Поклонникам псовой охоты хорошо известны многократно цитируемые слова Л.П. Сабанеева: «К 1860 г. большая часть псовых была перемешана с восточными борзыми и получила название чистопсовых из-за короткой не волнистой псовины. К этому времени полностью исчезли густопсовые борзые».
Сам же термин «чистопсовая», по мнению Сабанеева, впервые употребил в своей «Псовой охоте» Наполеон Реутт лишь в 1846 году: «Таким образом, произнося: псовистая или псовая борзая, – мы определяем тип русской борзой собаки. Виды ее по количеству псовины определяются выражениями: густопсовая, псовая и чистопсовая. Отличительный характер первых двух составляет длинная шерсть или псовина, иногда в завитках по всему туловищу, кроме щипца, головы, ушей и ног. Чистопсовая собака не опушена псовиной по туловищу, но имеет ее на правиле, краям бедер и по бокам шеи».
Таким образом, если Реутт разделял русских борзых на густопсовых, псовых и чистопсовых, различая их исключительно по длине псовины, то Сабанеев, со слов Мачеварианова и Ермолова, поспешил усмотреть в этом делении разные породы собак.
Начнем с того, что определение «чистопсовая» бытовало в лексиконе псовых охотников и до выхода в свет книги Реутта. Работая над последней редакцией первого тома «Мертвых душ» (октябрь-ноябрь 1841 г.), Н.В. Гоголь широко пользовался ранее составленными «Записными книжками», в которых есть и такие строки: «Густопсовые. Чистопсовые. Чистопсовые – гладкие, с шерстью длинною на хвосте и на ляшках, т. е. на черных мясах. Густопсовые – с шерстью длинною по всей собаке… Крымские – с длинными ушами висячими. Хортая – гладкая, короткая шерсть. Горские – бесхвостые и полухвостые, куцые и полукуцые. Брудастая – с усами и с торчащей шерстью. Выборзок – смесь, ублюдок»...
При составлении этого своеобразного конспекта, охватывающего часть нюансов охотничьей терминологии, Николай Васильевич пользовался устными и письменными сообщениями уроженца Симбирской губернии, знатока своего края, этнографа и геолога П. М. Языкова. В письме к нему от 18 мая 1842 г., перед обратным отъездом за границу, Гоголь спрашивает: «Да зачем вы не прислали мне ничего на дорогу? Слов и всяких заметок теперь у вас без сомнения понабралось вдоволь. Велите переписать все, что ни набралось, на тоненькую почтовую бумагу и пошлите в письме к Николаю Михайловичу; если не поместятся за одним разом, – за двумя». Не сохранившаяся до наших дней переписка П. М. Языкова с самим писателем, несомненно, и содержала все эти заметки, вносившиеся по мере поступления в записную книжку, а впоследствии находившие место в произведениях Николая Васильевича.
Но даже сохранившегося в «Записной книжке» вполне достаточно для утверждения, что еще за несколько лет до выхода в свет книги Реутта в Симбирской губернии (той самой, где «не было ни одной барской усадьбы без индейского петуха и борзого кобеля») псовые охотники традиционно определяли борзых собак с более короткой, нежели у густопсовых псовиной, как чистопсовых.
Л. Н. Толстой, бывший к тому же и потомственным псовым охотником, также неспроста написал во втором томе «Войны и мира», что «Ростова особенно поразила своей красотой небольшая чистопсовая, узенькая, но с стальными мышцами, тоненьким щипцом (мордой) и навыкате черными глазами, красно-пегая сучка в своре Илагина». Речь шла о событиях сентября 1810 года!
Несомненно, ссылка на художественное произведение в качестве источника могла бы показаться некорректной, если бы не тот факт, что заядлыми псовыми охотниками были и отец писателя – Николай Ильич, и многие его ближайшие родственники, и друзья, и соседи. Первым учителем Толстого в непростом деле псовой охоты стал родной дед будущей жены писателя
А. М. Исленьев. Поэтому Лев Николаевич просто не мог допустить столь непростительную для псового охотника ошибку – дать неверное определение собаке, вызвавшей неподдельную зависть одного из героев романа. Зная же скрупулезное отношение Толстого к хронологическим «мелочам», мы вправе отвергнуть и предположение о том, что писатель «перенес» чистопсовую борзую своих охот середины XIX столетия на полвека назад. Ведь едва ли кому из наших современников придет в голову перенести, скажем, создание космического корабля в начало прошлого века!
Поэтому гораздо логичнее допустить, что название «чистопсовая» бытовало у псовых охотников гораздо ранее середины XIX в. и уж никак не было связано с появлением в русских охотах восточных вислоушек и английских хортых борзых, как это виделось Сабанееву и его последователям. Более того, обозначало это слово отнюдь не название породы собак, а лишь отличительную особенность одного из внутрипородных типов русских борзых – более укороченную псовину, как совершенно справедливо и говорится в «Псовой охоте» Н. Реутта.
Подтверждение подобному предположению мы встречаем в составленном в 1739 г. и опубликованном впервые Н. И. Кутеповым (1900 г.) «Реестре, сколько ныне в Москве, при псовой Ея Императорского Величества охоте и собственной Его Превосходительства Кабинетного Министра и Обер-Егермейстера Артемия Волынского, собак налицо и что из которых, по рассмотрении Его Превосходительства, размечено оставить впредь в охоте и взять в Петербург и сбыть со двора». Наиболее подробно в «Реестре…» описаны борзые с указанием их происхождения, роста, окраса и типа шерсти. По происхождению «Реестр…» различает русских (которых абсолютное большинство), курляндских и польских борзых. Типов шерсти отмечается четыре: псовая и чистопсовая (у русских), брудастая (только у курляндских борзых) и хортая (у польских).
Заметим, речь идет именно о типе шерстного покрова, а не о породной принадлежности собак! Например, помет, состоящий из трех щенков от серо-пегого псового кобеля Визиря и чистопсовой суки Венеры, записан в «Реестре…» как псовый. Впрочем, в те времена и само понятие о «породе» среди обывателей было весьма и весьма расплывчатым. Охотники довольствовались пониманием, что эта собака – борзая, а эта – гончая. И уж конечно, никто из них не делил русских борзых на мифические «породы» – густо- и чистопсовых!
Комментарии (0)