«Простых» методов не бывает

Что же, проблема не нова. Как не новы и методы, при помощи которых пытаются ее решить. Хотелось бы напомнить читателю, что «простых» методов «управления популяциями» не бывает. Попытки же найти этот «философский камень» в охотоведении, при помощи которого быстро и просто решались бы многочисленные проблемы, как правило, оборачиваются тем, чем недавно обернулось «руководство» охотничьим хозяйством г. Берсеневым. А все, чего касается этот камушек, быстро и просто превращается в незамысловатую «комбинацию из трех пальцев». В свое время Ю.И. Рожков ввел в «Вестнике охотоведения» рубрику «Лекторий». К ней, по всей видимости, следует отнести и нашу публикацию.

В основу предлагаемой читателю заметки легла известная в среде охотоведов публикация профессора Ю. Рожкова и его коллеги А. Давыдова. Материал так и назывался: «Способы изъятия в теории и реальности (к вопросу минимизации ущерба популяциям охотничьих животных при их добыче)». Написал «известная» и понял, что покривил душой. Все-таки скорее малоизвестная. Так о чем она? Авторы справедливо указывают на конкуренцию нескольких подходов, «каждый из которых имеет своих защитников, считающих, что отстаиваемая ими точка зрения наилучшая. Все подходы в той или иной мере логически обоснованны, однако одновременно все они не лишены и субъективизма, что и приводит к отсутствию единого взгляда на данную проблему». Авторы выделяют четыре главных подхода по «минимизации ущерба».

Первый — «пропорциональный» подход. Это когда изъятие в каждом возрастном классе производится пропорционально его численности. Таким образом, «форма возрастного распределения» в популяции остается такой же. Считается, что этим наиболее успешно минимизируется ущерб от охоты и возрастное распределение в популяции не меняется (относительные демографические параметры). Однако, как отмечают авторы, абсолютные параметры могут меняться очень существенно. Более того, у пользователя же может создаваться полная иллюзия того, что молодняк подвергается передобыче. Вместе с тем это неверно, так как в каждом возрастном классе изымаются животные соответствующие своей численности.
Второй — «равномерный» подход. В соответствии с ним, изъятие производится с одинаковой интенсивностью в каждом возрастном классе, то есть одно и то же число особей. Авторы отмечают, что «кривые», которые отражают число особей в популяции до и после добычи, на первый взгляд мало чем различаются.
Третий — «ювенильный» подход. Максимальное изъятие осуществляется для наиболее многочисленного возрастного класса — молодняка. Считается, что большая часть «молодняка» и так будет элиминирована до наступления репродуктивного возраста. Авторы с юмором называют это «отнять у природы и возложить на человека», но вполне серьезно отмечают, что это мнение спорное и теоретически не обоснованно.

Наконец, четвертый — изъятие «старых» особей. Изымаются преимущественно «старые» особи, репродуктивный вклад в популяцию которых невысок. Авторы справедливо указывают на то, что такой вариант изъятия может затрагивать и не совсем «старых» (трудности идентификации возраста и т.п.). В этом случае «вершина» изъятия смещается на графике влево, что будет, скорее всего, связано с нанесением определенного вреда популяционной группировки.

Все четыре указанных подхода встречаются в практике (в относительной чистоте) достаточно редко. Как совершенно справедливо указывают авторы, действительность — смешение всех подходов. Авторы и другие последователи этой вполне сложившейся научной школы профессора Рожкова перелопатили практически все лицензии по добычи копытных за последние несколько десятилетий. Используя при этом самое современное математическое и программное обеспечение. Один из выводов — охота на лося высокоизбирательна по возрасту. Авторы отмечают, что вместо плавно ниспадающей кривой, как это было бы, если бы охота была безвыборочна, выявляется, причем неизменно, кривая с провалом в районе 1,5–2,5 лет. Для России, пишут авторы, этот «провал», как правило, приходится на особей второго года жизни. Для Финляндии — третьего года. По всей видимости, как отмечает Ю. Рожков и отмечал в свое время И. Ломанов, это результат особенностей техники охоты, организации и традиций. Эти провалы в кривых наблюдаются в разные годы и в разных регионах. А еще авторы указывают на то, что в лицензионных первоисточниках интересующиеся могут отыскать более подробную информацию. А именно — наличие «провала» в 1,5–2,5-летнем возрасте предполагает одновременно и наличие переизбытка добываемых животных в старших возрастных группах. В России эта «передобыча» соответствует обычно возрастной группе в 2,5–4,5 года, а в Финляндии 3,5–5,5.
Пытаясь объективно оценить стратегию изъятия животных из популяции, авторы, вполне понятно, оценивают значение особей по их вкладу в жизнеспособность популяции на основе понятия «биологическая ценность». Основным критерием этой «ценности», безусловно, является приспособленность, которая, в свою очередь, измеряется числом потомков. Для лося — это возрастная группа в 3,5 года. В оптимальном варианте добыча животных должна быть организована следующим образом — минимум добычи средневозрастных (3,5–9,5), максимум старых (более 9,5) и среднее число молодых (менее 3,5).

Далее авторы неумолимы в своих логических построениях. К сожалению, такой подход практически организовать невозможно по той простой причине, что старые и средневозрастные группы животных в полевых условиях неразличимы или почти неразличимы. Остается два подхода: либо ориентация на финскую «ювинильную» добычу, либо на «пропорциональную», которую обозначают как наиболее оптимальную и для охотника и для популяции «в реальных условиях охоты». Хотя и в этом случае проблема «идентификации» возраста никуда не исчезает. Любопытствующих я отсылаю к этой замечательной публикации в «Вестнике охотоведения», богато иллюстрированной очень доходчивыми графиками (Том 5, № 1, 2008 г.). Коллеги из Нижнего, наверное, уже «углядели» ключевую проблему — сложности «идентификации» возраста. Это проблема массового охотника, не профессионала с опытом. Но профессионалов, к сожалению, мало. Очень мало…

Из вышеизложенного, на мой взгляд, можно сделать один очень важный вывод: надо ловить и метить. Введение в практику индивидуального мечения на основе отечественных радиоошейников и отработка нормативов (всех метить не надо), вот в каком направлении надо работать. Вот тут и ГЛОХам место найдется. Мне, к примеру, переметив несколько тысяч колпиц, удалось выяснить, что их миграционные потоки оседают в трех зимовочных районах: в Иране, Пакистане и Индии. И они отличаются по возрасту зимующих птиц. К этому, собственно, пришел и один из наших выдающихся отечественных охотоведов Игорь Константинович Ломанов еще в начале нулевых годов — надо лося ловить и метить. Мне удалось поработать с Игорем по спутниковому мечению лося и могу заметить, что в научно-методическом плане эта проблема решена. И если бы не преждевременная кончина Игоря и не деструктивная деятельность малообразованных клерков в Центрохотконтроле, мы сейчас, спустя десятилетие, дискутировали бы не о финской «ювинильной» добыче, а о федеральных и региональных нормативах спутникового мечения лосей. Заодно с гусями и вальдшнепом. Вообще-то мировая индустрия «индивидуального распознавания» через чипирование и спутниковое мечение людей, домашних, да и диких животных процветает. Вспомните хотя бы «спутниковое слежение» за походами по бутикам г-жи Васильевой.

Недавно мне на глаза попалась «Программа действий» из обращения, разосланного Охотдепартаментом МПР под планируемое заседание Совета. Если бы подобная программа была подготовлена лет тридцать назад, она и тогда попахивала бы нафталином. При том что сам Владимир Владимирович Путин недавно участвовал в спутниковом мечении стерхов и амурских тигров. Надо, как порекомендовал охотовед Службин, действительно жестко зачистить берсеневскую команду в Центрохотконтроле, похоже, подсевшую на нафталин и не понимающую, что под ее началом мы теряем контроль за нашими же охотничьими животными.