У меня была хорошая рабочая трехлетняя западносибирская лайка Динга, а у Володи подрастал замечательный щенок русско-европейской лайки Кучум, которому было в то время шесть месяцев. Октябрьские праздники и несколько свободных дней позволяли нам вырваться из Москвы дней на десять. К тому же нам хотелось натаскать Кучумчика, побыть вместе и отдохнуть от городской суеты.
Старая Торопа встретила нас заснеженной платформой, легким морозцем и тишиной. С собаками на поводках, закинув поклажу за спину, мы бодро двинулись по булыжной дороге. Не прошло и двух часов, как прибыли на базу. Нас не ждали, тем не менее егерь, которого звали Анатолием, встретил нас радушно и отвел под жилье большой промерзший дом…
Первые дни, пока было относительно тепло, жить в доме было терпимо. Ходили недалеко от базы, знакомились с местностью. Вокруг были чистые зеленомошные боры. Но белки не было, и работы собакам не хватало.
Нас поражал Кучум. Интересно было наблюдать за ним. Щенок впервые попал в настоящий и сильно захламленный лес. Первые его шаги в этом лесу были просто смешными. Далеко от нас он не отходил и часто «чистил шпоры». При встрече с валежиной, если невозможно ее обойти, Кучум задумывался и решал для себя задачу – перепрыгнуть или подлезть? Смотреть на его раздумья было забавно.
Щенок быстро набирался опыта, освоился, и вскоре лес для него стал своим. Конечно, ходил он не так, как Динга, у которой поиск был широкий, ход легкий и ноги нестомчивые. Однако и Кучум уже не путался под ногами, стал интересоваться, что вокруг него, появился поиск. Он быстро показал прогресс, шел на голос Динги, заинтересованно обследовал место полайки, но голос не подавал. К сожалению, не всегда удавалось взять белку. То ли погода, то ли еще какие причины, но белка так затаивалась, что даже колотом спугнуть ее было невозможно.
Но ее мы все же добыли. Как только Кучум сунулся к лежащей белке, чтобы ее понюхать, Динга задала ему трепку. Пришлось ее взять на поводок и привязать в сторонке. Приступили к первому уроку. В спокойном состоянии дали Кучуму понюхать зверька, потом Володя отвел его метров на 100-150. Я привязал тушку к бечевке и сделал волок, потом забросил белку на дерево. Володя отпустил собаку, и та быстро прихватила след и вышла к ели, на которой висела тушка, обыскала все кругом, уткнулась в дерево и подняла голову. Мы внимательно за ней наблюдали.
Кобелек был явно возбужден запахом, но чего-то еще не понимал. В тот момент, когда Кучум смотрел наверх, я дернул за бечевку, и тушка шевельнулась. Его это сильно заинтересовало, щенок стал подпрыгивать, вертеться под деревом, а я все время подергивал бечевку. Володя тоже поощрял его постукиванием по дереву и голосом.
Нам очень хотелось довести Кучума до подачи голоса. Но он прыгал, вертелся и продолжал молчать. Динга, сидевшая на привязи и внимательно наблюдавшая за нашими «экзерсисами», не выдержала и стала лаять. А Кучум молчал. Мы бились с полчаса, но упрямый щенок не понимал, чего от него хотят.
«Разбудили» мы его на следующей белке на другой день. Дингу отвели подальше и повторили то же. Кучум уверенно прошел по волоку, обыскал все вокруг дерева и поднял голову. Я дернул за бечевку, тушка белки шевельнулась, он ее отметил, стал крутиться под ней, приподнимаясь на задние лапы и упираясь в дерево. Но молчал. Спустя некоторое время его возбуждение дошло до предела, и он заскулил. Мы его подбодрили, и он наконец взлаял.
Теперь каждый добытый зверек посвящался нашему любимцу.
Мне кажется, что трепка, полученная от Динги, сдерживала Кучума, а присутствие этой строгой «тетки» не позволило ему проявить свой азарт.
Но дело было сделано, и щенок превращался в собаку, начал свободнее и шире двигаться. Динга признала в нем партнера, хотя и сковывала его «инициативу», опережая во всем, да еще могла иногда порычать.
Обычно после охоты мы ужинали у егеря, его жена нам готовила, и у них в доме было тепло.
В один из вечеров за ужином Анатолий предложил поохотиться на кабана. У него была товарная лицензия, надо было ее по-скорее использовать, и наша помощь ему была не лишней.
Утро следующего дня выдалось пасмурное, с легким морозцем. С ночи упала пороша, и было на удивление тихо и мягко. Снег кончился только под утро. Егерь хорошо знал свой обход, и мы двигались безостановочно уже часа два по старой дороге, пересекавшей бор. Он вел нас к полям, где кабаны держались постоянно. Собаки двигались свободно и не отвлекали нас. Следы не встречались. Впереди засветился просвет, это оказалась вырубка, уже зараставшая осинками и березками. В полукилометре высился ельник. Туда мы и направились…
Не прошли по ельнику и двухсот метров, как Динга заработала по крупному зверю где-то совсем рядом. Стали скрадывать. Я двинулся на голос собаки, а Володя с егерем стали подходить слева и справа от меня. Продвигался я не торопясь и аккуратно, стараясь не подшуметь и только в тот момент, когда собака хорошо отдавала голос. Скоро в куртине мелких елок увидел зверя.
Он стоял ко мне боком, все внимание обратив на собаку, мельтешившую у него перед мордой. До кабана оставалось метров тридцать пять, стрелять было неудобно, мешали ветки. Я продвинулся еще шагов на десять и получил великолепную позицию для стрельбы, чем и не преминул воспользоваться. Зверь лег сразу, а Динга тут же вцепилась ему в зад.
«Готов!» – крикнул я ребятам, и через минуту-другую они были уже рядом.
Добытый зверь оказался примерно двухлетним кабанчиком, с хорошо видными небольшими клыками.
Динга свое дело сделала. А где же находился Кучум? Оказалось, что он был вместе с Володей и шел рядом с ним, внимательно прислушиваясь к работе Динги. Сейчас он издали обнюхивал кабана, но Динга его не подпускала. Пришлось ее привязать и дать возможность Кучуму обследовать добытого зверя.
Мы остались свежевать добычу, Анатолий «побежал» за лошадью, собаки были при нас. В четыре руки мы довольно быстро справились с делом, тем более что Володя это делал профессионально. Разожгли костерок и в ожидании егеря решали, что делать дальше. Мы поняли, что угодья здесь не беличьи. Сосна в борах без шишки, и вся белка только в ельниках на «кислой» шишке. Поэтому надо искать другие места, да и жить на базе в холоде не доставляло никакого удовольствия. Поэтому надо менять дислокацию.
Пока ждали егеря, сделали кружок и поработали с Кучумом. Часа через три пришла лошадь, погрузили на сани тушу и отправились на базу. Там мы обнаружили, что нас обокрали. Это переполнило чашу терпения, тем более что жить в таких условиях было просто невозможно. Мы потребовали от егеря найти нам сносные условия, и на другое утро он отвез наши пожитки на лошади в деревню, километрах в 10–12 от базы, где нас приютили два милых старика.
Дом Матвея Кузьмича и Евдокии Семеновны находился на краю деревни и примыкал к лесу. После охотбазы мы словно попали в рай. Нас встретили с таким радушием, как родных сыновей, отвели огромную постель, нашлось место в теплых сенях и для собак, которым Матвей Кузьмич постелил сена. Все устроилось как нельзя лучше.
Утро начиналось с пылающей русской печи, которую мы не только видели, но и ощущали ее тепло, а снующую около нее Евдокию Семеновну воспринимали как добрую волшебницу. Вставали к готовому завтраку.
По утренним сумеркам отправлялись в лес. Собаки, отдохнувшие за длинную ноябрьскую ночь, были бодры и веселы, радостно заигрывали с нами, еще больше поднимая настроение. Так было каждый день. По возвращении с охоты нас, мокрых, грязных, измотанных, встречали милые хозяева. Матвей Кузьмич доставал с печки теплые валенки, наша одежда развешивалась на просушку, а Евдокия Семеновна доставала из печки горячее варево.
Покормив собак, утолив свой голод наваристыми щами или чем-нибудь другим, но очень вкусным, мы приходили окончательно в себя, долго и не спеша пили чай, вели разговор с Матвеем Кузьмичем. Электричество в деревне было и даже радио, а вот телевизора еще не было, поэтому ничто не отвлекало от хорошего разговора. Матвей Кузьмич прожил долгую, нелегкую жизнь, воевал, и ему было, что вспомнить, а нам, молодым, послушать. Так проходили вечера, в приятной беседе, чистке оружия и подготовке к следующему дню. А еще мы прикладывались к свекольному квасу, который пришелся нам очень по вкусу.
…Морозы спали, здорово помягчало, и ходить стало легко. За прошедшие дни добыли пару куниц и несколько белок. Белки было мало, но Динга их находила, и каждая в первую очередь предназначалась для притравки Кучумчика. Кобелек оказался очень понятливый в свои полгода и четко реагировал на наши усилия, стал подавать голос при каждой притравке, хорошо шел по проложенному следу, поднимал голову и остро реагировал на белку, заброшенную нами на дерево.
Вот только Динга не давала ему возможности самому отыскать зверька. Более опытная, она быстро разбиралась в следах и быстро подавала голос. Молодой пес при ней молчал, наблюдая со стороны за манерой работы опытной «тетки».
Мы сошлись во мнении, что Кучумчику теперь самому надо набираться опыта, первые необходимые уроки он получил и хорошо усвоил. Конечно, можно было бы разойтись нам с Володей и дать возможность Кучуму проявить себя, но времени оставалось мало, да и не хотелось бродить поодиночке. Володя был доволен полученными результатами.
Продолжение следует
Комментарии (0)