Привезенные бобры быстренько расселились по Черной и ушли вверх по притокам. Так как первые годы их никто не беспокоил, они плодились и размножались, строили плотины, заготавливали осинник и постепенно перестали обращать на нас с Валерой внимания. Занятно было наблюдать за ними в их реальной жизни, удивляясь работоспособности и искусству созидания. Однажды, проплывая по речке между Устьем-Меж и газочуркой, узрел я чудо природы — на берегу сидел абсолютно белый бобер, никак не отреагировавший на мое появление, перегрызая со вкусом очередную осинку. Совершенно обалдевший от увиденного, на очередном сеансе радиосвязи передал эту новость в госпромхоз.
А ровняком через неделю до меня добрался научный сотрудник из НИИ охоты, поведавший мне, что в природе на текущий период зарегистрирована только ОДНА аналогичная особь, да и то в далекой Канаде, так что поимка данного индивида есть научный подвиг во благо Отечества! Вот мы и геройствовали дней десять, расставляя хитроумные западни, привезенные из Новосибирска, в ареале обитания «инопланетянина», да все без толку — он как сквозь землю провалился. Уезжая, ученый подарил мне одну из западенок, так, на всякий случай, и изумлению моему не было предела, когда через пару дней я узрел это чудо, даже не покрасневшее при моем появлении, на прежнем месте, привычно и безмятежно жующее осиновый прутик. Ловушка была тотчас же водружена на «выползе» (дорожка от бобровой хатки до воды), и на следующий день в ней уже ворочался ужасно возмущенный этим виновник торжества!
Ослепленный своим служением благому делу, я совершил беспросветную глупость — бездумно выхватил его из плена, мгновенно пожалев о содеянном. Плотное мускулистое тело, продемонстрировав совершенно неведомый боевой прием, сумело мгновенно перевернуться в моих руках башкой вниз, при этом упираясь всеми лапами в мое брюхо, отталкиваясь и паскудно пыхтя.
Бог мой! — дошло до меня. Ведь его железные зубы оказались как раз напротив ЭТОГО.., ну, сам понимаешь, и их разделяла только тонюсенькая ткань тренировочного костюма! Лишаться ЭТОГО, даже для торжества отечественной науки, мне смертельно не хотелось, и я, резко отпрянув назад своей натренированной задницей, несколько ослабил хватку. «Тимоха, тебя когда-нибудь лупили по харе совковой лопатой? То-то! Этот подлец, мгновенно оттянув свой мощный мускулистый хвост, резко, как Кассиус Клей, долбанул меня по роже!» В глазах почернело, из разбитых губ брызнула кровь, завертелись какие то красно-зеленые огоньки, и, резко шлепнувшись на землю, я выпустил противника из рук. Но бескорыстное чувство служения родной науке тотчас же бросило мое тело вслед за улепетывающим беглецом. Практически одновременно мы плюхнулись в воду, и я вновь ухватил его мертвой хваткой. Но не тут-то было, он, вновь оказавшись в родной стихии и не оставив мне ни единого шанса, еще раз огрев меня хвостом, рванул одному ему ведомым маршрутом. Слышал бы ты тот идиотский смех, который неожиданно поразил меня, когда, сидя на берегу, я ржал, утирая кровь, слюну и сопли! Поделом тебе, дубина! — подумал я, не суйся никогда туда, куда тебя не просят!
А через недельку обнаружил этого героя на том же самом месте радостно грызущим любимую веточку и с откровенным издевательством в маленьких глазках разглядывающим мою изумленную физиономию.
Я, конфузливо отвернувшись, предпочел молча проплыть место моего позора и уже более никогда не встречал своего поединщика. Скорее всего, зимой браконьеры, прочесав речку до самых моих границ, сумели выловить и этого бедолагу. А жаль…
Комментарии (0)