Ключ к управлению популяциями животных России

Новый, адекватный национальным интересам и с четко обозначенными целями и задачами закон «Об охоте» должен иметь свой, адекватный понятийный аппарат

Необходимо напомнить, что Красная книга России начала формироваться как часть системных мер по охране охотничьих животных России в общей отраслевой системе охотпользования. После периода неопределенности (закончился в 2004 году передачей полномочий регионам), в котором еще сохранялись системные черты, система окончательно перестала существовать. 209 ФЗ «Об охоте…» не ставит своей целью рекреацию части граждан РФ, которые привержены этому увлечению и поддержанию массовости охоты как социально-экономического явления.

Более того, регионализация и отсутствие важнейших системных черт в нынешнем российском охотпользовании не способствует реализации важнейшего системного принципа формирования «Книги охотничьих животных» — вертикально интегрированного единства мер охраны и рационального использования охотничьих животных в пределах всего ареала вида или совокупного ареала его отдельных популяций (Концепция «единого ресурсного пирога», который регионы должны «делить»). Нужна «оценка ситуации с видом, подвидом и популяцией» не «в регионе», как предлагают некоторые авторы, а в ареале видовом, популяционном в целом.

Обычно в этот ареал «вписываются» три, четыре, и более регионов. Да и центры повышенного опромышления (например, в период миграций), часто совпадающие с известными водно-болотными угодьями (например, дельта Волги), массово привлекают охотников из разных регионов.

Отсутствие вертикально интегрированного миграционного мониторинга, «единых» «оценок» (Концепция «своего ресурса» и «своих оценок») — прямой путь к переопромышлению, недоопромышлению и дезинтеграции регионов в охотпользовании и невозможность оперативно перераспределять квоты в отношении мигрирующего ресурса (гуси, утки). Начинать с региональных Книг охотничьих животных, не договорившись о принципах формирования федеральной Книги, — это не путь системного охотпользования (Флинт, 2000), а скорее, «тропа тщеславия».

Вместе с тем Россию формируют регионы. И в Книге должно присутствовать региональное «нормативное» осмысление и анализ региональных данных в виде «нормативного» наполнения соответствующих рубрик. «Управление популяциями», например, того же бурого медведя (Ursus arctos L.) или гуменника (Anser fabalis Latham) в европейских и сибирских регионах может отличаться существенным образом (Линьков, 2003; Пучковский, 2021 и др.).

Обозначим эти принципы формирования Книги охотничьих животных РФ:

• 1. «Ежегодная и сезонная для мигрирующих видов популяционная оценка состояния опромышляемого вида (подвида) в пределах всего ареала годового пребывания».
• 2. «Единый, федеральный, согласованно интегрированный подход регионов к опромышлению и охране вида, подвида и популяции в пределах всего их годового ареала пребывания и присвоение статусов опромышления, управления популяциями, охраны и мониторинга, предусматривающий единство популяционного ареала (или рассматривающий популяционный ареал как единое целое)».
• 3. «Распределение объектов животного мира в Книге охотничьих животных РФ в соответствии с последовательностью, в которой они размещены в последних зоологических сводках по систематике позвоночных животных РФ».
• 4 «Согласованность мер охраны и способов опромышления (добычи) охотничьих животных с популяционной структурой вида и его ареала (территорией годового пребывания) и оптимальной структурой самой популяции, где ее оценкой служит информация об успешном естественном воспроизводстве популяций (индекс размножения, оптимальное состояние основных индексов популяций) и на получение которой должны быть направленны усилия по мониторингу охотничьих животных.
• 5. Федеральный приоритет мер охраны и общих популяционных нормативов опромышления, отраженный в Типовых правилах охоты. Общая «популяционная квота» изъятия не должна превышать совокупную сумму региональных «квоты» (принцип «на стороне популяции») при региональном приоритете способов, сроков и характера опромышления (принцип «на стороне охотника»).

«Упрощение» этого комплекса принципов, отказ от скрупулезной детализации прежде всего в части значимых для популяции индексов (например, соотношения половозрастных групп, доли участия взрослых особей в размножении, как у многих гусеобразных), недопустимо. Для ряда модельных регионов России данные по популяциям многих видов и популяций гусеобразных, куликов опубликованы. В том числе и в «Вестнике охотоведения». Разные «популяционные индексы» привязаны к конкретным, уже идентифицированным популяциям для большого числа конкретных частей выявленных популяционных арен.

В связи с экоморфным характером годового распределения возрастных и половых групп у многих мигрирующих видов (в разных частях популяционных арен) они могут изменяться. Важны «индексы размножения», введенные С.М. Успенским и А.А. Кищинским (1972). Кстати, профессора А.В. Проняев и Ю.И. Рожков в своей книге «Популяции, виды, эволюция» (2012) дали определение понятию «популяционная арена», которое созвучно моему определению (Линьков, 2003). Таким образом, использование или неиспользование уже существующего «инструментария» идентификации популяций опромышляемых животных, существующих методов оценки их состояния должны быть основным критерием при аттестации «инстанции», принимающей решения по регламентации охоты. «Правила охоты» должны базироваться на этих оценках. И никак иначе.

Ключевые нормативы правил должны готовить специалисты-повидовики, десятилетиями «погруженные» в научно-методические нюансы охотпользования. И, очевидно, надо согласиться с мнением профессора А.А. Данилкина (2022) о «…дискредитировавшего себя в научном плане Центрохотконтроля…». Только дело не в стенах легендарного научного подразделения Главохоты, а в далеких от охотничьей науки людях, которые в них проникли.

СОБАКА И ХВОСТ: КТО КЕМ УПРАВЛЯЕТ?

Вальдшнепа в России сейчас добывают не более 100 тысяч. Это приблизительно около 30 тонн мяса и 300 000 патронов. А в конце 70-х годов прошлого столетия добывали около 600 тысяч вальдшнепов, а это уже 180 тонн и почти 2 млн патронов; в Европе за пределами России сейчас добывают под 4 млн, что значит более тысячи тонн мяса и 12 млн патронов. Бурого медведя добывают не более 30 % от установленного лимита 200 тысяч.

Но что же это за лимит такой? И что за «организация» его «освоения»? Наверное, в них тоже есть «зеленый смысл»? Красная книга вместо того чтобы быть, по Скалону, инструментом «сохранения ради использования», стала превращаться в «территорию зеленого смысла», захватывая нормативные «территории» упраздненного охотничьего хозяйства. Эти «нормативные захваты» и «автоматическое» перенесение краснокнижных определений на «территорию» Книги охотничьих животных недопустимы и не сулят охоте в России ничего хорошего.

В недавно опубликованной концепции Красной книги Российской федерации (Мазин, Куваев, 2019, 2020) предлагается трактовать понятие «Красная книга» как «свод научных сведений об уязвимых объектах дикой живой природы, находящихся в периоде риска их исчезновения, а также как свод научно обоснованных необходимых мер по их охране и восстановлению». «Уязвимые»… Значит, есть «неуязвимые»? Надо бы дефинировать эту самую «уязвимость» (зафиксировать определение), да и «в периоде риска их исчезновения» не помешало бы. «Период» все-таки, временная категория.

В один и тот же «период» одна популяция может вообще исчезнуть, другая «застрять» в «бутылочном горлышке» микроэволюции, а третья процветать. Значит, не только «период», но и «место»? Да и сам «риск» может в любое время «свалиться на голову» «объекту дикой живой природы». Как это случилось, например, с дронтом и стеллеровой коровой. Наши знания о популяциях уже сейчас позволяют прогнозировать такие «периоды». Выходит, само «незнание» — несомненный «период риска» и «уязвимости»? И, наверное, такой подбор терминов Красной книги вряд ли стоит признавать удачным и тем более применять такого рода подход к Книге охотничьих животных, как и замена «охотпользования», «охоты» «периодом опромышления».

Новый, адекватный национальным интересам и с четко обозначенными целями и задачам закон «Об охоте…» должен иметь свой, адекватный понятийный аппарат. В этом контексте уже существующий массив нормативной информации по Красной книге России не должен «автоматически» переноситься на Книгу охотничьих животных. Но те самые алгоритмы-механизмы коллегиальности, научности, публичности, этапной последовательности и др., одной из важнейших функций которых должна быть «защита от дурака», необходимо задействовать в полной мере. И это должно быть отражено в Положении о Книге.