УТРО «БАБЬЕГО ЛЕТА»

Еще совсем недавно лето щедро баловало нас своим теплом, переходящим подчас  в чрезмерную жару,  от которой хотелось побыстрее укрыться  в тенистой прохладе.

«Ну и пекло!» – возмущались нередко мы в эти дни. Как тут не вспомнить пушкинское

«Ах, лето красное! любил бы я тебя,

когда б  не зной, да пыль,

да комары, да мухи».

Когда осень зарядит своими частыми затяжными дождями, с какой же тоской будем мы вспоминать эти дивные денечки, пышущие зноем! Но так уж устроен человек, ему никогда не угодишь, ему всегда будет чего-нибудь недоставать.

Но не только из сплошных дождей состоит это время года. Солнечные теплые дни ранней осени в народе принято называть «бабьим летом». В это время кажется, что лето, заглянув в гости к сентябрю, снова решило побаловать нас своим теплом! Только это уже не то тепло, от которого нужно искать прохладу. Свеж и ясен утренний воздух в эту пору, а известный своими пейзажами художник-осень уже прошелся легкими мазками по доставшейся  в наследство от лета зелени, окрасив ее в желтовато-бурые оттенки.

Именно этой порой в прошлом году в Московской области была открыта охота на тетерева с подружейными собаками. Поздновато, конечно, ведь в середине сентября выводки уже начинают распадаться, поэтому охота становится малоуспешной, так как птицы перестают выдерживать «стойку». Хотя иногда и случается добыть молодых петушков из-под стойки легавой.

...Из-за дальнего березового леса показался край небесного светила, отчего обильно выпавшая в это утро роса, сразу же засверкала тысячами светлячков.

С другом Юрой и своим курцхааром Ромулом  мы направлялись к дальнему полю, с которого хотели начать утреннюю охоту. Помимо традиционных объектов промысла – коростелей и перепелов, сегодня в моем кармане лежали три лицензии на добычу тетерева.

Подойдя к месту предстоящей охоты, мы уловили легкий ветерок, тянувший в нашу сторону с середины поля; получалось, что собака уйдет в поиск, как и положено, – против ветра. Ну что же, начало обещающее, посмотрим, куда дальше вывезет нас кривая удачи. На стеблях бурьяна и травы растянулись сверкающие от росы сети паутины. Заряжаем ружья, после чего я пускаю курцхаара в поиск. Оставляя темный зигзаг на серебристо-росяной траве, он челноком уходит вперед.

Возле острова густой и высокой травы курцхаар закружился на коростелиных набродах, уходя в заросли. На выходе он с разворота становится в стойку. Посылаю легавую вперед, прыжок – и птица поднимается на крыло. Вскидываю ружье, подав одновременно команду «сидеть!», отпускаю коростеля на нужное расстояние и спускаю курок. Выстрел тревожит сонное поле, а птица валится в росяную траву. Спустя некоторое время, я приторачиваю трофей к ягдташу, перезаряжаю ружье, и охота продолжается.

Возле очередных зарослей, раскинувшихся на нашем пути, курцхаар снова стал, а через некоторое время увесистый осенний коростель уже украшал ягдташ Юры.

Выйдя в поле на мелкотравье, Ромул перешел на потяжку и возле небольших кустов клевера стал в картинной стойке.

Подаю команду «пиль!», подводка, и из-под клевера взлетает  сразу пара кургузых перепелов. Команда «сидеть!», поводка ружьем, и сбитый выстрелом первый перепел падает в траву, а я, продолжая вести стволами, нажимаю второй спуск, приклад вторично толкает в плечо, но перепел продолжает быстро удаляться... Отлетев метров на шестьдесят, он начинает планировать и возле приметного сухого стебля конского щавеля притормаживает крылышками и садится хвостом в траву. Жаль! Красивый дуплет мог бы получиться! Зато будет возможность навести собаку на перемещенную птицу, а это снова работа...

Ромул подает битого перепела, который становится соседом, притороченного ранее к ягдташу коростеля.

Навожу курцхаара на перемещенную птицу, он прихватывает ее верхом, переходит на потяжку, после чего следует апофеоз работы легавой – стойка. «Исправляй промах», – шепчет мне Юра. Уговаривать меня долго не надо, и я подаю команду: «Пиль!» Прыжок, второй, и прямо из-под лап Ромула взлетает круглый комочек. Пес даже зубами щелкнул, но промахнулся. «Сидеть!» – кричу ему. Отпускаю птицу в меру и первым же выстрелом беру ее.

Не доходя до края поля, Ромул без потяжки стал возле небольшого островка клеверища. «Приготовься, перепел!» – говорю Юре. Друг принимает удобную для стрельбы позу, и я посылаю легавую поднять птицу. Энергичная подводка, и впереди, неуклюже свесив длинные ноги, из травы поднимается ... охристо-рыжий дергач. Вместе со звуком выстрела птица тряпкой падает в куст травы. Вот что значит осенний коростель! Стойку выдержал, словно был на привязи! Рассмотрев трофей, друг подвешивает его к ягдташу.

Чтобы не двигаться по ветру в обратную сторону, решаем возвратиться  немного назад, развернуться и идти поперек поля, как говорят легашатники, вполветра.

Пройдя поперек поля метров двести, мы увидели, как, развернувшись на очередной параллели и двигаясь против ветра, курцхаар замедляет бег и переходит на потяжку, жадно ловя верхом запах птицы. Потяжка становится все медленней и медленней, сейчас легавая должна стать, но нет, ставшая уже было собака, продолжает тянуть. Очевидно, что птица бежит впереди и сходит с чутья, отчего Ромул никак не может стать по ней. Сомнения не было – впереди бежал тетерев.

Перезаряжаю на ходу ружье, меняя «девятку» на «семерку». Наконец, курцхаар, подавшись вперед, стает с согнутой передней правой лапой. Подхожу к собаке, волнуясь, командую: «Пиль!» Пес, как каменное изваяние, не трогается с места. Повторной командой «пиль!» посылаю легавую. Следуют несколько прыжков, и впереди с шумным лопотом крыльев поднимается уже заметно почерневший молодой петушок. Вскидываю ружье, накрываю стволами удаляющуюся с набором высоты птицу и плавно нажимаю на спусковой крючок.

Перевернувшись в воздухе и мелькнув белым подбоем крыльев, птица, роняя перья, падает в бурьян. Командую псу: «Подай!» Ромул уносится вперед , и вот он, молодой тетерев из распавшегося уже выводка, у меня в руках.

Приближается Юра, поздравляет «с полем». Стоим радостные, любуемся завидным трофеем, рядом сидит не менее радостный наш четвероногий друг и помощник. Мы счастливы!

Красивая работа легавой, эффектные выстрелы да неповторимая прелесть солнечного утра «бабьего лета» – все это, наверное, и составляет понятие настоящего охотничьего счастья.