Пашковская уха

Сколько знаю своих друзей Малышевых, столько и слышу от них про озеро Пашково. Это название произносится с неким восторженно-таинственным смыслом, и в интонации я слышу радость воспоминаний, а в глазах вижу вопрос: «Ты ведь поедешь туда с нами, правда?» Я был благодарен за то, что друзьям хотелось ввести меня в мир их юности и молодости, поделиться со мной счастьем.

Удивительно, как долго мы сюда собирались.

Год шел за годом, мы разгребали громадье наших планов, а Пашково продолжало маячить где-то впереди.

Все это время я предчувствовал, что поездка на озеро станет не просто приключением, но тем событием, которое будет вспоминаться как нечто знаковое.

Интуиция не подвела, и «наградой» нам стали мокрые насквозь одежда и снаряжение, глубокая и скользкая, как масло, синяя глина, сломавшийся шрус, лишивший Сережкину машину полного привода в самый ответственный момент, отказавшая лебедка, забытый где-то в лесной чаще новенький корозащитный трос и изодранные ветками до грунтовки бока автомобилей…

Озеро Пашково — это одна из стариц Суры, окруженная труднопроходимым, в основном лиственным лесом, настоящей пойменной чащей.

До Волги отсюда по фарватеру Суры около семидесяти километров.

Глубина Пашково вызывает уважение: в том месте, где мы мерили, пять метров лодочного фала с якорем ушли в воду, а ширина русла этой старицы, образующей замкнутую петлю с островом посередине, доходит до ста пятидесяти метров.

Вблизи озера проходит административная граница между Нижегородской областью и Чувашской республикой, проложенная по низовьям реки Урги до впадения ее в Суру.

— Узнаешь церковь, Сергеич? Я тебе фотку показывал...

— Конечно, узнаю, Сереж. Хотя несколько лет назад церковь на фотографии выглядела вполне еще бодрым строением, пусть и заброшенным. А теперь это развалины без колоколенки, без главы и с просевшей кровлей над алтарем. Как же празднично смотрелась она когда-то с правого, низкого берега Урги на фоне неба, в окружении садов и добротных домиков!

Отсюда открывается изумительный вид на речку и на луга за ней. Я краем уха слушаю Сережку, говорящего о том, какой близкой стала опушка леса, да и луга местами больше похожи на редколесье, а сам лечу взглядом над заречным простором, срисовывая в память все его штришки и оттенки.

Что-то медленно меняется в пейзаже. Снимаю очки со стеклами-хамелеонами и понимаю: изменился свет. Он стал приглушенным. С самого утра июньское солнце сдержанно светило сквозь серую дымку, но теперь прямо-таки потемнело, хотя едва за полдень. Смотрю на юго-запад. Да, нас догоняет непогода. Прогноз на выходные вроде был без осадков — и на тебе! Похоже, идет затяжной дождевой фронт. Вот так порыбачили!

Предлагаю перенести вечер воспоминаний на берег озера. Поехали, братцы, пока не накрыло! Еще неизвестно, в каком состоянии нас ждет дорога через лес, да и лагерь надо поставить, дровами запастись, ужин приготовить. Рассаживаемся по машинам и какими-то закоулками подъезжаем к длинному крутому спуску, ведущему к реке.

Это просто глинистая дорога, скользкая после дождей. Пока по ней съезжаем, я все думаю, как же Сережка будет подниматься на машине, не снабженной блокируемыми дифференциалами и грязевой резиной, особенно если с неба опять польет. Решаю, что его уазик ходом сумеет заскочить до середины склона, а дальше я затащу его лебедкой.

Едем параллельно реке и упираемся в обросшую кустарником и молодым осинником канаву, по которой в Ургу бежит шустрый ручей. Через канаву перекинут дощатый мостик, настолько узкий, что колеса уазов едва не свешиваются по его краям. Мостик покрыт подсохшей за день глиной, и я опять задумываюсь, как мы будем проезжать по нему обратно.

Тяжелые «Патриоты» на нем словно коровы на льду, вполне можно сорваться и лечь на бок. Наконец выбираемся на берег Урги и вздыхаем с облегчением: сезонный наплавной мостик через реку на месте. Его успели навести к лету.

Читайте материал "Большие колеса"

И вот мы в лугах. Поддаем газу и мчим по приятной дорожке к кромке леса. Однако въезд в лес не вдохновляет: нужно буквально раздвигать лобовым стеклом густые ветки. В тенистой чаще сразу вязнут звуки моторов. Нас обнимают влажные широколиственные дебри.

В одной из глубоких промоин, заполненных жидкой синеватой глиной, Сережкин уазик все-таки застревает. Я уже собрался доставать из багажника трос и шаклы, но Сереге в три-четыре раскачки все же удается вынуть машину из засады. Молодец!

Но дальше хуже. Мы останавливаемся и рассматриваем глубокие, залитые зеленой водой колеи, уходящие в поворот. За поворотом низинка, практически болото. Все это можно объехать по относительно твердой полянке, но сначала надо на нее выбраться. Серега пробует и словно по рельсам уезжает по колеям в самую топь, где машина садится на мосты. Пока цепляем трос, нас жрут оголодавшие комары, длинноногие и злые. Выдираю уазик назад, на сухое место.

С третьей попытки Сережке удается вырваться из колеи и объехать болотину. Моя попытка сделать то же самое чуть не заканчивается встречей с деревом, так как «патр» разворачивается боком да так и едет, пока не цепляется передним колесом за твердый грунт.

Читайте материал "Рыбалка выходного дня и ее сюрпризы"

Несколько сотен метров едем без особых проблем, только ветки колотят и скребут по бортам, окнам и крышам, и вновь упираемся в очередное месиво. Прощупываем грунт в колеях, затем с огромным трудом, в несколько движений своего авто Сережка уступает мне место, я включаю все, что можно включить в трансмиссии своей машины, и пробиваюсь через препятствие. Друг с обреченной усмешкой идет к своему абсолютно стандартному УАЗу.

— Сергеич, приготовь трос, чтобы я в мосты воды набрать не успел! — говорит он и ожидаемо виснет почти поперек колеи по самые пороги; пугающе скрежещет начинающий ломаться шрус, который на обратном пути умрет окончательно.

Эти три с половиной километра от опушки леса до озера мы преодолеваем около двух часов и наконец выезжаем из зарослей на высокий сухой участок берега. Вот оно, Пашково! Какое чудесное место! Просторная поляна и удобный спуск к воде. У самого уреза воды крепкие широкие мостки.

Но самое впечатляющее — большое, почти новое строение, что-то вроде крытого подиума или веранды с дощатыми полами, бревенчатыми полустенами, покрытой рубероидом кровлей и с длинным столом и лавками вдоль стен. Вот это поворот! Это наверняка здешнее охотхозяйство подсуетилось. Весь этот обширный лес с озером и лугами — прекрасные охотугодья.

Однако наличие веранды нам не нравится. Если на выходные сюда приедут люди, будет некомфортно и нам, и им. И мы начинаем искать вдоль берега какой-нибудь открытый сухой пятачок. Едем влево, но грунтовка превращается в непроходимые заросли. Едем вправо — там низина и травостой по грудь. А дождь того и гляди ливанет...

Решаем, что в такую погоду ни один нормальный человек не захочет здесь оказаться, и возвращаемся к веранде. По пути я умудряюсь засадить уазик в низине. Все отправляются ставить палатки, а я очищаю залепленный глиной клюз, вытягиваю трос лебедки и, повесив на плечо корозащитку, иду выбирать дерево покрепче.

Поскорее бы припарковать машины и обосноваться! Хочется тишины. Хочется просто сидеть, слушать потрескивание костра и смотреть на озеро. Пусть дождик идет, шуршит по траве, щелкает по листьям, по тентам палаток, по крыше веранды, пусть друзья тихо переговариваются, делясь впечатлениями, — все это тоже будет частью тишины.

Читайте материал "Купе до кавказских гор"

Мы успеваем до дождя. Это даже здорово, что не приходится ютиться под нашим тентом. Под ногами крепкий сухой пол, а капитальный стол под крышей просто огромен для четырех человек. Доводим походный комфорт до предела: на столешницу бросаем чистые скатерти, в дальний угол стола ставим газовую плитку с чайником, на одну из кровельных балок вешаем электрическую лампочку, провод от которой оттаскиваем в заросли метров за пятьдесят, туда же отправляем бензогенератор, чтобы не досаждал тарахтеньем, если засидимся допоздна и решим, что нужен свет. Даже обе лодки успеваем накачать. Достаю из машины посуду, сервирую стол. Все всегда должно быть душевно.

Устроив быт, разводим хороший костер, чтобы просушить промокшую за время боя с бездорожьем одежду. Я стою у костра и сушу над ним брюки, держа их за штанины. Из обеих штанин валит густой дым вперемешку с паром. Это очень забавно.

— А у тебя из штанов дым идет, смотри-ка! — восклицает Володя. — Как в трубу. Потом не продохнешь.

— Я ведь другим местом дышу, Володь!

— Да?! А я думал, это... через фильтр.

Дождь приходит вежливо и бережно. Сначала слышно только шуршание по лиственным кронам, которое становится все ближе, ближе. Капли дождя теплые, основательные.

Ночью меня несколько раз будит ненастье. Но я почти не просыпаюсь, а просто слышу мир. По-настоящему я выхожу из сна, когда уже совсем светло и будит меня не ливень, а дрозд. Он сидит метрах в десяти от моей палатки, где-то в листве деревьев и звонко, самозабвенно поет. Дождя нет, но отовсюду слышны звуки капающей воды. Лежу в уютной сухой постели, слушаю...

Читайте материал "Сообразим на троих"

Но надо выходить. Ребята уже на ногах, стучат сапогами по полу веранды, шуршат по траве, тащат к воде лодки.

— Сергеич, можно я твою лодку возьму?

— Бери, конечно, Илюх! Что за вопрос!

С легкой душой отдаю другу двухместную «Иволгу», а Сережка, взяв жерлицы, прикормку и удочки, уходит на озеро на своем крошечном одноместном суденышке без уключин, с веслами-лопатками. Пока я хлопочу по хозяйству (а в походном лагере всегда есть чем заняться), кто-то возвращается и отдает лодку Володе.

Потом снова льет дождь, все приходят в лагерь, а когда ливень стихает, идут на озеро, на этот раз дополнив арсенал спиннингами и выбрав из ящиков по нескольку приманок: силикон, вращалки, воблеры…

Читайте материал "Рядом с плывунами"

В итоге к полудню весь маленький разделочный столик, стоящий рядом с верандой, занят рыбой. В улове щука, пара огромных золотистых карасей, два или три отличных судачка, подлещики, сороги, плотвички и даже одна чехонь. Последним на берегу появляется Серега и выкладывает из маленького садка четырех здоровенных красноперок.

— Живцы! — смеется он.

— Ты их на червя, что ли?

— Конечно!

И тут друг достает из садка большого рака, совершенно обалдевшего от невезения и вяло шевелящего лапами, клешнями и усами.

—Ты где его взял?!

— Да подплываю к берегу, смотрю — булькается что-то. Там яр маленький, как бы обрыв, а в основании норы, он туда и полз. Ну, я его и поймал.

Рассматриваем неожиданную добычу, Серега с улыбкой трогает длинный ус:

— Какое создание интересное! — и несет его, выпускать обратно в озеро.

Я чищу рыбу, а Володя картошку и лук. Вешаем над костром большой казан, воду для ухи берем из озера. Она чиста и не имеет даже намека на застоялость и затхлость. Пока Володя варит уху, я, пользуясь паузой между дождями, успеваю прокатиться по озеру и на правом берегу встречаю редчайшую, красивейшую птичку — зимородка. Второй раз в жизни ее вижу. Зимородок не дает долго любоваться собою, быстро слетает с прибрежного валежника, на котором сидел, и исчезает в зарослях.

Читайте материал "Внимание охотники, вальдшнепы с геолокаторами!"

Когда уха готова и ею наполнены тарелки, мы степенно усаживаемся за стол, и со стороны это, наверное, выглядит как ритуальное действо. Илья разливает по стопкам водку, Володя пробует огненную, с пылу с жару уху, кладет ложку обратно в тарелку и поворачивается ко мне. В выражении лица, в глубине глаз такой океан чувств, какого мне еще не доводилось видеть за все время нашей дружбы.

— Сладенькая ушица-то, — говорит он тихо, почти шепотом, и я окончательно убеждаюсь, что проживу эти дни не зря…