Настоящий друг

В выходные решили закрыть летний сезон поездкой на пруд, где карася было как грязи. В восемь часов, как по заказу, дождь прекратился и на небе образовались просветы, обещавшие вполне сносную погоду.

Еще на подъезде к водоему я увидел знакомый мотоцикл. Вне сомнений – это был «Урал» Петра. И если кто-то предположил, что мой друг приехал половить рыбку, черта с два! Нужен был ему тот карась, как зайцу стоп-сигнал! Петя прибыл с одной единственной целью – утереть мне нос.

Из-за грязи мы оставили автомобиль возле мотоцикла и, поднявшись на дамбу, остановились, изумленные увиденным. Заморозков практически не было, а пруд замерз!

Лед был той толщины, что еще не держал, но и не ломался от удара палкой. Петька, еще не заметив нас, азартно орудовал булыжниками, высоко подбрасывая их, как миномет. Получалось не здорово, и некоторые так и остались на льду.

– Прикармливаешь?

– Бомблю… – пробурчал тот с недовольством.

– Хорошее дело, развивающее! – одобрил я его действия.

– Может, с лодки попробуем давить, как ледокол?

– Да не взял я свою, а потом жалко, можно ведь и пропороть…

Моя латаная-перелатаная лодка прослужила уже шесть лет и стоило подумать об ее замене. Петр вспомнил о своей пешне из топорика и за часок мы расчистили ото льда полынью, достаточно большую – для нас и удлиненную – для Петра.

Пока мы возились с настройкой удочек, он подготовил «резинку» к забросу и ахнул, да так далеко, что груз, перелетев полынью, пробил лед и утонул.

– С поверхности будешь ловить?

– Чего дурью-то маешься? На лодке завези!

– Что-то я совсем плохой стал… – согласился Петька.

Быстро «завез» грузы резинок и затих.

Легкий ветерок гнал рябь и льдинки, мешая увидеть то, что хотелось бы, а именно осторожные поклевки карася, очень хитромудрого. Но пока это не удавалось. Андрей Антонович, на червя поймав несколько «матросов» и крупного окуня, считал свою задачу выполненной. И делая вид, что рыбачит, углубился в чтение. А мне рядом с Петькой такая роскошь была не по карману.

Погодка осерчала и задул холодный устойчивый ветер. Сказать, что поплавок плясал, было бы слишком слабо: он метался в рок-н-ролле. Поскольку позвякивания колокольчиков я не слышал, то наивно предполагал, что и у Петра дела не блестящи. Но Петя – это не тот человек, рядом с которым можно расслабиться… Он и до этого раза не давал мне повода усомниться в своей изобретательности, а сегодня превзошел самого себя. Я шел к нему, надеясь поехидничать над позой “вечно с протянутой рукой”, а увидел барина, развалившегося в раскладном кресле, как король на троне, использовавшего прутики в качестве удилищ. Это я бы ему простил запросто! Но ведь он, окаянный, придумал такое, что сердце замерло от удивления. Используя заготовки для кивков, оборудовал снасти так, что заметил бы поклевку при двенадцатибалльном шторме. Я бы и это пережил!

И даже насадку, которую он придумал (супер-пельмень из мелкой перловки, опарыша, мотыля и чесночной болтушки), я бы, пожалуй, проглотил! Наверняка спокойно перенес бы и полтора десятка ядреных карасей, барахтавшихся в садке, но среди них плавали два карпенка граммов по восемьсот: темно-желтых и прогонистых, которых в этом пруду никогда не было…

Это было уже слишком. Я начал закипать.

– И почем нынче карпа дают?

– Да вот, только поймал… – ответил тот, пряча глаза, потому что врать он не умел.

– На мелко шинкованную печень клопа?! Петька, хорош задвигать!

– Валера вчера из рыбхоза привез два ведра и мне отвалил немного…

– Это ты вез их за пятьдесят километров, чтобы меня обуть?

– Ты же знаешь, для друга мне ничего не жалко.

– Таких двух друзей – и врага не надо! – сказал я и мы обменялись крепким рукопожатием…