей-рыбаков забирался в какое-либо глухое место, куда за выходные не доберешься. Если ездили в отпуск всей семьей, то обязательно на водоем: Селигер или Ока, Рыбинское море или Дон или маленькая речка Касть на родине, в Ярославской области. Самые первые воспоминания об отцовской рыбалке относятся к лету 1940 года. Мы всей семьей снимали домик в селе на берегу Дона. Названия села не помню, но помню разговоры взрослых, что возле села есть в реке ямы, а в тех ямах живут огромные сомы. Сомы эти таковы, что таскают утят и гусят, да и взрослую птицу тоже могут утащить. И вот однажды рано утром за окном раздался шум и крик. Мама, сестра и я выбежали из дому. Во дворе было полно народа, а посреди толпы стояли отец и его приятель. У них на плечах лежал шест, а на шесте висел сом. Хвост сома волочился по земле. При взвешивании рыбина потянула на сорок килограммов. В тот же день сома съели, причем хватило чуть не на все село, а на юге маленьких сел не бывает.
Еще один случай с крупным сомом произошел у отца спустя лет тридцать. Я в нем, к сожалению, не участвовал, а обстоятельства знаю из рассказа отца. Дело было в начале марта на реке Сейм под Курском. В это время на живца хорошо берет щука. Отец прорубил лунки, расставил жерлицы (разновидность донной удочки) и сидит таскает окуньков «дергачкой». На одной из жерлиц упал флажок – поклевка. Отец подбежал к лунке, схватил леску, подсек и... ему показалось, что леска привязана к стене. Затем последовал сильнейший рывок, леска обожгла руки и стремительно исчезла в проруби почти на всю длину – а это метров тридцать. Рыбаков на льду залива в тот день было много. Отец окликнул ближайшего: помоги, мол. Сосед подбежал. Отец в это время с большим трудом выбирал лесу. Последовал новый рывок – и опять снасть лишь чудом не исчезла подо льдом.
Сосед привязал конец лески к буру и положил его поперек лунки, а сам схватил пешню и принялся расширять прорубь, так как уже было ясно, что на крючке что-то очень крупное. Ближайшие рыбаки, заметив необычную суету, подошли к месту схватки и увидали, как рыбина прошла под самой лункой. Она показалась просто гигантской. Тут же несколько человек расширили прорубь, да так, что в ней запросто можно было утонуть. Отец выводил сома недолго, видимо, тот был еще недостаточно активен после холодов. Вытаскивали рыбу хором, в несколько багров. В те годы у рыбаков и охотников Курска была традиция: более или менее выдающуюся добычу тащили в магазин «Охотник-рыболов». Там трофеи взвешивали, обмеряли, фотографировали и обмывали. Сом оказался весом в тридцать шесть килограммов, а длину за давностью уже не помню.
Отцовское искусство ловить рыбу помогло нашей семье выжить в 1942–43 годах. Мы были эвакуированы из Москвы в Ульяновск, а значит – вот она Волга шириной в полтора километра. Отец при малейшей возможности пропадал на рыбалке, которая из развлечения стала источником пропитания. Благодаря рыбе, трое маленьких детей (младшая родилась в начале 41-го года) не только выжили, но и более или менее сохранили здоровье.
Рыба была превосходной. Стерлядь удавалось есть «от пуза». Она ловилась в основном весной и осенью, когда у нее наступал «жор». Ничего более вкусного, чем жареная стерлядка, я никогда не ел.
В начале 44-го года отца перевели на работу в освобожденный Курск. С тех пор он рыбачил на водоемах Курской и соседних областей. Реки Сейм, Тускарь, Сож, Рать и Десна, а также озера и старицы, а в них – щуки, окуни, лещи, голавли, налимы. Именно налим, на мой взгляд,занимает второе место после стерляди в гастрономическом ряду. Лучше всего налим жареный, особенно налимья печень. Отец ловил налима весной и осенью. Весной – когда реки входили в свое русло после разлива, примерно с середины апреля до середины мая, осенью – перед ледоставом, с середины октября и до упора. У отца на эту ловлю была отработана несложная, но успешная технология: он ставил подпуска. Эта снасть представляет собой метров тридцать шнура с грузом на конце. От самого груза на поводках через каждые полтора метра размещены крупные «налимьи» крючки – всего штук 7–8. Наживка – дождевые черви. Их собирают ночью на лугу, на газоне и в других подходящих местах, лучше всего – во время или после дождя. Ловят налима ночью. Для этого выбирают песчаный пляж или что-то подобное, раскладывают подпуск вдоль берега, насаживают червей и затем забрасывают. Этот момент требует опыта и сноровки. Забросить надо на всю длину, но так, чтобы не сорвалась наживка, следовательно, бросок должен быть сильным, но не резким. Часа через 2–3 подпуска проверяют, вытягивая на берег, снимают добычу, поправляют наживку и забрасывают снова.
Почему-то именно на налимьей рыбалке часто случаются всякие происшествия, смешные и не очень. Однажды во второй половине октября отец ловил налимов недалеко от Курска, на Сейме. Было ему тогда 55 лет. Он был один, но так ему даже больше нравилось. Поставил штук двадцать подпусков с песчаного пляжика на луговом берегу реки. Чтобы охватить большую площадь дна, вдоль противоположного берега он уложил удлиненный вариант снасти, так называемый перемет. На концах перемета – грузы, а на поверхности – поплавок-маяк. В то время у отца была ярко-желтая трофейная надувная спасательная лодка с немецкого самолета. Она была одноместной, весила не более килограмма, но была при этом прочной и очень нравилась отцу. Он берег ее и пользовался ею редко.
В тот день все шло как обычно. Отец дважды за ночь проверил подпуска. Перемет ночью не трогал. Утром выбрал снасти, сложил сумку с рыбой, фонарь «летучая мышь» и рюкзак в лодку и поплыл снимать перемет.
Дело в том, что возвращаться домой было гораздо ближе по противоположному берегу, заросшему мелколесьем. Дальше все случилось как в кино. Только отец вытащил первый груз, как лодка лопнула по шву почти по всей длине. Отец как был в шляпе, плаще, ватнике и резиновых сапогах – очутился в реке. Вокруг плавали снасти, рыба, снаряжение и останки лодки. Ощущения легко себе представить: октябрь, восемь утра, вода и воздух около +5 , на пару километров вокруг ни души. Хорошо, что до берега недалеко. Из-за температурного шока отец даже не успел испугаться. Он быстро скинул сапоги, стянул плащ и телогрейку, доплыл до берега, разделся и... принялся собирать все имущество. Методично достал все, включая пойманную рыбу, уплывшую по течению, и вещи, ушедшие на дно. Даже злополучную лодку вытащил. Разжег костер, отжал одежду, подсушился и – бегом к шоссе. Он даже не простудился, обошлось, но никогда больше не пользовался надувной лодкой.
Комментарии (0)