К итогам дискуссии

Публикация статьи «Два пути возрождения» стимулировала дискуссию на страницах «РОГ».

Некоторые известные специалисты напрямую касались затронутой темы (В.К. Мельников, М.Д. Перовский, В.М. Глушков, О. Анохин, В. Гуров). Другие авторы публикаций комментировали ситуацию, сложившуюся в охотничьем хозяйстве в регионах и стране в целом.

К сожалению, участниками дискуссии оказались в основном работники науки и вузов. Выступлений охотоведов-практиков и охотников было немного. Отчасти это можно объяснить тем, что критических публикаций, касающихся последствий реформы управления в стране, в предыдущие годы было очень много. Решения ряда конференций специалистов, круглых столов на охотничьих выставках и обращения в Правительство также содержали предложения по исправлению сложившейся ситуации. Таким образом, возможностей для публичных выступлений было достаточно и они были активно использованы.

В этих выступлениях в печати и решениях форумов нам не удалось найти положительной оценки последней реформы в сфере природопользования и охотничьего хозяйства в частности. Подтверждением однозначно негативных последствий являются и принятые позднее меры по исправлению допущенных ошибок:  создание ранее упраздненного Департамента охотничьего хозяйства, возврат к самостоятельной структуре управления рыбным хозяйством – организация Госкомитета, передача дополнительных полномочий управления субъектам федерации, пересмотр списка охотничьих животных в пользу местных видов и т.п.

Несмотря на возможность продолжения публикации новых материалов на эту тему и не отрицая целесообразности продления дискуссии по этому актуальному вопросу, считаю необходимым высказать свое мнение по поводу уже опубликованных материалов.  

Оба автора статьи «Два пути возрождения» были участниками создания концепции развития охотничьего хозяйства в России и обсуждения многих других подобных документов, подготовленных коллегами. Судьба всех этих попыток повлиять на стихийное развитие событий одинакова: проекты обсуждались в печати, в комиссиях и комитетах Думы и забывались. В самом начале 90-х годов по инициативе В.В. Дежкина была организована дискуссия по концептуальным основам охотничьего хозяйства на страницах журнала «Охота и охотничье хозяйство». В рубрике круглого стола на эту тему в указанном журнале приняли участие специалисты-практики и научные сотрудники. Ряд предложений того времени актуален и поныне. Временами они удостаивались рассмотрения на самом высоком уровне, а затем неизменно тонули в бюрократической трясине. Так было ровно
10 лет назад, когда Председатель Правительства России В.С. Черномырдин дал соответствующее поручение Минсельхозпроду РФ (№ ВЧ 111-32318 от 12.10.1997 г.). Приказом заместителя Председателя Правительства, Министра сельского хозяйства и продовольствия В.Н. Хлыстуна (№ 5 от 09.01.1998 г.) была создана рабочая группа для выработки единой концепции развития и научного обеспечения охотничьего хозяйства. Проект концепции был разработан во ВНИИОЗ, в основном одобрен Президиумом Россельхозакадемии, обсужден на совещании у заместителя Председателя Правительства РФ В.Н. Щербака (протокол № ВЩ-ГП 13 от 02.03.2000 г.). Проект приказа Правительства, подготовленный на основании результатов этого обсуждения и содержавший конкретные поручения главе МПР В.А. Яцкевичу, министрам А.В. Гордееву, А.Л. Кудрину и А.Г. Шаповальянцу, так и не увидел света.

Вспоминая дебаты, связанные с подготовкой и обсуждением проекта концепции, интересно отметить,  что «искрящими» позициями при ее согласовании были следующие: расширение прав хозяйствующих субъектов, переход от административно-фискальных к экономическим методам регулирования охотпользования, наделение субъектов федерации дополнительными функциями управления (дефедерализация), расширение полномочий бывшего Департамента охраны и развития охотничьих ресурсов в пользу  решения общеотраслевых проблем.

Мы в то время писали: «Вырисовывается формализованное стремление обеспечить благополучие охотресурсов без охотника и без хозяйства вовсе. Департамент МСХП РФ, полностью устраняясь от функций отраслевой хозяйственной инфраструктуры, претендует на исключительное право на учет ресурсов, обобщение и интерпретацию их результатов, что дает возможность свободно манипулировать учетными данными. Изоляция службы госохотучета, ведомственность, утрата контактов с научными учреждениями, претензии на охват всей территории страны приводят к утрате объективности, застою и формализации службы мониторинга» (Сафонов, Тр. ВНИИОЗ, охотоведение, организация, право, № 1 (51), 2000, с. 21). Основными оппонентами были работники бывшего Департамента охотресурсов и их развития, а также Госкомлесхоза. Когда в 2005 г. на смену бывшему, односторонне ориентированному Департаменту пришел Россельхознадзор, вобравший в себя несовместимые службы, административное управление охотничьим хозяйством окончательно разрушилось, о чем писал В.К. Мельников в статье «Хотели как лучше, а получилось значительно хуже» (журнал «Охота и охотничье хозяйство» № 3, 2006 г.).

В этой связи надо с удовлетворением отметить заявление нынешнего главы Департамента В.В. Мельникова в интервью СМИ о том, что Департамент охотничьего хозяйства – это не возрождение бывшей структуры, занимавшейся только ресурсами, а принципиально новое учреждение, ориентированное на охотничьи хозяйства и нужды охотников. Так и хочется вспомнить известный афоризм, касающийся восприятия всего нового: сначала – этого не может быть, потом – в этом что-то есть и, наконец, а кто же этого не знал. Между первой и последней стадией, как правило, проходят годы и десятилетия. История науки знает множество подобных примеров.

«Царство моих идей впереди» – писал по этому поводу В.И. Вернадский. Вот и теперь «идея овладела массами» и хочется пожелать В.В. Мельникову и всем нам успехов на этом тернистом пути. Основные трудности в деятельности нового департамента будут заключаться в преодолении бюрократической позиции властей, уклоняющихся от всестороннего обсуждения всех мнений специалистов, необходимости учитывать их предложения перед тем, как принимать решение.  Несмотря на Указ Президента РФ В.В. Путина «О порядке создания Общественных советов при федеральных министерствах, федеральных службах, федеральных агентствах» от 04.08.2006 г. № 842 и приказ А.В. Гордеева от 17.03.2006 г. № 80 о создании такого совета по охотничьему хозяйству при Министерстве сельского хозяйства, диалог общественности и работников государственной службы так и не состоялся: за истекшие почти 2 года совет в полном составе не собирался.

Вторая проблема создана длительным бездействием федерального центра, вызванным реформированием и упразднением отрасли охотничьего хозяйства и ее штаба – Департамента охотресурсов. Находясь в обстановке полной неопределенности и стремясь воспрепятствовать стихийному развитию событий, субъекты федерации создали  региональные органы управления по своему усмотрению. Они разнообразны. Охотничье хозяйство в одних областях объединено с лесным, в других – с рыбным, в третьих – с тем и другим, а также с водным и вообще со всеми природными ресурсами. Устав одного из таких областных агентств (Ивановской обл.), объединяющий управление объектами животного мира и охотничьего хозяйства, водными биологическими объектами и другими природными ресурсами опубликован в журнале «Сафари», № 1, 2007 г. Нетрудно себе представить сколько проблем возникнет между федеральным центром и разнообразными региональными учреждениями при попытке первых осуществлять единое методическое руководство деятельностью вторых.

Наши оппоненты не разделяют нашу точку зрения о том, что стратегия развития охотничьего хозяйства заключается не в его обособлении, ведомственной самостоятельности, а в системе комплексного природопользования. Трудно не согласиться с ними в том, что многолетние дебаты о судьбах нашей отрасли и скороспелые реформы порядком надоели. Идея комплексности взамен нынешней ведомственной разобщенности в биологическом природопользовании хотя и не нова, но  все еще находится на первом, максимум – на втором этапе признания. Опасность оказаться в подчиненном положении при любом комплексировании действительно реальна, поскольку и лесное, и рыбное хозяйство, не говоря уж об АПК в целом, экономически значительно весомее охотничьего. Опыт его объединения с лесным в Башкирии и Республике Беларусь действительно подтверждает это. Видимо, надо согласиться и с тем, что на нынешнем временном отрезке необходимо сосредоточить усилия на решении насущных проблем в рамках сложившихся структур управления, а охотоведческой науке проявить инициативу и скомплектовать проект важнейших проблем для формирования Департаментом охотничьего хозяйства МСХ РФ государственного заказа отраслевой науке на разработку как срочных, так и перспективных вопросов совершенствования и развития охотничьего хозяйства.

С чем нельзя, на наш взгляд, согласиться так это с противопоставлением понятий охотничье хозяйство и  управление ресурсами, ибо при оптимальном хозяйствовании второе входит в первое как технологическая основа рационального ведения хозяйства. Нереален и всеобщий переход к системе охотхозяйств интенсивного типа. Во-первых, потому, что на огромной территории страны от Калининграда до Чукотки, отличающейся как по природным, так и по социально-экономическим условиям, это невозможно осуществить. Прошлый опыт искусственного насаждения колхозного производственного охотпользования убедительно доказал это.  Во-вторых, мы убеждены, что перспектива охотничьего хозяйства заключается все-таки не в обособлении, а в гармоничной системе, создаваемой не вопреки, а в соответствии с современной общей стратегией природопользования. Ее краеугольным камнем является положение о сохранении естественных экосистем ради биосферной регуляции. Идея ориентации на экологический (биологический), а не на технократический императив, признание необходимости сохранения «природного капитала», как минимум, в неизменном виде ради противовеса измененной природе положены в основу важнейших международных соглашений и законодательных актов: Концепции устойчивого развития (1887 г.), Природной доктрины развития, принятой на конференции ООН в Рио-де-Жанейро в 1992 г., Концепции перехода РФ к устойчивому развитию, утвержденной указом Президента России от 01.04.1996 г. № 440, Экологической доктрине РФ (2002 г.) и др. документах. Более 60% суши в большей или меньшей степени освоено человеком. Здесь удалось сохранить продуктивность и даже повысить ее, но возникла реальная угроза утраты способности к естественной саморегуляции. Ради сохранения биотического потенциала управления (естественной саморегуляции) необходимы не только мизерные островки особо охраняемых природных территорий (ООПТ), но и большие компактные площади неизмененной природы, способные быть экологическим противовесом. Россия, располагая четвертью мировых запасов леса, не только погашает собственную эмиссию углерода, но и выводит 300 мт. «чужого» углерода ежегодно (Кондратьев, 2003), помогая тем самым странам-донорам. Пока безвозмездно, но в недалеком будущем экономически будет намного выгоднее сохранять лесные экосистемы нетронутыми. Причем биосферная ценность бореальных лесов возрастает вследствие климатических (сезонных) особенностей: в них доминирует накопление органического вещества, т.е. так называемый сток углерода превышает его эмиссию. Какой гигантский плацдарм для сохранения традиционных форм природопользования, в т.ч. охоты, экологически необходимых и безвредных для экосистем появляется в этом случае! К указанной категории земель надо отнести и этно-экологические (по Сыроечковскому) зоны с традиционным природопользованием аборигенных народов.

Вместе с тем, интенсивное хозяйствование необходимо, т.к. население нуждается в увеличении продукции и услуг с единицы площади. Но такое хозяйствование должно осуществляться только там, где это экологически целесообразно и экономически оправдано (в т.ч. и в охотничьем хозяйстве). Такая поляризация хозяйствования должна быть научно обоснованна и спланирована с привязкой к природно-ландшафтным зонам. Ведь и поныне наряду со стойловым содержанием скота существует пастбищное, отгонное животноводство и оленеводство.

Необходимо иметь в виду, что хозяйства интенсивного типа на частных и арендованных землях не в состоянии сохранять природное равновесие, т.к. их цель – повышение продуктивности и получение прибыли. Уже сейчас известны публикации, в т.ч. и на страницах «РОГ», о превращении ряда охотничьих хозяйств в свинофермы.

Разведение кабана дает быстрый результат и обеспечивает прибыль. В других хозяйствах будут стремиться к интродукции экзотов для достижения этих же целей. Искусственное поддержание высокой плотности отдельных видов животных неизбежно отрицательно скажется на благополучии других видов, приведет к деформации экосистемы.

В связи с этим мы опять сталкиваемся с угрозой утраты саморегуляции в экосистемах. По-видимому, и в условиях интенсивного ведения хозяйства к повышению продуктивности надо стремиться не любой ценой, а путем комплексного природопользования. То есть охотничье хозяйство, как вторичный землепользователь, должно извлекать пользу от применения грамотных, экологически ориентированных технологий первичного (главного) землепользования. Только тогда в охотничьем хозяйстве на смену нынешней односторонней микробиотехнии придет эффективная макробиотехния.  Уместно вспомнить, что и во времена первой дискуссии в начале 90-х годов в числе основных принципов концепции мы указывали на то, что «способ хозяйствования должен прежде всего обеспечивать естественное самовозобновление ресурсов – ценнейшее и специфическое свойство объектов охотничьего хозяйства, а необходимость интенсификации – находить применение преимущественно для поддержания самого процесса естественного возобновления (Сафонов, «Охота и охотничье хозяйство» № 11, 1991, с. 12).

Несколько слов еще в отношении терминологии: природопользование, управление, охотничье хозяйство. Каждый из этих терминов характеризует определенное явление и усматривать в них противопоставление и основную причину якобы неверно выбранной стратегии развития охотничьего хозяйства не стоит. Термин природопользование устоялся в русскоязычной науке и практике и относится  ко всем сферам деятельности, связанным с использованием природных ресурсов. Он аналогичен рациональному хозяйствованию и управлению (североамериканский синоним) в природно-ресурсной сфере. О том, что мы вслед за Н.Ф. Реймерсом дифференцируем понятие управление на законодательное, административное, экономическое и экологическое, указывалось в нашей реплике к дискуссии в «РОГ» № 26, с. 22. Смысл экологического управления охарактеризован в публикации В.М. Глушкова.  Считать управление антагонистом хозяйствованию неверно, т.к. управление – это научно обоснованный технологический прием хозяйствования. Не только в охотничьем, но и в лесном и сельском хозяйстве приоритет все больше будет отдаваться экосистемным технологиям управления лесами и ландшафтно-адаптивному земледелию.  В своих прежних работах участник дискуссии В.К. Мельников включал в число «характерных признаков» наиболее совершенной фазы развития интенсивного охотничьего хозяйства «формирование желательной структуры населения животных, управление численностью», с чем нельзя не согласиться («Воспроизводство и организация использования промысловых зверей и птиц в Сибири и на Дальнем Востоке», Иркутск, 1980, с. 11).

Опыт североамериканского управления дикой природой оказался очень эффективным (и это при отсутствии охотничьих хозяйств в нашем понимании). В течение всего прошлого столетия не исчез ни один вид копытных, крупных и средних хищников. Многие виды исключены из списков редких и угрожаемых животных. Правда и эта система не обходится без некоторых сбоев:  численность ряда видов (енот-полоскун, койот, олени, канадский бобр, канадская казарка, дикая индейка и др.) достигла небывалого уровня даже в условиях интенсивной охоты, что наносит ощутимый ущерб экосистемам и хозяйству человека.

Мнение о том, что в развитии охотничьего хозяйства нам ближе западноевропейский путь, вряд ли можно признать правильным. В большинстве стран Западной Европы охота ведется на частных землях. Она является элитарным занятием и, естественно, занимает подчиненное положение по отношению к основной деятельности землевладельца. У нас она законодательно отделена от землепользования. Следовать по западноевропейскому пути в России – значит отступать от провозглашенных в нашей Конституции демократических принципов. Экологизация социума и социализация природы – взаимообусловленные процессы.

В основе идеи социализации природы лежит принцип равного доступа всех жителей планеты к природным благам. Опыт организации эгалитарной (равнодоступной) охоты в Канаде, описанный в статьях С.П. Матвейчука («Охотоведение. Зарубежный опыт охотничьего хозяйства», № 2 (52), Киров, 2004) и С.И. Минькова («Охота. Национальный охотничий журнал», № 9, 2006), заслуживает внимания и использования в наших условиях.

Кроме того, сходство природно-климатических условий стран Северной Америки и России, наличие традиционного природопользования аборигенных малочисленных народностей в этих странах должны вызывать у нас больший интерес к опыту Канады и США, чем к странам Западной Европы.

Интересен также опыт не только ресурсного, но и административного управления в североамериканских странах. В США функционирует Совет по качеству окружающей среды (консультативный орган при Президенте).

Исполнительным надведомственным органом является Агентство по защите среды. Министерство (департамент) внутренних дел США включает:  Бюро по управлению землями, Бюро по мелиорации, Службу национальных парков, Службу дичи и рыбы, Бюро по делам индейцев. Министерство со сходной структурой имеется и в Канаде. Для американцев именно эти вопросы относятся к внутренним делам. Министерство внутренних дел у нас, как известно, занималось и занимается совсем другими проблемами. Если бы природопользование у нас было бы предметом заботы такого же могучего органа управления, как МВД РФ, то обсуждаемые проблемы решались бы оперативно и эффективно. А современная ситуация в деле охраны природы и ощутимая угроза экологического кризиса (расплаты – в переводе с греческого) настоятельно требует перехода от дискуссий к реальному делу.