Я много лет видел эту страну во сне. Она была для меня, как для Остапа Бендера – Рио-де-Жанейро. Но у нас на Украине не так-то просто получить визу, даже если у тебя есть деньги. Однако мне повезло. Я по приглашению попал работать в Германию, а там, имея деньги, не трудно оформить визу в Намибию.
И вот я выхожу из самолета в столице страны – Виндхуке. Здесь в ходу три языка, в том числе и немецкий, который я знаю. Спрашиваю у таксиста, как найти недорогое жилье на побережье, и он уже несет меня быстрее птицы через пустыню розового цвета. Здесь все впечатляет: саванна с экзотическими животными, почти всегда спокойный океан, который лишь слегка разражается гулкими береговыми накатами, и ночное небо – оно необъятное, все в звездах, и чужое – ни одного нашего созвездия.
Вполне комфортабельное жилье удалось снять довольно легко за пять долларов в день в городе Свакопмунд (Свакоп – это название реки, а мунд – устье). Вскоре я обзавелся друзьями среди немцев, которые составляют белое большинство страны, и они как-то неожиданно быстро помогли мне найти работу по профессии. Работать, правда, приходилось по черному, поскольку получить официальный статус для иностранца – это долгая история.
Намибия – райская страна... В период моего пребывания там с января по апрель стояла прекрасная стабильная погода – 25–30 градусов тепла. Если случался дождь, то для местных это было счастьем. Кстати, намибийцы говорят, что 27 января (день рождения кайзера Вильгельма) обязательно идет дождь. Они очень почитают этого монарха, и как белое, так и черное население часто при рождении дает своим детям имена Вильгельм и Вильгельмина...
После работы я отправлялся на берег океана. Поскольку я родился и вырос в Евпатории, то с морской рыбалкой знаком с детства. Я сразу же изготовил примитивную донку по принципу тех, которыми мы ловили в Черном море бычков. Для этого мне пришлось подобрать на берегу бутылку из-под вина, на которую я намотал метров 100 лески, прикрепил грузило граммов на 150 и привязал вблизи него два поводка с крючками. Один местный немец, оказавшийся заядлым рыболовом, предупредил меня, что на морских червей здесь ловить запрещается, поэтому чтобы не рисковать, я набрал неподалеку от берега мидий. Я долго искал на берегу подходящее рыболовное местечко и делал пробные забросы, пока не увидел выступающий в воду мыс. Зайдя на его оконечность, я вскрыл несколько ракушек мидий, подрезал ножом мышцы, удерживающие створки, и насадил это плотное и вместе с тем аппетитное для рыбы мясо на крючки. Потом, держа бутылку в левой руке, а правой раскручивая над головой грузило, я резко послал его вперед. Бутылка сыграла роль безынерционной катушки. Грузило устремилось далеко в море, увлекая за собой оснастку с поводками и наживленными крючками. Только я натянул леску, как почувствовал рывки рыбы. На второй потяжке сделал подсечку и, ощутив приличное сопротивление, вскоре вытянул на берег рыбу, чем-то напоминающую бычка, только значительно крупнее – в ней было граммов шестьсот. Вскоре я поймал другую рыбу – она была похожа на серебристого черноморского окуня смариду – но опять-таки гораздо большего размера. Я решил, что для ужина достаточно, и отправился домой. Хозяева, у которых я снимал дом, увидев меня, поздравили с уловом, а их двадцатилетний сын пояснил, что рыба, похожая на бычка, называется кэтфиш, а другой трофей – это кабильон. Я поджарил обе рыбы, ужин запил сухим вином, удовольствие от еды получив потрясающее.
В другой раз я отправился прямиком на этот мыс. Пришел пораньше, когда в прозрачной воде неподалеку от меня хорошо просматривались снующие стаи рыбок... Гряда камней уходила от мыса далеко в море полоской рифов, на которых росли длинные, до двух метров, и узкие, не более 5–6 см, водоросли. Они змеями извивались у поверхности воды по направлению постоянно дующего южного ветра. Он, видимо, создавал у поверхности течение. В местах прикрепления водорослей к камням находились большие колонии крупных мидий, которых я набрал для наживки.
Я сделал заброс на всю длину донки в левую сторону от рифов и, намотав конец лески на руку, стал ждать поклевки. Но рыба не клевала. Тогда решил перебросить снасть в правую сторону от рифов – леска натянулась сразу же. Подсек и на донке заходила крупная рыба. Сняв с крючка и отправив в пакет увесистую кэтфиш, я освежил насадку и закинул донку на прежнее место. Опять поклевка и снова рыба бьется на леске. На этот раз я выудил крупного морского карася – его здесь называют кольстерт. Рыба клевала постоянно: то кабильон попадется, то кэтфиш, то кольстерт. Забросы влево от подводного мыса были безрезультатны: видимо, рыба скопилась там, где течение вымывало из водорослей какой-то корм. Причем иногда достаточно было сделать заброс всего на каких-нибудь 5–10 метров от берега, чтобы выудить приличную рыбу.
Однажды я испугался от неожиданности, когда прямо передо мной вдруг всплыла черная усатая морда. Это был морской котик. Он, как и я, выбрал рыбное место. С появлением крупного хищника рыба куда-то ушла, но не надолго. Вскоре снова начался клев. Вообще, котики мне особо не докучали: они охотились в основном на отдаленных от берега рифах. Кстати, там рыбалка вообще потрясающая: рыба берет беспрерывно. В этом я смог убедиться, когда в дальнейшем познакомился с одним пожилым немцем. Он имел солидный приработок от того, что с двумя такими же, как он, пенсионерами отправлялся на лодке в море и ловил рыбу донкой, смонтированной на спиннинговом удилище. За зорьку на троих они брали не менее 200–300 кг отборного кабильона, которого сбывали местным торговцам.
Вообще же по здешним законам рыбу меньше 30 см следует отпускать в океан. Ограничения по лангусту – 25 см. Кстати, лангустов очень много живет в норах среди водорослей на том подводном мысу, где я ловил рыбу. Иногда я специально отправлялся за ними и при удачном стечении обстоятельств добывал за пару часов до 10 штук деликатесного продукта. Любительская ловля лангустов и рыбы лицензирована. Один день ловли стоит 17 юаровских рэндов или 17 намибийских долларов, что равняется всего 1,7 евро.
Обычно, отягощенный уловом, я брал за пол-евро такси и отправлялся на другой конец города к Гансу. Этот пожилой немец помог мне найти здесь работу. Он усаживал меня на своей просторной веранде, с которой открывался красивый вид на море, и пока его чернокожий повар готовил ужин, мы разминались охлажденным бутылочным пивом. А уже под готовых, дымящихся на красиво украшенном блюде лангустов Ганс непременно выставлял большую бутылку «Смирновской».
Однажды в один из таких вечеров Ганс, показав на стоящие в углу спиннинговые снасти, предложил мне порыбачить прямо напротив его виллы. Здесь был такой же выступающий в море мыс, от которого шел подводный риф. Прихватив с собой выпивку и закуску, мы спустились к морю и я забросил довольно далеко от берега донку с наживкой из мидии. Вскоре на нее попалась небольшая рыбка, которую я оставил на крючке, чтобы слишком часто не беспокоили поклевки мелочи. Второй поводок мне вообще пришлось снять.
Мы прекрасно отдыхали, любуясь закатом, лучи которого уже начали подкрашивать желтым оттенком океан, как вдруг кончик стоящего на подставке удилища стал гнуться. Я схватил спиннинг и размашисто подсек. Сопротивление рыбы поначалу было настолько сильным, что я едва сдерживал ее рывки, понемногу стравливая леску. Но уже минут через двадцать рыба стала явно уставать, и я понемногу начал подтягивать ее к берегу.
– Hai! (Акула!) – воскликнул Ганс, рассмотрев силуэт рыбы, оказавшейся на мелководье. Он уже праздновал победу, радостно потирая руки, как вдруг акула резко развернулась и с таким напором пошла в океан, что я не мог удержать катушку. Однако беспокойство наше оказалось напрасным: упорство рыбы было недолгим. Мне удалось подвести полутораметровую акулу к отлогому берегу и вытащить на сушу. Сразу откуда-то набежал народ и собрался вокруг нас. Все ахали и громко переговаривались.
– Хороший экземпляр куньей акулы, – сказал Ганс. – Смотри, какой переполох ты наделал. Теперь я вижу, что ты, Миша, настоящий рыбак.
...Намибия – сказочная страна, но через три месяца мне пришлось вернуться в Европу, а оттуда домой, поскольку моя виза закончилась.
Комментарии (0)