Информация к размышлению, предложенная Ю. Тундыковым («Без рябчика лес – сирота», «РОГ» № 3, 2008), ставит под сомнение некоторые стереотипы, сложившиеся в охотничьем хозяйстве.
СТЕРЕОТИП 1.
БРАКОНЬЕРСТВО – ПРИЧИНА НИЗКОЙ ЧИСЛЕННОСТИ ОХОТНИЧЬИХ ЖИВОТНЫХ.
Правилом стало обвинять браконьеров (и местных охотников) в повсеместном сокращении охотничьих животных. Доказательством этого служат наводнившие охотничьи издания чуть ли не еженедельные отчеты органов охотнадзора субъектов РФ о проведенных рейдах, операциях, мероприятиях по выявлению правонарушений в охотничьем хозяйстве. Всего в год выявляется 40–60 тысяч нарушений правил охоты. А отдельные «мастера своего дела» составляют по 70–80 протоколов в год. Много это или мало?
Если соотнести 40–60 тысяч нарушений правил охоты, выявляемых охотнадзором и другими структурами, с 2,5–3 млн. охотников, то на 100 тысяч придется 1600–2000 нарушителей, тогда как на 100 тысяч россиян – 1400 правонарушителей общего законодательства. Другими словами, если в среднем 1 правонарушение приходится на 70 человек, то среди охотников – на 50–60 человек, т.е. совершается в 1,2–1,5 раза чаще (!?). Может ли быть такое? Или охотничье дело (как и рыбное, и лесное) – дело воровское?
Ответ прост. Каждый орган контроля хочет показать свою необходимость. Система охотнадзора направлена не на предотвращение нарушения и устранение его причин, а на выявление правонарушителей. Охотнадзор занят постоянным поиском злого умысла со стороны охотников и охотпользователей и поводов максимально расширить границы запретов. Под предлогом того, что по индивидуальной разовой лицензии на боровую дичь отстреливают копытных, некоторые охотуправления закрывают многие охоты с Нового года. Должностные лица зачастую пользуются правовой безграмотностью населения и его пассивностью в отстаивании своих прав.
В Челябинской области помимо ограничения добычи зайцев до 1 в день ввели запрет охоты в угодьях общего пользования (!) («РОГ-информ» № 32, 2007).
Управление охотничьего хозяйства Пермской области с завидным постоянством вводит запрет добычи белки в годы депрессии ее численности, хотя общеизвестно, что добыча носит случайный характер, т.е. единична.
Органы охотуправления с завидной строгостью собирают данные об учетных работах и ИРЛ с целью определения добычи охотников. Однако итоги сопоставления учтенных численности и добычи в охотничьей периодике практически отсутствуют, а попытки получить их в самом охотуправлении заканчиваются ничем. О доле браконьерской добычи делают лишь голосовые заявления: «Браконьерством и неумеренной охотой подорваны ресурсы многих ценных видов», – заявляет один из авторов «РОГ». «А какой ущерб от нарушений охоте?» – спрашивает другой. И сам отвечает: «Пусты наши леса и озера». Но ведь в пустых угодьях и браконьерство бессмысленно, охотиться-то не на кого!
В информации к размышлению Ю. Тундыкова ключевой является фраза, что низкая численность рябчика отмечена им в 2000-е годы, когда число охотников заметно поубавилось. И ни о каком негативном влиянии браконьерства не могло быть и речи.
Не отрицая неблагоприятного воздействия браконьерства на популяции охотничьих животных, мнение о степени его весьма преувеличено. Охота в значительной мере саморегулируется. Так, при росте популяции лося его добыча планировалась в размере 10–15%. Теперь же, при снижении поголовья, она сокращена до 2,5–4%.
В общем списке охотнадзора фигурируют далеко не равнозначные виды нарушений правил охоты. Прогулка с собакой и охота без путевки отнесены в разряд браконьерства, как и отстрел диких копытных, охота в заказниках, заповедниках и ООПТ, стрельба с вертолетов и автомототехники, и пр.
В погоне за «выгодными» показателями органы охотнадзора сначала создают массу ничем не обоснованных ущемлений прав охотников, а затем, обеспечивают себе рейтинги принципиальных стражей закона тем, что выявляют нарушения, порой не связанные с охотой (невозврат путевки, лицензии).
По данным А.И. Саурина («РОГ» № 14, 2006), в 2005 г. задержано более 50 тыс. нарушителей законодательства в сфере охраны, использования и воспроизводства охотничьих животных. Число уголовно наказуемых нарушений составило 1106 случаев, т.е. чуть больше 2%. При этом охоты власть имущих, наносящие ущерб в сотни тысяч рублей, спускаются на тормозах. Так, Владимирский охотнадзор за 2007 г. выявил 883 нарушения, за которые наложено штрафов 438 тыс. руб. (т.е. менее 500 руб. на одного нарушителя при минимальном штрафе 500 руб.) («РОГ» № 12, 2008).
В то же время в Свердловской области благодаря попустительству ряда должностных лиц и руководителей органов прокуратуры дело о браконьерстве группы влиятельных лиц на территории Богдановичского госзаказника, которым грозил штраф до 300 тыс. руб., пытались замять («РОГ» № 4, 2005).
Практика незаконных решений органов охотнадзора успешно процветает. В список нарушителей охотничьего законодательства могут попасть как простые охотники, так и охотхозяйственные организации и объединения.
Например, ЧувашООиР в течение полутора лет отстаивало свои права в арбитражных и судах общей юрисдикции в процессах с Управлением федеральной службы по ветеринарному и фитосанитарному надзору по Республике Чувашия более чем по 17 делам и чаще всего выигрывало («Охота и охотничье хозяйство» № 2, 2005).
В течение нескольких лет органы охотуправлений незаконно продавали индивидуальные разовые лицензии на добычу массовых охотничьих видов, пока это не оспорил В.В. Слободенюк. Цены за бланки ИРЛ колебались от 5 руб. до 500 и выше!
До сих пор несвоевременная сдача, а тем более несдача путевки (и ИРЛ) считается нарушением охотничьего законодательства, хотя требование обязательной сдачи путевки (она является договором на оказание услуг и должна оставаться на руках клиента как расчетно-кассовый ордер) явно противозаконно. Парадоксальная ситуация: госорганы, обязанные стоять на страже закона, являются их нарушителями, но еще никто из них не наказан.
Органы прокуратуры Приволжского округа РФ за последние 7 лет вынесли протест в отношении 200 тысяч административно-законодательных актов и решений, в том числе по Кировской области – 19 тысяч.
Охотничьи законы зачастую принимаются без учета возможности их выполнения. Органы охотнадзора в каждом охотнике видят потенциального браконьера и несмотря на презумпцию невиновности часто наказывают невиновного, трактуя охотничье законодательство в свою пользу. Большинство охотников слепо исполняют их указания, иногда и незаконные, и не отстаивают свои права в судах.
Ограничение или необоснованный запрет на охоту провоцирует людей на нарушение законодательства, что в свою очередь на руку органам охотнадзора, на этом можно легко создать видимость своей активной деятельности.
Необходимо определиться с критерием оценки работы органов охотнадзора и не гнаться за количеством выявленных незначительных нарушений, публикуемых в еженедельных отчетах о выловленных браконьерах.
Несмотря на то, что охота – вид пользования охотничьими животными, большая часть выявленных случаев «браконьерства» с самой добычей не связана – несдача путевки, прогулка с собакой, просроченный охотбилет и т.п. Это говорит о том, что выявление, а не предупреждение браконьерства стоит во главе угла деятельности охотнадзора.
Увеличение числа выявленных случаев «браконьерства» стимулируется тем, что сокращение их числа ведет к снижению поступлений средств, полученных за штрафы, иски, компенсации и сокращает ассигнования бюджетов, направляемых на охрану, воспроизводство животного мира и среды его обитания. Поэтому возникает соблазн всеми силами искать «браконьеров» не ради увеличения дичи в угодьях, а ради больших денег на природоохранные мероприятия и на содержание самого охотнадзора. А кто не хочет жить лучше?
Приравнивание каких-либо действий (состояний) к осуществлению охоты может существовать только при административном преследовании в отношении нарушителей правил охоты. Уголовное право аналогий и приравниваний не допускает. Между тем в охотничьем законодательстве сложился устойчивый правовой механизм «приравнивания». Поэтому необходимо разграничивать саму охоту и приравненные к ней действия с целью нормативного закрепления самостоятельных составов правонарушений (С.П. Матвейчук, 2002).
Приравнивание «нахождения в охотничьих угодьях» к охоте сродни приравниванию сбора колосков на убранном поле к хищению государственной собственности, применявшемуся в сталинские времена.
Факты снижения численности охотничьих животных во многих регионах страны при сокращении числа охотников ставят под сомнение решение проблемы браконьерства ужесточением наказания и усилением охотничьего надзора. Устранять надо причины, порождающие браконьерство, т.е. заорганизованность охоты, необоснованные запреты и ограничения; необходимо установить правовое управление охотой в соответствии с интересами охотхозяйственных предприятий и самих охотников.
При повсеместном недоиспользовании охотничьих ресурсов органы охотуправления выискивают любые возможности регламентации всего, так как не несут никакой ответственности за это.
Из-за неправомерных действий (или бездействия) охотуправлений от голода, болезней и других причин гибнет заметно больше зверей, чем от всех выявленных браконьеров вместе взятых. А.А. Данилкин на примере копытных показал, что неохотничьи потери многократно превышают гибель зверей от браконьерства. Такая же картина наблюдается при анализе численности и добычи других видов охотничьих животных.
Идет снижение степени освоения ресурсов охотничьих животных, снижение профессионализма охотников, культуры охот за счет ущемления прав охотников. Предпринимается попытка отлучения большой массы охотников от охоты с тем, чтобы сделать ее достоянием влиятельных и власть имущих людей.
Комментарии (0)