Куропатки мурмана

Серое туманное утро. Временами моросит мелкий дождь. Отчаянно молотя винтом вспененную воду, тяжелогруженая «резинка» пытается выйти на глиссер, но, не набрав нужную скорость, грузно падает в набегающие волны, обдавая своих пассажиров каскадами холодных брызг. Экипаж лодки — пятеро человек, кутающихся в дождевики, и три собаки, сбившиеся в дрожащую от холода кучку, — всматриваются в приближающийся с каждой минутой берег, уходящий грядами разбросанных в беспорядке камней вверх, к хмурым сопкам Кольского полуострова. Мы едем на охоту на белых куропаток…
Для меня это совершенно незнакомая дичь, на которую меня пригласил поохотиться Кирилл. И я, конечно, с радостью принял его предложение. Весь вечер я с огромным интересом слушал рассказы Кирилла о бескрайних просторах тундры, суровой северной природе, рыбалке и, естественно, об охоте.

Сказано — сделано. Промелькнула в предрассветной дымке Московская область, Вологодская губерния плавно сменила Ярославскую, под вечер потянулись бескрайние леса и озера Карелии… Короткий ночлег в Кандалакше, и к обеду мы уже в Мурманске. Сдали документы на путевки, быстро затарились провиантом и, пропылив по грейдеру финишные сто километров, добрались до места.
Дружно разбили лагерь. По сто пятьдесят за встречу, вечер в разговорах у потрескивающего костра, бросающего на ветер снопы искр, пар, клубящийся над зеркалом залива, отражающего догорающую на горизонте зарю, и мысли-думы о завтрашней охоте. Какой она будет?

...Из темной толщи воды показались, проплыли за бортом тяжелые каменные глыбы, мелькнула светлым песком отмель. После получасовой тряски по волнам мы все тоже изрядно промокли. Но замерзнуть никто не боится — нам предстоит с полдня лазить по этим холмам, то поднимаясь по склонам вверх, то спускаясь вниз к распадкам и низинам в поисках дичи. Высохнем за полчаса, а еще через час из ушей пар повалит...
Моим спутником стал Саша Смирнов — не охотник, но любитель природы, высотник, за спиной которого Эльбрус, Аконкагуа и Килиманджаро. И, что самое важное сейчас, — хороший фотограф.
Послав собаку в поиск, делаю свои первые шаги охотника по мягкому, влажному мху Кольского полуострова. Курцхаар исправно челночит на быстром аллюре по разноцветному ковру лишайников и трав, россыпям вороники и морошки, мелькает крапчатым пятном в куртинах карликовых берез. Рядом шумит прибой, тут и там перекликаются тонким писком потревоженные лемминги, а где-то в небе, среди рваных седых облаков, гонимых северным ветром, одиноко гогочет отбившийся от стаи молодой гусь. На каждом шагу попадаются крепкие бурые шапки крупных подосиновиков размером
с небольшую тарелку. Нет-нет, а соблазнишься спелой ягодой, зачерпнешь с куста полную горсть черники, тут же тающей во рту, освежающей и придающей сил. Полное ощущение нереальности! И лишь собака, потянувшая к островку ерника, напоминает, что мы на охоте!

Мы с Цуной никогда ранее не охотились на куропаток. Ни на серых, ни тем более на белых. И я немного беспокоился, как она отреагирует на эту новую для нее дичь. Схватив высоко поднятым носом волнующий запах, собака сбавила ход и перешла на рысь. Чем ближе она подходила к птице, запавшей где-то среди искривленных суровым климатом стволов деревьев, тем осторожнее становились ее движения, и напряжение сквозило в каждом шаге. Последние метры легавая уже почти стелилась по земле, и вот, наконец, присев на передние лапы и оттопырив вверх слегка дрожащую сигарку хвоста, замерла, воткнулась носом в незримую точку в кустах багульника.

С выпрыгивающим из груди от волнения сердцем подхожу к собаке, беру наизготовку ружье. В кустах, куда, словно стрелка компаса, указывает Цуна, замечаю движение. Приглядываюсь внимательнее, и вот же она, куропатка, всего в каких-то десяти шагах от меня! И не белая она вовсе, а почти вся ржаво-бурая, лишь маховые перья и брюшко белоснежные. Спряталась между кочек, по-куриному вытянула вверх шею, таращится на меня черным глазом, готовая взлететь в любую секунду.

«Цуна, вперед!!!» Кусты взрываются пестрыми птицами. Куропатки со скрипучим «хохотком», мелькая белыми крыльями, разлетаются в разные стороны. Навскидку стреляю ту, которую заприметил еще на земле. Оставив в воздухе облачко пуха, чисто битая птица комом падает в мох. Перекидываю стволы на другую, но ее закрыло дерево, и выстрел лишь осыпал листву с его кроны. Однако куропатка, на которую здесь, видимо, никто отродясь не охотился, не почувствовала опасности и, плавно спланировав, села в кусты карликовой ивы неподалеку.

Цуна подала подстреленную птицу, и мы пошли отрабатывать переместившуюся. Собака легко взяла запах и стала у края зарослей. Посылаю вперед, но молодая легавая осторожничает и не спешит сломя голову бросаться в кустарник. Вместо этого она бегает вокруг него, то и дело останавливаясь, склонив голову, прислушиваясь. Еще раз посылаю ее вперед. Делать нечего — Цуна ныряет в кусты, стараясь сцапать снующую среди веток птицу. Куропатка не выдерживает такого натиска и поднимается на крыло.

В горячке пуделяю накоротке, со вторым выстрелом затягиваю, долго ведя цель, и спускаю курок уже на предельной дистанции. «Семерка» накрывает птицу, но, лишь потеряв несколько перьев, она стремительно уходит вверх, вдоль склона холма, переваливает через его вершину и скрывается из виду. Минут сорок мы «утюжим» косогор и заросший внизу лог, изрезанный уходящими к большой воде ручейками, но все бесполезно. Вдалеке слышны редкие хлопки выстрелов ребят, и мы, оставив поиски подранка, решаем продолжить путь.

«Где вы ходите? Мы вас уже ждем наверху!» — затрещал в рации голос Кирилла. Прибавив шагу, лезем в гору. Идти с непривычки оказалось не так-то просто. Радовавшие ранее глаз обширные ивовые стланики, укрывающие склон желто-зеленым покрывалом, теперь норовили запутать, схватить за ноги ветками-щупальцами, а коварно мягкий мох скрывал под собой чавкающую болотистую почву, вмиг засасывающую сапоги. Но вот, кряхтя и отдуваясь, мы уже почти доползли до финиша. Верхушка сопки, усеянная осколками скал, все ближе и ближе. Под ней, на высоком каменном уступе, словно нос корабля, выдающегося над крутым откосом, видны фигурки друзей. Кругом, уходя вниз каменными россыпями и островками карликовых берез, простирается тундра, опоясанная с севера свинцовыми водами озера с нависшими над ним низкими дождевыми тучами, а на юге — уходя на многие километры до самого горизонта.

Саша, не переставая фотографировать все вокруг, все чаще и чаще задает вопросы об охоте: «А как получить лицензию на оружие? Как оформляется охотбилет?» Чувствую, что парня серьезно зацепило, и, наверное, он сменит фотоаппарат на ружье. Да и как можно остаться равнодушным, глядя на грациозную, пронизанную страстью работу легавой?!

Вот вроде бы равнодушно, монотонно позвякивая колокольчиком, переходя с галопа на рысь в крепких местах, поджарая легавая энергично обшаривает пространство перед нами. Неожиданно, словно споткнувшись о невидимый барьер, собака ломает свой бег и, развернувшись на ветер, прихватывает запах птицы. В одно мгновение все в ней меняется: глаза загораются охотничьим азартом, перекатывающиеся под кофейно-крапчатой шкурой мышцы напрягаются. Взволнованно виляя хвостом, точно притягиваемый магнитом, курцхаар сначала рысью, потом на осторожных потяжках следует за будоражащим его запахом. Будто выверяя каждый шаг, Цуна приближается к куртине кустов вереска с торчащими из них пожелтевшими пучками бурьяна. Немного не дойдя до них, она застывает в скульптурной стойке. Оставив разговоры, мы с Сашей спешим к собаке. Но выводок, не выдержав нашего приближения, с громким хлопаньем крыльев веером поднимается их кустов. Первым же выстрелом выбиваю хорошего куропача. Заглядевшись на падающую птицу, успешно промахиваюсь по остальным, но успеваю заметить, куда села одна из куропаток. Саша примечает другую, утянувшую метров за 200 через ржавые воды обширного болота. Указываю Цуне на березнячок, куда перелетела птица, но собака «косячит». Причуяв куропатку, легавая идет точно на птицу, но, поравнявшись с деревьями, почему-то решает зайти с фланга, теряет куропатку с чутья и, как результат, спарывает. С недовольным квохтаньем курица пролетает в десятке метров от Саши. В азарте товарищ с криком: «Стреляй!!» падает ничком на землю. Проводив птицу взглядом, я, конечно же,
не поднял ружья. Все-таки безопасность на охоте превыше всего, а куропаток мы еще успеем настрелять. Птица уходит за бугор, и мы решаем не терять время на ее поиски, а заняться той, что улетела через болото. На это раз Цуна реабилитирует себя, четко подав дичь под выстрел. Но настает моя очередь опростоволоситься: куропатка под грохот выстрелов улетает целой и невредимой, мелькая вдали белыми кончиками крыльев. Ну на то она и охота, чтобы иногда промахиваться...

Близился вечер. Небо полностью очистилось от туч, и на его голубой глади уже проступала неясными контурами нарождающаяся луна. Попрощавшись с товарищами, еще что-то горячо обсуждающими у полыхающего костра, я поплелся спать. Цунка, свернувшаяся клубочком под накинутой на нее телогрейкой, уже давно дрыхла. Укутавшись в спальник, я последовал ее примеру и, проваливаясь в объятия Морфея, улыбался тому, что завтра будет новый день и новая охота...