По малым рекам пензенской земли

Природа не наделила Пензенскую область обширными водоемами

Многие малые речки носят данные народом названия, с характерным суффиксом «ка» на конце, в какой-то степени несущим информацию об их размерах: Пензятка, Вязовка, Тагайка,Ухтинка, Люляйка и т.п.  

Ниже речь пойдет о степных реках юго-западной части области.  

Протяженность малых рек неодинакова – от десятков километров буквально до нескольких сотен метров. С высоких холмов их пойму можно опознать по затейливо вьющемуся по степи эскорту из высоких ветел, сопровождающих русло реки. Вместе с кустарником они образуют с рекой своеобразный симбиоз, охраняющий обе стороны от высыхания. Протекая по холмистой местности и встречаясь с впадинами на ней, реки образуют ямы, или плесы, различных размеров. И поскольку вследствие малого уклона местности скорость течения в руслах степных рек, как правило, очень невелика, вода в плесах практически неподвижна, и поэтому их вполне справедливо называют озерами.  

С высоты степная река напоминает хаотично разбросанные по столу бусы, в которых роль бусинок выполняют озера, а роль связующих перемычек – протоки между ними. В них течение воды более явственно. Ширина проток такова, что во многих местах через них можно перепрыгнуть, чтобы оказаться на другом берегу.  

Берега озер покрыты полосами осоки, а их прибрежные края – кружевной вязью из листьев кувшинок и прочих водорослей, образующих под водой идеальную среду для укрытия хищной рыбы – щуки и окуня, охотящейся за мелочью.  

Начинаются малые реки, как правило, из подземных родников. Они же и подпитывают ее на пути до устья, отчего равнинная пойма рек нередко превращается в длинную, тянущуюся вдоль берегов полосу топей, покрытых кочками и зарослями камыша выше человеческого роста. Пробраться к воде по этим топям можно только в высоких болотных сапогах, но и в этом случае существует риск провалиться почти по пояс. Продвигаться следует с большой осторожностью, ступая по перемычкам между двумя сросшимися кочками и жонглируя туловищем. Как и водится, топи обычно ограждают наиболее привлекательныне участки реки, поэтому приходится рисковать.  

Блеснение на малых реках предъявляет к рыболову ряд жестких требований. Прежде всего, делать дальние забросы при сравнительно малой ширине плесов возможно только вдоль последних.

 Дальний заброс поперек русла чреват тем, что блесна может зацепиться за ветви деревьев на противоположном берегу, и попытки освободить ее заканчиваются обрывом лески. Нужно обладать «чувством дальности заброса». Далее, спиннингист должен обладать хорошим глазомером, чтобы, двигаясь вдоль реки, выбрать такое место, где можно было бы, лавируя концом удилища, провести блесну по более или менее свободной, заведомо оцененной трассе, с наименьшим риском задева за стебли кувшинок. Если же такой задев произошел, следует, взявшись за леску, сильным рывком освободить блесну из плена. Обычно это происходит вместе с самим стеблем. Естественно, при этом прочность лески должна быть высокой, поэтому применение полиамидных жилок толщиной порядка 0,3 мм нежелательно. Автор на протяжении всей жизни пользуется леской 0,6 мм, нисколько не придавая внимания существующему мнению, что она якобы отпугивает рыбу. При такой толщине иногда даже удается, действуя неторопливо, вытащить из тины коряги. И наконец, от спиннингиста требуется умение делать точные забросы. Оно дается только продолжительной практикой и позволяет подсознательно, независимо от окружающей обстановки и силы и направления ветра, попасть блесной в назначенное место. Помимо всего, сам по себе точный заброс доставляет рыбаку чувство удовольствия.  

Помню, как взял с собой однажды новичка-спиннингиста и тот, посмотрев на мои манипуляции с блесной, сказал: «Нет, мне здесь делать нечего».  

С одной из подобных малых рек в юго-западной части области мы с неизменным другом Володей Лохматовым познакомились в 1966 году по совету одного Володиного сослуживца – уроженца тех мест. Тот сообщил, что в названной им реке – притоке Хопра – водится одна лишь некрупная (до 1 кг) щука и плотва, причем щука настолько голодна, что пожирает не только различных подводных насекомых, но даже собственную молодь.  

Мы сделали вылазку на эту реку и поймали каждый по несколько щучек. Места настолько понравились, что с тех пор мы привязались к ним и регулярно посещали в течение 36 лет, иногда приезжая даже с ночевкой, разбивая стан на лугу в одном из наиболее живописных уголков возле реки. Помимо гарантированной возможности вернуться домой с уловом, мы полюбили своеобразную красоту поймы степной реки, напоенной звуками весеннего праздника пернатых: «блеянием» токующих бекасов, протяжными стонами планирующих над лугами чибисов, шумом крыльев стремящихся к своим гнездовьям уток, а по вечерам – кристально-чистыми руладами-импровизациями соловьиного пения, доносившегося из крон прибрежных ветел.  

Наиболее интересная ловля начиналась с приходом щучьего жора – обычно в конце первой декады мая, и продолжалась до конца месяца. Дальнейшая ловля становилась невозможной из-за сплошного зарастания озер кувшинками. Иногда в жаркие дневные часы приходилось с досадой и сознаньем собственного бессилия наблюдать, как с мощными всплесками, вспарывая корку лопухов, крупные щуки охотятся за мелочью. Возвращаться к ловле можно было лишь в поздние осенние месяцы, когда от холодов водоросли погибали и относились ветрами в сторону, очищая поверхность плесов.  

Опыт ловли показал, что не следует пренебрегать плесами даже самых малых размеров. Однажды посчастливилось сделать заброс в крошечном озерце-блюдечке, со всех сторон окруженном лесом коряг, и немедленно после падения блесны ее схватила щука, устроившая в ямке подлинную «бурю в стакане воды», пока не удалось выбросить ее на берег. В ней оказалось 1,6 кг.  

Заслуживали внимания и узкие протоки между озерами, где основной проблемой было положить блесну в середину протоки, а не на любой из берегов. Добычей обычно становились небольшие щучки.  

В течение названного выше срока на реке были сооружены две плотины. Вскоре после завершения строительства одной и заполнения пруда мы с Володей за вечернюю зорю и на следующий день поймали 23 щуки – примерно поровну. В одном из моих уловов было две щуки по 2,5 кг, что вызвало у нас большое удивление: как в столь маленькой речке щуки могли достигнуть таких размеров? В последующие годы удавалось выловить несколько экземпляров более трех кг. Тем самым был развеян изначальный миф о малых размерах щук, обитающих в описываемой речке.  

Приходилось нам с Володей посещать и совсем уж маленькие пруды, выглядящие на карте подобно каким-то фантастическим существам, наподобие головастиков с коротким извилистым хвостиком-истоком. Длина их не превышает нескольких сотен метров. Один из таких прудов расположен в предместьях Пензы. На нем активно блесну хватали щурята полукилограммового размера, и за день удавалось выловить до десятка штук. Однажды прошелся по его истоку, напоминающему ручей, и обнаружил на нем несколько солидных по размерам ямок, в которых удалось поймать несколько килограммовых щук. Самая последняя ямка имела крутые берега и упиралась прямо в пашню. В верхней ее части бил родник.  

Ниже плотин прудов часто встречаются узкие каузы, расположенные в крутых, почти отвесных, берегах. Ловить в них приходится, бросая блесну сверху вниз, траектория блесны в прозрачной воде отлично видна, и нередко приходилось наблюдать, как откуда-то, из невидимого пространства, молнией вылетает щучка, хватает блесну, и вытаскивать ее приходится вертикально вверх.

 Подобная ловля носила у нас характер развлекательный между сеансами серьезного блеснения.  

К сожалению, об описанной выше ловле приходится вспоминать с чувством грусти. Население малых рек на глазах убывает из-за браконьерства и обмеления за счет стоков с дождями грязной воды с полей, которые распахивают вплоть до края береговых склонов. Но и ныне разведка на малых реках заслуживает внимания