Медвежий угол

Изъеденная ржавчиной «буханка», мотаясь из стороны в сторону, упрямо ползла вперед по разбитой лесной дороге. Преодолев залитую низину, пуская пар, словно старый паровоз, наш внедорожник выскочил на поле и уверенно помчался дальше.

Слева и справа простирались зарастающие молодыми березками поля — тетеревиное царство! Словно в подтверждение моих мыслей, из-под колес взлетели два петуха и, облетев поле, картинно уселись на верхушку березы, тревожно посматривая в нашу сторону.

— Все, за ручей не поеду! — уверенно сказал Сергей, глуша двигатель.
— Ты хозяин, тебе видней! — согласился я.
— Пойдешь по тропинке, через триста метров увидишь вышку. А сейчас попьем чаю, и можно по полям! — развязывая рюкзак, приговаривал Серега.
— Я не хочу! Да и времени уже много! Уже сидеть давно надо!
— Как знаешь. А я все же перекушу! — ответил охотовед, шелестя пакетом с бутербродами.
— Приятного аппетита! — пожелал я другу, заряжая карабин.
— Ни пуха! — ответил он, махнув зажатым в руке бутербродом.

Надев рюкзак и закинув карабин на плечо, я быстро пошел по тропе к овсяному полю. Одна из молодых сосенок, растущих недалеко от тропинки, была добела стесана бородатым рогачом, изнывающим от желания во время гона. Если повезет, то наверняка услышу сегодня его любовные вздохи. Северный ветер дул в лицо, это вселяло надежду на удачную охоту.

Время — 18.10. Вот вдалеке показалась аккуратная, невысокая вышка. Иду, тихонько ступая, стараясь производить как можно меньше шума. Вдруг осекаюсь на ходу, невольно застыв на месте. На желтом фоне овсяного поля, ближе к правому краю, появилось большое темное пятно. Плавно приседаю, опускаясь на колени. Кладу рядом с собой карабин и тихонько снимаю рюкзак с плеч. Достаю бинокль и медленно подношу к глазам. Так и есть — медведь! И немаленький! Миша сидел ко мне спиной и лакомился овсом. Было видно, как он лапой захватывал овсяные метелки и притягивал к себе, с аппетитом обсасывая. Нажимаю на кнопку встроенного в бинокль дальномера, чтобы определить расстояние до зверя. Красными цифрами высветилось — 198 метров. Надо подходить ближе! Вдруг медведь повернул голову, встал на задние лапы и осмотрелся по сторонам. Убедившись, что ничего ему не угрожает, снова уселся в овес и принялся ужинать.

Медленно продвигаюсь вперед по тропинке на пару десятков шагов. Прильнув к окулярам бинокля, смотрю за поведением медведя. Зверь, не чувствуя опасности, продолжает кормиться, аппетитно чавкая. Тихо, гусиным шагом сокращаю расстояние еще на полтора десятка метров. Дальномер показывает — 140 метров. Можно стрелять, но с рук надежно попасть в убойное место очень сложно! Мешает высокая трава. Принимаю решение добраться до вышки и попробовать использовать лестницу как опору для карабина. Делаю еще с десяток шагов и, сев на колени, наблюдаю за поведением медведя. Словно почувствовав на себе мой взгляд, медведь повернул массивную голову в мою сторону и пристально уставился на меня своими маленькими черными глазами. Я неподвижно сидел на коленях, неотрывно смотря за действиями почуявшего опасность зверя. Вдруг в доли секунды сидевший медведь оказался на задних лапах, вытянувшись в полный рост! Матерому зверю хватило нескольких секунд оценить обстановку и рвануть в лес со скоростью курьерского поезда! Обидно... Но ничего не поделаешь — охота! В этот раз зверь оказался хитрее и осторожнее меня.

Забрав рюкзак, тихо забираюсь на вышку и замираю в ожидании. Ветер обдувает раскрасневшееся от возбуждения лицо. Перед глазами до сих пор стоит образ пепельно-серого медведя, стоящего в полный рост и смотрящего на меня.

«Охота еще не закончилась!» — шепчу себе под нос, осматривая в бинокль лес, примыкающий к овсяному полю. Промеряю дальномером расстояние со всех точек, где может появиться зверь. Самое большое расстояние — 128 метров. Медленно кладу бинокль на скамью рядом с собой и замираю в ожидании. Позолоченная листва стоящих по кромке поля осин шумно шелестела на ветру, создавая ощущение присутствия зверя. С каждым порывом ветра я с замиранием сердца вслушивался в звуки леса, пытаясь распознать приближающегося медведя. Но, как всегда бывает, медведь появился бесшумно, неожиданно, словно приведение! Просто вырос из-под земли слева, встав на задние лапы! Это был другой медведь, гораздо светлее первого, рыжевато-бурый, с пшеничными боками. Прильнув к биноклю, осматриваю стоящего медведя и замечаю, как рядом поднимается медвежонок! Ясно, мамка пожаловала!

Тут же один за другим встали из овса еще два маленьких топтыгина.
«Да ты у нас мать-героиня!» — невольно вырвался из моей груди восхищенный шепот.

Заботливая мамаша, осмотрев овсяное поле с высоты своего роста, прослушав и обнюхав вокруг себя, опустилась на четыре лапы и медленно пошла вдоль края поля. Ватага косолапых медвежат посеменила вслед за мамкой. Наконец, медведица уселась в пушистый овес, стала загребать его когтистой лапой, притягивая к раскрытой пасти и пропуская метелки между зубов. Кормившихся медвежат не было видно из-за их малого роста, лишь изредка из овса поднималось то тут, то там маленькое ухо или часть головы. Кормившаяся медведица постоянно поднималась, осматривая своих детей и окружающую обстановку. Дальномер показывал, что до медведицы 108 метров. Лежащий в рюкзаке фотоаппарат был бы сейчас очень кстати! Но представив, что нужно расстегнуть кофр, сменить объектив, не произведя при этом ни звука, я отказался от этой затеи. Все надо было делать заранее, а теперь поздно пить боржоми!

Так в молчаливом созерцании прошло сорок минут. Вдруг медведица поднялась, встревожено вслушиваясь в глубину леса. За ней, как по команде, встали столбиками все три медвежонка. Было ясно, что звери чуют и слышат то, чего я еще не слышу! Теперь и до моего слуха донесся приближающийся треск ломающихся веток! Из леса раздался громкий недовольный звук — «п-фук», повторившийся несколько раз. По всей видимости, на поле пожаловал крупный секач, о котором говорил Сергей. Вепрь, недовольный тем, что поле занято, пытается прогнать нахлебников-конкурентов. Медведица, опасаясь за медвежат, ушла с поля в лес.

«Большой секач — тоже хорошо! — шепчу себе, потирая руки. — Вот он!» — проносится у меня в голове, заметив горб в траве на левом краю поля.
Медленно подношу бинокль к глазам и вижу знакомую мне медведицу. Оказывается, она обошла поле и вышла с противоположной стороны. Снова встав, обнюхивает и осматривает овес. Неуверенно мнется на месте, но все же решается и выходит на поле со своим выводком. Еще час кормилась семья косолапых, пока мать снова не вскочила, настороженно прислушиваясь, повернув морду влево от меня. Ничего подозрительного не слышу! Но по тому как медведица уверенно увела медвежат с поля, понял, что пришел другой медведь! Непрерывно смотрю в то место, на которое озиралась медведица, стараясь уловить малейшее движение приближающегося зверя.

Наконец, на светлом фоне пожухлой травы появилось темное тело бесшумно передвигающегося хищника. Смотрю на часы — 19.30. Еще пять – десять минут, и совсем стемнеет.
Пока еще видно, осматриваю медведя в бинокль и замеряю расстояние. Дальномер показывает дистанцию в 90 метров. Медведь, остановившись на границе травы и овса, втягивал воздух ноздрями, пытаясь уловить посторонние запахи, но, не учуяв опасности, вышел на край поля и начал кормиться. Наблюдаю за ним, пока вечерние сумерки не скрывают зверя. Аккуратно поднимаю карабин и, включив прицел, продолжаю наблюдать за кормящимся медведем. Мохнатый лакомка лег, подмяв под себя овес, и, словно римский вельможа, сладко чавкая, трапезничал.

Сорок минут наблюдал я за мишкой, пока он не вышел на укатанный пятачок, подставив лопатку под выстрел. Грохот разорвал вечернюю тишину! Пуля, покинув ствол, ужалила медведя за лопаткой, заставив взреветь и рухнуть в овес. Не отрываясь, смотрю в окуляр прицела. Медведь приподнялся, затем осел, рыча и задыхаясь. Быстро перезаряжаюсь и вторым выстрелом заканчиваю его мучения. Выжидаю минут десять, надеваю налобный фонарь и иду к лежащему медведю. Вот он возвышается темной горой в светлом овсе. Уши не прижаты — хорошо! Толкаю стволом в бок, никакой реакции.
Можно расслабиться — охота состоялась!