Это мое мнение и мой ответ Виктору Попову, упрекающему Сергея Лосева за его статью «Хищники глазами охотника». Послушайте старого охотника с более чем семидесятилетним стажем.
Уже не помню ни номера журнала «Охота и охотничье хозяйство», ни автора статьи канадского ученого-биолога о санитарной роли волков в природе, где он дает ответ на протест канадских зеленых о необходимости сохранения волков как санитаров, дескать, они подбирают в природе больных копытных, предотвращая заболевание оставшейся популяции. Не отрицаем, доля правды в этом есть, но зададимся вопросом: а хватает ли такого количества особей копытных для удовлетворения жизненного цикла хищника?
Этот же биолог утверждает, что дневной рацион одного волка составляет 3 кг мяса в сутки. Это больше тонны в год. Такого количества больных животных в природе нет. И чтобы прожить, волки уничтожают все живое. Вспоминаются утверждения канадского биолога, что более разумного среди хищников в природе не существует, что волки четко оценивают обстановку и принимают исключительно рациональные решения в каждой ситуации. И самое главное, что они в процессе эволюции усвоили: первейший враг – человек и поэтому они постоянно ведут за ним наблюдение.
В двух последних утверждениях я, честно говоря, сомневался. Но жизнь и опыт убедили, что это именно так. Пример. Лесник обхода № 5 Цимлянского лесничества летом проживал в домике среди леса и здесь же выпасал скот. Он знал, что в урочище ежегодно волки выводят свое потомство, но так как волки там, где живут, не промышляют, то надеялся, что его скот не будет тронут ими.
Лесник мне рассказал, что ежедневно на центральной просеке волк переходил дорогу. Переходил недалеко, метрах в 50–70, и не спешил. Это леснику надоело. Да и побаивался, чтобы не напал на него сзади, волчара был крупным. Решил проэкспериментировать и для начала вырубил чуть кривую палку и стал ее носить, как охотники носят ружье. У волка это не вызвало никакой реакции. Дорогу переходит, как и раньше. Тогда, зарядив картечь, он вышел с ружьем. Дудки! Волк перешел дорогу, но уже метров за 100–120. Поменял ружье на палку. Переход в 50 метрах. Так они играли раз пять. Наконец он решил стрелять. И видел, что попал, на траве была кровь. В этот же день волки зарезали бычка и ушли из его обхода.
Думаю, что этого примера достаточно, чтобы согласиться с вышеупомянутыми утверждениями ученого-биолога.
Теперь пример из моего опыта. Это было в конце восьмидесятых годов. Дежуря по пасеке, рано утром заметил на паровом поле возвращавшегося с жировки волка. Схватив ружье и скрываясь за опушкой леса, занял известный мне лаз. Стрелял его в двадцати метрах. Матерый был волчина. Ошкуривая его, заметил, что у него раздут живот в области желудка. Распорол желудок исключительно из любопытства. Вот содержимое: зайчонок, еж, два ужа, жаба, три птенца, восемь лягушек, карась, жуки и улитки. Я и подумал, вот почему волки летом не нападают на гончих в нагонке, да и мало шкодят по гусям домашним и пр. Но зимой все это исчезает, за исключением зайцев и копытных.
Меняется и охота у волков. Сначала подберут в хуторах и селах собак-дворняг, а потом начинают нападать на домашних животных – это если в угодьях нет диких копытных. Опишу случай, очевидцем и участником которого был сам.
Даже в зрелом возрасте я был жадным до охоты. Кроме охоты с гончими, любил посидеть ночью при луне на лисицу.
Засидку в лесополосе я сделал еще летом, так как в жилой лисьей норе насчитал аж восемь лисят.
Сто гектаров параллельно лесу было засеяно кукурузой, поэтому там к осени всегда многочисленны мыши. А где мыши, там и лисы. Но я раздобыл на ферме павшего подсвинка, проволок его вокруг леса и уложил в сорока метрах от засидки. Контроль показал, что привада принята лисами. Ночь полнолунная – мечта для охотника. Место занял на заходе солнца. Осенью сумерки быстро наступают. Но что это на дороге возле леса? Да это же волки на мою приваду идут. Нет, стали, даже легли. Перезаряжаю свое МЦ 21-12 пятью патронами с картечью. Два волка: один, видно, матерый, а второй переярок – пошли обратно. Остальные лежат. Слышу справа, почти с угла леса, шум. И вот, вываливает на поле семья кабанов: крупная мамаша, два подсвинка и шестеро поросят – уже так килограмм на 30–40.
Поросята обгоняют маму и давай кормиться, благо потерянной кукурузы и в кочнах, и зерном много. Стадо по диагонали углубилось уже метров на 150–200. И здесь вижу, как лежавшие волки, прикрываясь лесом, заходят в тыл свиньям.
Я сообразил, что будет загон. Волки: один матерый, один переярок и шесть прибылых – занимают позицию в тылу стада. Мне стрелять далековато. Картечью хоть и достану, но кучность потеряю. Пока это соображал, до слуха донесся хрипловатый, как у дворняги, лай. И вот вижу, прут своим следом свиньи. Правый их фланг ближе ко мне, и на нем хороший подсвинок, на которого поднялась волчица (это я потом узнал) и переярок.
Вижу, вернее слышу, удар о землю подсвинка, и на нем двое волков. Выцеливаю крупного, падает мертво, а переярка тоже, видно, зацепил, крутится на месте. Добавляю. Перевожу взгляд на второго крупного, а те тоже вдвоем с переярком рвут второго подсвинка. Это от меня в сорока метрах. Бью крупного. Закрутился и рвет себе бок, а второй скребет передними, волоча зад. Думаю, этого добью после. И тут я сплоховал: бью малого, а он уже почти подо мной, и позорно мажу. В голове: «Последний патрон». Выцеливаю уже удирающего прибылого. Валю его, но он поднимается и уходит. Пока перезарядил всего два патрона, он ушел в лес. Как говорят, жадность фраера сгубила. Надо было одним добивать. Одно утешение – раз падал, то далеко не уйдет. Дозаряжаю чем было, надо же добивать подранка, а он уже от подсвинка отполз метров двадцать. Подсвинок лежит готовый.
С каким же ожесточением я всадил снаряд в этого «санитара»! Не знаю, сколько еще они ранили поросят. Знаю только, что на матку не цеплялся ни один волк. И это дает повод к размышлению. Конечно, волки знают, что крупная свинья умеет себя защитить, и ее удар зубами наносит серьезные травмы. И мне кажется именно поэтому с маткой остаются редко трое, чаще двое, а то и один подсвинок из опороса прошлого года. Они еще не достигли половой зрелости и держатся около мамы. А остальные где? Да волки съели по праву «санитарного отбора». Ведь недаром охотоведы отмечают, что волки у копытных забирают почти весь годовой прирост. А когда этого прироста уже нет, то очередь доходит и до мамы.
За тот разбой, что учинили у меня на глазах, за убитых заблудившихся в лесу гончих, пока глаза видят, а руки еще могут держать ружье, я их буду безжалостно уничтожать как разбойников. И не только их. Есть у охотничьей фауны еще один враг, не менее коварный, чем волки, – это серая ворона. И пусть меня осудят, но я глубоко уверен, что охотник, имеющий возможность застрелить серую ворону, но пожалевший патрон, – предатель в святом Обществе Охотников. Почему?
Да потому, что у меня множество примеров ее вредительства. Вот один из случаев.
Недалеко от пасеки на поле озимой пшеницы вижу, как две вороны, поднимаясь на 10–15 метров, пикируют и кого-то явно заклевывают. Хватаю ружье и на выручку. Вороны отлетели и сели в посадке, наблюдают. Подхожу – лежит зайчонок, с шапку будет, но изранен, зато еще живой. Забрал на пасеку, обработал йодом, посадил в ящик и сказал: «Сиди, пока не выздоровеешь, кормить буду сам». Но главное, что эта пара разбойников наблюдала до конца. Затем одна улетела в лог, где у нее на вербе было гнездо. Ох, и маскироваться мне пришлось, пока обе собрались у гнезда. Зеленые, подавайте на меня в суд. Шесть врагов одним ударом уничтожил.
К глубокому сожалению, есть еще один вид хищников – это браконьеры, которых по закону «око за око» тоже надо... но, к сожалению, это не в наших возможностях, хотя сил хватает.
Комментарии (0)