На тверских токах

Дмитрию удалось отпроситься с работы на пятницу. Он заехал за мной на дачу, откуда, получив от бати пожелание «ни пуха ни пера», мы тронулись в путь.

Тут немного хотелось бы остановиться на описании дорог, по которым нам пришлось ехать. Как только закончилась Московская область, на международной трассе появились первые выбоины, и чем дальше от Подмосковья, тем их становилось все больше и больше! До города Зубцова проскочили более-менее быстро, далее трасса выглядела как после бомбежки. Скорость не превышала 40–50 км, можно было и больше, но тогда после такой поездки пришлось бы перебирать ходовую.

Перед поворотом на Ржев, не доезжая до поста ГАИ, был участок такой супер-трассы, что, наверное, и в столице не найти! Однако каким было наше разочарование, когда сразу после аншлага с названием Ржев взору нашему предстала такая яма, что пришлось остановиться. Пока раздумывали, местный «танкист» на «шахе» пролетел ее по обочине на скорости 60–70 км/ч.

Чем дальше мы углублялись в город, тем ям различной глубины и размеров становилось все больше и больше. Но самое главное, когда выехали на центральную улицу с круговым движением, на этом самом кругу прямо посередине из-за лужи врюхались в ямищу!

Создалось впечатление, что дорожное полотно не ремонтировалось со времен Великой Отечественной войны, когда по асфальту грохотали русские и немецкие танки. Это каким же надо быть губернатором или главой города Ржева, чтобы допустить подобное? Но самая фишка состояла в том, что как только мы проехали аншлаг с концом населенного пункта, дорожное покрытие позволило нам увеличить скорость до 100 км/ч. И только снижение видимости из-за тумана, мелкий дождик, а также вероятность, что из-под колеса может выскочить зверь, так как обочина вдоль дороги уже давно не прорубалась, заставили нас держать крейсерскую скорость в 60 км/ч.

И тем не менее через три с половиной часа, где-то к одиннадцати вечера, мы прибыли к егерскому дому.

Выпавшее на нашу долю время сна пролетело так быстро, будто и не ложились. Мне достался шалаш на тетеревином току, всего в ста метрах от дома. Подкинув меня к нему на машине, Дмитрий повез моего друга на ток.

В 5:30 чуть правее себя я услышал первое «чувшииии», позже к нему присоединилось еще пять или шесть голосов. Уже почти рассвело, а ток так и не приблизился ко мне. Пели всего два соперника: один впереди, другой позади меня. Я стал им подражать; петух, что пел впереди, подлетел чуть ближе и сел на березку, задний поступил так же, но расстояние что до одного, что до другого было 70–80 метров. Вот так я и сидел, перекликаясь с ними, а они, распустив свои суперские хвосты, токовали на ветках.

Когда мне это надоело, я решил пойти на хитрость. Привязав свою черную меховую шапку на шнур, я выкинул ее из шалаша метра на три и стал ее к себе поддергивать… Токовик, что сидел передо мной, вроде заинтересовался, вытянул шею, но приблизиться не посмел. И как я ни кидал свою обманку, но так и не смог подманить его на верный выстрел.

Связавшись по рации с друзьями и узнав печальную новость, что друг промазал по глухарю, я отправился восвояси.

Расстроенный за себя и за друга тем, что зорька прошла впустую, я подошел к крыльцу. Оказалось, парни решили разыграть меня: подойдя с ними к гаражу, я увидел там висящего вниз головой красавца глухаря. Обняв друга, я поздравил его с полем. После завтрака мы перенесли мой скрадок ближе к месту, где с утра токовали тетерева.

Вечером ребята поехали на тягу. Я, высадив подсадную и надев свою «кикимору», забрался в высокую траву. Предположив, что тут могут тянуть вальдшнепы, на всякий случай достал из рюкзака патроны с девяткой. И все равно первого кулика проморгал; он налетел со спины и «хоркнул», когда уже пролетел мимо.

Незаметно стало темнеть; выстрелы вокруг раздавались все чаще и чаще. Мне уже посчастливилось добыть двух селезней. Вальдшнепы все время носились в стороне, я уже стоял в полный рост, готовый отразить нападение куликов со всех сторон. И вот впереди раздался долгожданный «цвирк» и «хорк». Замечена птица была вовремя. Выстрел из нижнего ствола девяткой — промах. Пришлось добавить тройкой. Кулик камнем упал в десяти метрах от меня. Хорошо, что был прицеплен подствольный фонарь — его лучом удалось проследить точку падения трофея.

Что ж, первый кулик в этом сезоне есть, плюс селезни — так что выезд можно считать удачным. Вот только когда подъехали ребята и я стал хвастаться своими трофеями, оказалось, у меня один вальдшнеп, а у них аж пять!

Следующим утром была моя очередь пытать счастья на току. Опять подъем в четыре, меня вывезли на дальний ток, а мой товарищ занял мое место в шалаше.

Через 20 минут мы съехали с дороги, оставили машину и выдвинулись к току. На мою беду, в ночь неожиданно похолодало, поднялся ветер, и как мы ни кружили вокруг тока, никого обнаружить не удалось. Егерь предположил, что вечером во время слета птиц на ток мог пройти лось, и птицы переместились метров на 500–600. К сожалению, из-за сильного, порывистого ветра нам не удалось услышать птицу.

Вернувшись ни с чем и вызвав по рации Диму, мы узнали, что он неудачно стрелял по петуху и промазал.

Выспавшись днем, мы отправились на тягу. И пока мы, расставившись, ожидали ее начала, стал накрапывать мелкий дождик — «вестник хорошей и ранней тяги», который поднял мне настроение. Неожиданно слева в елках протрещал какой-то большой зверь, минут через пять треск повторился левее, метрах в ста. Сзади прохоркал первый вальдшнеп.

Друг Дима мажет, после чего птица летит в стороне от меня. И я не отличился точным выстрелом... Затем за спиной раздалось еще несколько выстрелов. И тут справа от меня «хоркнул» кулик и полетел справа налево, по нелюбимой мной траектории. После двух выстрелов он подранком улетел в густые заросли.

Все стихло. Не надеясь на удачу, я приуныл... И тут из леса, громко «цвиркнув», вылетает кулик. Расставив крылья, он несется на меня, сливается с большой елью, а я, выцелив точку в небе там, где предположительно он должен появиться, замираю в ожидании. Но кулик взял и сел в трех метрах от меня. Пришлось медленно опускать ружье, чтобы включить подствольный фонарь, и наблюдать, как вдруг он сорвался и полетел прочь. Выстрел в угон — это моякоронка. Отпустив его метров на пятнадцать, пускаю вдогонку заряд «девяточки». Птица камнем падает вниз. Вот и второй тверской вальдшнеп!

Наступает последняя зорька, которую я могу использовать, чтобы добыть желанного, первого, как у моего друга, глухаря, чтобы впоследствии сделать из него чучело и повесить на даче к добытым уже трофеям.

Все повторяется по прежнему сценарию. Дима уходит на тетерева, меня везут на ток, туда, где он добыл своего первого петуха.

Вот мы в ста метрах от тока. Ветер есть, но небольшой. Присев на поваленную ель, стали вслушиваться. Наверное, в детстве мне медведь на ухо наступил, потому что как я ни старался услышать пение глухаря, так красиво звучащее по телевизору, так его и не услышал. Зато егерь его усек и указал направление, где токует красавец. Чуть выждав, когда малость рассветет, он взял меня за руку и повел под песню, которую я никак не мог уловить.

Сначала мы делали по три шага, но когда мои уши «схватили» едва слышные щелчки, стали продвигаться вперед по одному шагу. Приблизившись метров на двадцать, определили, что глухарь поет за большой елью или на ней. Когда оставалось шагов пять, у меня, шагнувшего в такт песни, под мхом лопнул гнилой чурбанчик. И глухарь, так и не увиденный нами, с громким хлопаньем крыльев улетел.

Это был мой шанс, и я его упустил! От досады на глазах выступили слезы, хотя я и был рад, что услышал пение глухаря вживую. Вернувшись обратно, забираем из шалаша замерзшего друга, который, как и мы, слышал пару петухов, но далеко.

Позавтракав, принимаемся за обработку дичи. На прощание я подарил егерю свою подсадную. Поблагодарив за теплый прием егеря Диму и его супругу Елену, мы трогаемся в обратный путь, по дороге поминая «теплыми» словами мэра с его дорогами.