В сыром овраге пахнет прелой листвой, тихо шелестящей под сапогами.
Заросли пожухлой крапивы и ржавого кипрея полегли, прибились к земле осенними дождями и заморозками.
Поредел и стал светлее частокол мелятника. Только густой ельник все так же по-летнему зелен.
В лесу стоит непривычная тишина. Не слышно голосов птиц, не шумят кроны деревьев над головой. Даже веселые синички-непоседы, вечно снующие по нижним этажам лесного царства, куда-то подевались. Кажется, что все живое покинуло эти места. Лишь вороны — часовые предзимья, время от времени с гортанным клекотом облетают свои владения, со свистом разрезая воздух черными крыльями.
Вдруг вдалеке зазвенел отрывистый лай собак. Лайки-помощницы отыскали зверя, всполошили, встревожили блеклый серый день. Лес словно преобразился и ожил, наполнившись до краев их азартными голосами. Будет сегодня охота!
Со всех ног я бросился к собакам. Бегу, спотыкаюсь, то и дело получая по лицу хлесткими ветками. Перепрыгиваю через замшелые остатки упавших деревьев, перелезаю через ощетинившиеся культями веток старые поваленные сосны. Ныряю в небольшой лог. Здесь лес не так захламлен, и удается немного пробежаться в полную силу.
Раскатав болотники, перехожу вьющийся по дну оврага ручей и выскакиваю на вершину склона. Лай гораздо ближе, звонко разносится эхом по лесу. Кого же работают собаки? Лося или, быть может, кабана? Еще один рывок.
Лесная чаща остается позади, я выбегаю на широкий выруб, густо заросший мелочами. Молодая поросль осины, вся обстриженная сохатыми, раскинулась серой стеной, куда ни глянь. И где-то там, в самой середине этой чапыги, лайки работают зверя.
Хочется, не мешкая, сразу подойти напрямки. Но ветер, дующий мне в спину, подсказывает не спешить. По кромке леса, где почище, я тихо обхожу вырубку, чтобы зайти в полветра. Надо бы по-хорошему сделать крюк в полверсты по опушке и скрадывать против ветра. Но кто знает, сколько простоит под собаками лось? А теперь я уверен, что это лось. Ведь здесь самая что ни на есть лосиная столовая, самое их царство.
Медленно я пробираюсь через цепкий осинник, норовящий ухватиться за одежду корявыми сучьями и предательски затрещать всем деревцом, лишь стоит попытаться избавиться от его ветвей. Стараюсь выбирать места поразряженнее, но куда там — все заросло сплошным частоколом. Внемля голосам лаек, иду, как весной, под глухариную песню. Только заблажут, я тихонечко шаг-другой вперед. Замолкнут, и я замру. И так метр за метром…
До собак уже недалеко. Те отдают голос размеренно, без злобы. Точно — лось! Сняв ружье с плеча, начинаю высматривать среди переплетений ветвей силуэт сохатого. Вдруг впереди затрещали кусты, и сухой костяной звук резанул слух. Кабан! Тотчас в карандашнике замелькали белые пятна — лайки проворно отскочили от бросившегося на них зверя. Кабан, скрытый от меня за стеной мелятника, басисто ухнул и захрустел вправо. Собаки затрусили вслед за ним.
Я замер, лихорадочно соображая, что же предпринять дальше. Неужели кабан ретировался в лес? Где и когда он теперь остановится?
Стою, чутко прислушиваюсь, надеясь услышать лай собак или хруст сушины под копытом зверя. Но только тяжелые удары моего сердца колоколом отдают в голове...
Минута тянется за минутой. Лес засыпает и кажется опять пустым и безжизненным. Я начинаю терять надежду... Но вот совсем недалеко взлаяли, заголосили собаки. И я заскользил к ним сквозь осинник, как и прежде.
Осталось совсем немного. Вижу уже белые шарики лаек, шныряющих в мелочах. Под их звонкие голоса подбираюсь поближе, выверяя каждый шаг, придерживая руками мешающиеся ветки. Мандраж, охвативший меня ранее, исчез, я крадусь с большой осторожностью, понимая, что единственная допущенная ошибка в этой охоте может стать последней. Кабана пока не видно. Но лайки, осмелев, описывают круги вокруг места, где, видимо, таится зверь. Сколько ни вглядываюсь в чапыжник, ничего не разобрать. Ружье держу наготове. Еще метров десять-пятнадцать, и все разрешится…
Вдруг из пожелтевшего бурьяна выросло, высотой с тумбочку, буро-рыжее пятно. Ломая кустарник, оно бросилось на одну из собак. Надо же, молодой кабанчик, а какой отчаянный! Не догнав обидчицу, сеголеток развернулся и опрометью кинулся обратно, видимо, решив вновь занять оборону. Я поймал на мушку мелькающий среди жиденьких кустарничков силуэт поросенка и выстрелил. Кабанчик закрутился на опавшей листве, отчаянно голося. Я шагнул вперед и тут же заметил правее еще одного кабана, бросившегося наутек. Да их тут целое стадо! Было, вскинувшись, я опустил стволы. Я упустил из виду обоих лаек и опасался, что одна из них может оказаться в створе выстрела. А собаки тем временем навалились на подстреленного кабанчика. Впившись зубами в свою жертву, они, рыча, остервенело мотали головами, точно собираясь разорвать несчастного на части. Ломая на ходу осинник, я поспешил к дерущим зверя лайкам, нащупывая на поясе нож...
Комментарии (3)
олег крымцев
С удовольствием прочитал интересно описанную ситуацию. Эта охота очень напомнила мне аналогич-
ную в Подмосковье, когда мы втроём с одной классной лайкой догоняли кабана. Правда, тот нас помучал
своими перемещениями пока мы не подобрались на выстрел. Было это лет семь назад.
Спасибо за рассказ.
олег крымцев
Дмитрий, начало у вас так и просится в стихотворную форму. Предлагаю для начала:
Печален стихший лес в ноябрьские дни.
Стоит он опустевший, посеревший.
Деревья-как скелеты: без листвы они,
цепляясь ветками за небосклон поблекший
Дмитрий
Олег, спасибо, у Вас прекрасно получилось!