Не приснилось бы...

Самый молодой автор – семнадцатилетний студент Алымов в очередной раз писал об охоте для несовершеннолетних, а всем известный А. Азаров в своей книге посвятил строки  случайным выстрелам. Случилось это в разное время, но в лучшие годы моей жизни.

Итак, случай первый. Всего лишь год, как снял погоны и еще невольно вытягиваюсь перед подполковником-военпредом. Заведую термобарокамерой и получаю неплохие по тем временам деньги, целых 170 рублей. Купил штучную тулку. На охоту отпросился, хоть на службе завал.  Жизнь прекрасна!

Приятель с мотоциклом прельщает открытием у родственников в северном районе. Муж тетки – первейший охотник, и меньше чем за пятнадцатью утками не пойдет. А мне хоть куда! Едем!

Чуть свернули с трассы, через дорогу проскакивает коза, вскоре еще две. А вон еще одна! Эмоции через край!

Прибыли! О Боже! Изба с заткнутыми подушками окнами. Куча расхристанных, схожих с индейцами ребятишек, всех и не сосчитать. Беременная тетка,  видевшая племянника лишь до армии, первым делом интересуется заработком, а потом просит червонец. И на что?  Брагу оказывается поставить нужно. Это с таким-то выводком! Внутри убого. Печь, полати, пара лавок, шаткий стол, древняя деревянная кровать. Из украшений – ружье и весь в репьях спаниель. Гостей с дороги угощают яичницей. Мне как гостю подают на единственной тарелке. Ребятишки смотрят голодными глазами. Куда я попал? Пока нет хозяина,  предлагаю съездить на разведку. Цель одна: что-то подстрелить и накормить ребятишек.

Открытие лишь завтра, да кому мы нужны в этой глухомани!? Старший мальчонка проводил к близкому болоту. Бреду краем, за мной увязывается спаниель. Поднимаю двух шилохвостей и бью их дуплетом. Затем подряд четырех чирков, непуганных и поднимающихся рядом. У спаниеля своя задача: отыскать в осоке утку раньше и попытаться съесть. Хоть я на чеку, но пару головок он все же отгрыз. Как он голоден, бедняга! Мои собаки не ели уток, даже сваренных. Валерка взял пару чибисов, серую и голубя.

Предлагаем сварить суп. Начинается аврал. Мигом разгорается печь.  Ребятня щиплет птицу. Мать опаливает на ухвате в печи. Чуть очищает и потрошит обломком ножа, единственного в хозяйстве. Почти немытую птицу заваливают в огромный чугун, валят картошку, лавровый лист, собранные мальчонкой старые грибы и все  это разом. Заливают водой огромный, литров на 20, чугун и ставят в огонь.  Через час бадья извлекается. Ребятишки с удовольствием запускают ложки во что-то вкусно пахнущее, но темное и страшное.

Скорее отсюда. На озере стан местных охотников. Настроение праздничное. Готовят баранину. А у нас нет даже водки. Как-то нужным не посчитали. Нет ее и у нашего старшего. С этим понятно – нет денег. Хотя по всем признакам у него три любимых занятия. Охота, изготовление детей, и она, родимая.

Но приятель мой имел отношение к событиям на Даманском.  И о наличии геройского  племянника деревня была в курсе. Армию, не в пример дню сегодняшнему, в народе любили. Дальневосточная граница традиционно была за омичами и прием был теплым. И дядька героя, и приятель стали гостями почетными.

Дальше тосты. И за живых, и за погибших, и просто – «ты меня уважаешь?» Вопреки ожиданиям охота не задалась. Наш проводник был едва жив, водки для желающих хватало, но сообразил, что на одном маленьком лесном болотце  сбилась утка, стронутая с больших озер. Пробравшись по кочкам метров за 100, выхожу к маленькому плесу. Утки в кочках столько, что трудно представить. Первым дуплетом сшиб двух.  Взлетают и по одной, и кучками. Стреляю лишь по летящим через плесик. Еще семь патронов из кармана фуфайки разлетаются мигом. Ни разу не промахнулся. Но пока на мои выстрелы и истошные вопли прибежал Валерка, утки разлетелись. Вот одна стайка, вывернув из-за деревьев, налетает метров на тридцать. Я пуст, но грохает тулка приятеля, и на плес сыплются утки, сразу три. Валерка бросается в воду. Глубина по пояс, и решив, что мокнуть вдвоем нет смысла, руковожу сбором добычи. Не сразу заметил, что до меня добрался проводник и сел рядом на кочку. В тот момент Валерка с утками в обеих руках был совсем близко.

Смеющийся и счастливый. А я повернулся к проводнику. Бог повернул. Ружье со взведенными курками глядело в сторону Валерки, а взгляд мой ухватил большой палец на правом курке, а указательный – на левом спуске. Решил опустить курки, но спьяну перепутал. Сейчас грохнет!!! Середина стволов сантиметрах в пятнадцати от моего левого бедра. Говорить что-то поздно, да и не поймет. Схватившись  за стволы, начал отводить их влево, и тут грохнуло. Я ружья не выпускал, обалдевший владелец тоже. Хорошо, не схватился за другой спуск. До сих пор в глазах бледный Валерка. И ни тяти, ни мамы, родственник. Грешен, отняв-таки ружье, дал я старшему товарищу в ухо. Суждено было приятелю уцелеть и в мирное время.

Случай второй. Это уж лет через 15. Жизнь хороша. На работе почет  и уважение, денег хватает. В признание заслуг выделили новый автомобиль. Сейчас трудно представить ценность произошедшего. Имею несколько ружей. А главная радость – натаскиваю в охоте сынишку. Было у нас одно заветное местечко в моих родных местах. Людей там бывало мало. С трех сторон добраться туда было практически невозможно, а со свободной стороны ближайший населенный пункт в 10-ти километрах. Утка была и много. Но привлекало и другое. На закраинах держался бекас, а гектарах на 50-ти, в траве,  коростель. Откуда он там брался, для меня загадка.  Никто на него не охотился, я же бродил и даже без собаки иногда брал парочку. Вот и на этот раз приехали к обеду. Достали затопленную дюральку, до вечера еще было время и решил я заняться бекасами и коростелями. Мальчишка был еще мал для ходовой охоты, потому ружье оставили и пошел он за собаку. Я же вооружился любимой двадцаткой. И так у нас все удачно получилось. Но он ведь тоже охотник.

Хочется выстрелить. Один промах, другой. Надулся, чуть не плачет. И надо же было наткнуться в траве на старое ведро.  Давно валялся в перчаточном ящике старый  патрон с картечью. Вот и проверим меткость на дальнем расстоянии. Цель решили поставить на одну из небольших копен. Ближе других к нам две.

На одну из них и водрузил сынишка мишень и попал шагов за пятьдесят. К чему я так все подробно пишу? А вот к чему. Когда пошли заплывать, я оглянулся на машину и увидел, как от этих двух копешек бегут к камышам два пацана, по росту лет на 12, с ружьями. Я обомлел, ведь стреляли мы картечью. Пошел назад. Вот ведро, соседняя копна разворошена. Вполне мог Андрюха водрузить ведро и на нее. Вот было бы греха. И сам бы себе не простил, сынишку бы  травмировал, а о тех ребятишках и подумать страшно. Видимо, ждали вечерней зари, а прятались, боясь за ружья.
Ответственность за ружье в руках чрезмерно высока, а жертвой или причиной трагедии можно стать не только по собственной вине. С описанным в первом случае все ясно: ружье в руках пьяного – страшная вещь.

Я больше – к юному автору, на которого сослался вначале. Мечтает он о том, что когда-нибудь его сыновья  в 12–14 лет будут охотиться безбоязненно. Тема сложная. Сам охочусь с не полных 12-ти лет. И юных, как никто, понимаю.  Именно потому не позволял малолетнему сыну многое из того, что позволялось мне. Просто помнил о том, что остается за кадром и родителям неведомо.

Пора отрешиться и от стереотипа, мол, охотник, значит, прекрасный человек.  Из тех, с кем в детстве охотился, наряду с достойными людьми, состоялись и матерые браконьеры, и даже рецидивисты. Не нужно иллюзий.

А право юных на охоту я бы узаконил. Скажем, с 14 лет, в сопровождении взрослых, обязанных нести всю полноту ответственности за действия подопечных.