Один раз охотились мы на пару. Мой партнер по охоте – тридцать три несчастья. Первым долгом надо отметить, что этот простофиля-психастеник – образчик мнительности. Вот разительный пример. Порез пальца листом осоки вызывал у Саши чувство обреченности. Обратите внимание, чудак, страдая офидофобией (боязнь змей), таскал в августовскую жару пудовые сапоги. Увидев, бывало, ужа, Саша обомлевал от испуга и, побледнев, шарахался. «Это же уж, не бойся», – внушал я ему спокойствие. Без толку. «Змея – она и в Африке змея», – стоял он на своем мнении. Ос и диких пчел Саша боялся как черт ладана. Помимо всего прочего, Саша зарекся не есть обожаемую им копченую скумбрию, прослышав, что, возможно, она нагуляла жиру на банке, где когда-то затонула атомная субмарина. «С радиацией шутки плохи», – проявил мой приятель вполне научный подход. И так далее, и тому подобное.
По злой иронии описываемый мною непредвиденный случай произошел близ хутора под названием Веселый. Непролазный тростник вперемежку с бурьяном обступил хутор в три десятка дворов. Обширная пустошь в виде гигантской подковы поросла мелким кустарником и бурьяном до пояса. В отдалении от хутора топкое место и островной смешанный лес. Обводной канал опоясал пустошь. Невдалеке от поселения погост, на который впору снести и сам умирающий хутор.
Мы огибали тростниковое урочище. Здешние тростники обиловали птицей и зверем. Мир диких животных не оскудевал: зайцев – хоть отбавляй, лис – до пропасти, фазанам в зарослях нет переводу, в канале таились утки. Охота здесь – отрада для души.
Саша шел рядом со мной. Наши четвероногие помощники были у нас на глазах. В ту пору я охотился с дратхааром Мартой, а Саша души не чаял в своем Дике. Дик – угольно-черная гладкошерстная такса. В охоте на зайца Дику не было равных. Саша с любовью называл малорослого, растянутого кобелька «сосиска». Сашины домашние, равно как и хозяин, пуще глаза берегли Дика. Смешно сказать, но мнительный мой приятель обходил стороной (!) лисьи норы, не допуская контакта таксы с хищником. «Этой неприятности мне еще не хватало! – говорил мой приятель. – Не дай Бог, рыжая бестия в отнорке нос ему отхватит. Или лишаем заразит».
На противоположном берегу канала раздался заливистый разноголосый лай как из пушки: «ай-ай-ай-ай! Ай-ай-ай!»
Мы встрепенулись. Саша рванулся вперед: охота разобрала его. Я распознал намерения приятеля, который был в своем репертуаре и не собирался эти самые намерения маскировать: до узкого перехода через канал не далее сотни метров. Переход, по которому перебирались на другой берег пастухи, – верный звериный лаз. Саша с Диком скрылись за высоченным тростником. Придерживая Марту, я замер и прислушался. Спустя минуту Дик кого-то облаял, и следом из тростника долетел нечеловеческий, душераздирающий вопль. Саша не своим голосом кричал на всю околицу. У меня все внутри оборвалось.
– Ой-ой! А-а-а! Ой! Помогите! А-а-а-а! – кричал Саша как резаный.
Проскользнула мысль: «Должно быть секач. А может, бешеный волк? Помилуй бог. Не медведь же его облапил!» Картина ясная – нужно действовать. Без всяких промедлений (не оставить товарища в опасности и не усугубить последнюю) я устремился к нему на выручку. Мысли перебиваются: «Что там? Что за оказия! Неужто серый разбойник?»
Не помня себя, продираюсь через тростник на крик. Передо мной необыкновенное зрелище: Саша, отшвырнув ружье в сторону, полулежал, облокотившись на сырую землю. Повергнутый в ужас, он дрыгал ногами, отбиваясь от одичалого котяры, но отбросить кота не получалось! Зверюга запустил зубы и когти в человеческую плоть.
С моим приходом началось невообразимое. Марта (душительница хищников) разъярилась и набросилась на ненавистного кота. Саша вопил (кот уцепился за его ногу) пуще прежнего. Кот, выпустив когти, шипел, огрызался, осклабив зубы. Дик проявил отвагу и попробовал вступиться за хозяина. Кот раз! – Дика по носу! В неразберихе собаки разодрались между собой. Возможно, Марта спутала Дика с котом. У мини-пантеры глаза разбежались: Марта, Дик, я, Саша...
Все решили секунды. Расправа у Марты коротка. Марта отодрала кота от Сашиного бедра и придушила. Когда Мартины челюсти разжались, зеленые котиные глаза остекленели. Жаль красавца...
Саша сидел отрешенно, я стоял напротив. У приятеля был несчастный вид. Он дрожал как осиновый лист. Он испугался до того, что не мог совладать с собой. Саша оробело молчал и смотрел в пространство, глаза его округлились, его всего перекосило. Я подумал: «Надо же так обеспамятеть от испуга!»
Как только Саша избавился от кота, он почувствовал облегчение. Овладев собой, побывавший в переделке горе-охотник облизал губы, и слеза покатилась по его щеке.
Корноухий двортерьер и молодой курцхаар (это они пригнали Саше кота) поспели к шапочному разбору. Псы нюхали воздух, не осмеливаясь подойти близко, Марта стояла над поверженным в прах котом и рычала.
Покашливая, из тростника появился запыхавшийся круглолицый пузан среднего возраста, среднего роста, с ижевкой наперевес. Лицо незнакомца вытянулось.
– Что тут происходит? – поинтересовался хозяин «гончих». И приблизившись к нам, посмотрел на сидевшего понуро Сашу, вперился на кота и обронил:
– Ясно. Кто бы мог подумать! А кто горланил?
Саша разул левую ногу. Невезучий отделался множественными царапинами, глубоким прокусом икры и прохваченным в нескольких местах сапогом.
– Новые, – буркнул Саша, разглядывая продырявленный сапог. – Первый раз надел...
Я трясся от смеха. Здесь Саша раскрыл подробности происшествия:
– Притаился я, значит, за кустом, затаил дыхание, шарю глазами по сторонам, жду. Дик сбоку меня. Стою прямо напротив перехода. Никто не гадал – бац! – котяра. Дик, узрев кота, стрелой вылетел наперехват. Котяра в мгновение ока напал на Дика. Колесо завертелось. Пролетела мысль: «Выцарапает, гад, глаза Дику». Я тут ринулся спасать кобеля. Не успел я занести ногу для удара, – Сашин рассказ сбивался на сказку, – как кот променял Дика на меня... Я даже оглянуться не успел, как он вцепился в меня.
Саша скис. Я покатился со смеху. В общем, все кончилось хорошо.
... С промежутком в четыре года охотились мы как-то на том самом месте. Мы шли путаной тропинкой. Погода такая же, как четыре года тому назад. Под Веселым все та же нерукотворная красота.
– А помнишь, Саня, как когда-то тебя здесь кот чуть было не разорвал на части?
Саша ненадолго впал в задумчивость и, пугливо озираясь (призрак прошлого), протянул в ответ:
– Да-а-а, было дело...
Занятный случай не повторился, зато пара кряковых, шумно поднявшихся из канала, плюхнулась после дуплета в стылую воду...
Комментарии (0)