Наглядным примером является госпрограмма «Дикие копытные животные и регулирование численности волка», принятая в начале 2000-х годов после того, как ресурсы диких копытных в России резко сократились за 90-е годы ХХ века.
Апологет регулирования численности диких копытных животных (ДКЖ) А.А. Данилкин в многочисленных статьях предлагает свою стратегию сохранения, воспроизводства и использования ДКЖ. Это сокращение сроков и объемов добычи, сохранение воспроизводственного поголовья и наиболее продуктивной структурой популяции, сокращение потерь ДКЖ от браконьеров, хищников, голода, болезней и транспорта, массовая выбраковка малопродуктивных и менее стойких особей и т.д. Теоретически все обоснованно и не вызывает нареканий.
При этом А.А. Данилкин отмечает, что только снижение лицензионной добычи и охрана не приводят к росту населения ДКЖ. Для этого, по его мнению, нужно как минимум в 2 раза сократить численность волка, низвести браконьерство хотя бы до уровня 80-х годов и гораздо бережнее относиться к репродуктивному ядру популяций.
Регулирование численности волка при управлении ресурсами ДКЖ, по мнению А.А. Данилкина, очевидно: «Чем больше хищников, тем меньше ДКЖ, меньше добыча охотников и экономические показатели хозяйства». Считается, что популяция лося и волка стабилизируется, если на 1 волка в природе приходится не менее 30 лосей. При более низком соотношении волки могут существенно подорвать поголовье лося. При современной численности лося в 630 тыс. голов допустимо поголовье волка чуть больше 20 тыс. голов. Добиться желательного соотношения 1:30 можно либо увеличением поголовья лося до 1,5 млн голов, либо сокращением численности волка в 2,5 раза. И то, и другое в ближайшие годы нереально.
Для снижения поголовья волка необходимо добывать не менее 70% его послепромысловой численности, в то время как в настоящее время добывается около 20%. Увеличение добычи волка в 3,5 раза в нынешних социально-экономических условиях просто невозможно по ряду объективных причин.
Период увеличения роста численности лося более продолжителен по времени, чем ее спад, да и величина увеличения — до 1,5 млн — нереальная: в лучшие годы (конец 80-х — начало 90-х гг) численность лося была около 900 тыс. голов.
Изъятие лосей волками, по расчетам А.А. Данилкина, составляет 22–26% от послепромысловой численности лося и в 10 раз больше легальной добычи охотников. Ежегодное изъятие лосей из популяции (при численности лося 520–630 тыс. голов) волками (42–47 тыс. голов) составляет 126–141 тыс. особей. В России ущерб от волков превышает расходы на борьбу с ними в 8–10 раз. Учитывая это, А.А. Данилкин считает, что при уменьшении численности волка хотя бы до 10 тыс. особей (всего лишь до уровня второй половины 60-х — первой половины 70-х годов ХХ века) наши охотники имели бы потенциальную возможность легально добывать около 70–80 тыс. лосей, что заметно больше, чем в настоящее время (15 тыс.). А в 2006 г. он же считал, что было бы эффективнее, как в послевоенные годы, всем миром при государственной финансовой поддержке сократить численность волка за несколько лет до приемлемого уровня в 5–7 тыс. особей, а затем поддерживать ее на этом уровне. Каждый затраченный на борьбу в волком рубль окупится сторицей.
При современной промысловой численности волка в 50 тыс. голов сократить поголовье хищника до 10 тыс., а тем более «до приемлемого уровня в 5–7 тыс. особей» — нереальная задача. В условиях сокращения количества деревень, старения и уменьшения сельского населения, в т.ч. и охотников-волчатников, почти повсеместного бездорожья в глубинке выполнение такой задачи утопично. При наличии в стране менее 158 тыс. населенных пунктов 81% населения страны проживают в городах и поселках городского типа. Почти 2/3 населения составляют люди предпенсионного и пенсионного возраста. За Уралом на территории 3/4 всей страны проживает всего 15% населения России. Кто и как будет сокращать поголовье волка? Где гарантия, что при сокращении поголовья волка до 10 тыс. особей у охотников появится возможность добывать по 70–80 тыс. лосей? Ведь в конце 60-х — начале 70-х годов, на которые ссылается А.А. Данилкин, при значительно меньшем браконьерстве и низкой численности волков, поголовье лосей было почти такое же, как сейчас — около 600 тысяч голов, а добыча составляла 25–35 тыс. особей.
Говоря о современной численности ДКЖ и перспективах ее состояния в будущем взгляды разных авторов расходятся. Так, например, по прогнозу Охотдепартамента МСХ РФ, основанному на анализе вековой динамики продуктивности биогеоценозов, численность лося в 2020 годы в России только за счет естественных причин может уменьшиться до 200–300 тысяч голов, а к 2023 году общее поголовье ДКЖ может сократиться в 3–4 раза.
В.А. Кузякин («Охота и охотничье хозяйство» № 6, 2006 г.) отмечает, что численность всех видов ДКЖ за последние 15 лет сократилась на 1 млн голов — до 2,53 млн голов. Официально добывается около 100 тыс. голов, что в 12–13 раз меньше, чем в начале ХХ века.
А.А. Улитин («Охота и охотничье хозяйство» №9, 2006 г.) считает, что общие ресурсы ДКЖ в стране чуть больше 2 млн голов, а официальная добыча — менее 100 тысяч Ссылаясь на оценку экспертов, он предполагает, что поголовье ДКЖ в России может достигнуть 12–15 млн голов, а добыча — 1,5–2 млн голов.
Сотрудники ФГУ «Центрохотконтроль» Ю.П. Губарь, А.Е. Берсенев и А.А. Кульпин («РОГ»№4, 2010 г.) приводят сведения, по которым численность лося составляет 620 тыс. голов, косули — 820 тыс., кабана — 360 тыс., а ДСО — 2 млн голов, что с учетом поголовья благородного и пятнистого оленей (больше 200 тыс.) превышает 4 млн особей.
По мнению А.А. Данилкина («Охота и охотничье хозяйство» №3, 2009 г.), ресурсы ДКЖ в России сократились с 3800 тыс. голов в начале 90-х гг. ХХ века до 2700 тыс. в начале XXI века. Общая численность лося, кабана, оленей и косули в начале 90-х была 2300 тыс. особей, но к концу ХХ века она сократилась до 1550 тыс. голов. В конце 80-х — начале 90-х годов легально добывали 170 тыс. голов ДКЖ. По расчетам А.А. Данилкина, общая численность ДКЖ в России может быть равна 20 млн голов. В угодьях РФ благополучно могут жить 3–4 млн. лосей и 5–6 млн косуль.
«При научном подходе, численность и добычу ДКЖ можно увеличить почти на порядок. Я могу это сделать на практике — в любом регионе, районе или отдельно взятом охотхозяйстве», — заявляет А.А. Данилкин.
Ему вторит В.М. Глушков (Сб. «Нормирование и использование ресурсов охотничьих животных», Киров, 2008) отмечая, что при налаживании действенной охраны и грамотном управлении популяциями поголовье лосей в России можно довести до 3 млн особей. Радужные перспективы… Как говорится, флаг вам в руки! Мечтать невредно, но в реальной жизни значение имеют не намерения, а действия.
Еще в 2000 г. А.А. Данилкин отмечал, что численность лося на востоке ЕЧР возможно восстановить, вероятно, за 7–10 лет. Численность сибирской косули и кабана при изменении принципов и методов управления популяциями (сократить нормы отстрела и сократить поголовье волка) можно реально быстро увеличить в несколько раз. Прошло 10 лет, а обещанного роста поголовья ДКЖ нет.
Некоторые рекомендации А.А. Данилкина, такие как сокращение сроков и норм добычи, сохранение воспроизводственного ядра популяций при промысле и некоторые другие — можно выполнить, можно и получить какой-то эффект. А вот как предотвратить непромысловые потери ДКЖ? Ведь общие неохотничьи потери в целом, по расчетам А.А. Данилкина, составляют 750–1420 голов ДКЖ, что в 8–15 раз больше официальной добычи охотников. Снизить эти потери отчасти можно, сократив браконьерство и хищничество волков, а также подкармливая ДКЖ в трудные периоды их жизни. Но это возможно лишь на каких-то локальных участкахтам и у тех, у кого есть финансовые и людские ресурсы. Но предотвратить массовую гибель ДКЖ от неблагоприятных погодных условий, голода, болезней в настоящее время практически невозможно.
Как увеличить поголовье ДКЖ в России до 20 млн голов, в том числе до 3–4 млн лосей и 5–6 млн косуль? И это при том, что наивысшая численность лосей и косуль была в СССР в начале 90-х годов прошлого века: соответственно 900 тысяч и 800 тысяч голов? Кто, где и как будет сокращать численность волка в 2 раза, снижать уровень браконьерства и предотвращать непромысловые потери ДКЖ? Кто, где и как будет использовать 20-миллионные ресурсы ДКЖ? Как видит выход из этой ситуации А.А. Данилкин? Вопросов больше, чем ответов.
Весьма своеобразно мнение А.А. Данилкина об оптимальной численности и плотности населения ДКЖ. С одной стороны, он считает, что популяция оптимальной численности и плотности находится на стадии наивысшей воспроизводительной способности, продуктивности, не имеет признаков биологической деградации, не наносит вреда окружающей среде, который является необратимым, а вред лесному и сельскому хозяйству является терпимым.
Средняя плотность населения ДКЖ в стране гораздо ниже минимально необходимой промысловой плотности и в несколько раз ниже оптимального уровня, поэтому А.А. Данилкин считает, что при плотности населения копытных до 40% от оптимального уровня охоты на ДКЖ не должно быть. Планирование добычи должно учитывать оптимальную плотность: 40% от оптимума — объем добычи равен 1%, 50% — 2% от численности, 60% — 3%. И так до превышения оптимальной плотности, начала регуляции численности ДКЖ.
С другой стороны, предложение автора увеличить численность и добычу ДКЖ почти на порядок (то есть в 10 раз!) явно расходится с вышесказанным. То есть в тех местах, где охота на ДКЖ запрещена, плотность населения копытных ниже 40% от оптимума, поэтому запрет должен бы способствовать восстановлению поголовья ДКЖ. Но не всегда это дает нужный эффект. Та, например, в Челябинской области, несмотря на 11-летний запрет охоты на лося, численность его сократилась с 5411 голов в 2000 г. до 3494 голов в 2007 г., т.е. почти на 2000 голов меньше («РОГ» № 30, 2007).
Там же, где охота на ДКЖ разрешена, плотность населения копытных равна или выше 40% от оптимальной. Значит, до доведения ее до оптимума плотность населения ДКЖ необходимо увеличить всего в 2,5 и менее раз, а не в 10 раз, как предлагает автор. При дальнейшем превышении оптимальной плотности и численности поголовья ДКЖ нарушается баланс между емкостью угодий и количеством зверей, подрывается кормовая база ДКЖ, и они начинают гибнуть от голода и болезней. Эффект от былого увеличения численности ДКЖ становится бесполезным. К тому же с превышением оптимальной плотности населения копытных возникают проблемы «лось – лес», «кабан – сельское хозяйство», «кабан классическая чума свиней» и т.д. Весьма актуальной проблема «лось – лес» была в 80-е годы ХХ века, когда численность лося была 800–900 тыс. голов.
Создание высоких плотностей кабана в заповедно-охотничьем хозяйстве «Завидово» привело к развитию эпизоотии классической чумы свиней (КЧС), от которой в 1976 г. здесь погибло 3000 кабанов, а в 1991 г. — 1000 особей («Охота и охотничье хозяйство» № 7, 2009 г.). В 1992 г. в Смоленской области от эпидемии КЧС погибло до 90% кабанов («РОГ» № 27, 2009 г.). Вполне очевидно, что увеличивать оптимальную численность-плотность в 4 раза нелогично. Стало быть, предлагаемое увеличение поголовья ДКЖ должно быть направлено на те места, где их плотность в настоящее время заметно ниже, чем 40% от оптимума. А это уже за гранью разумного: разводить (увеличивать численность) ДКЖ (в частности, лося) в тех местах, где он не обитает в силу естественных причин.
Почти десятикратное увеличение поголовья ДКЖ предлагает А.А. Данилкин (4–7-кратное увеличение косули). Стало быть, увеличение численности кабана и северного оленя (ДСО) должно быть более чем 10-кратным! И что предложит А.А. Данилкин делать с таким поголовьем, если даже при 1,5 млн стаде ДСО и при 30-тысячной их добыче он рекомендовал «разводить там волков» («Охотничий вестник» № 5, август 2000)? Воистину одна рука не знает, что творит другая. Как можно увязать двукратное (хотя бы) сокращение поголовья волка с рекомендацией по его разведению? Как при увеличении поголовья ДКЖ в 10 раз будут решаться проблемы «лес-лось» и «кабан-чума свиней»? Уже сейчас при увеличении поголовья кабана всего почти в 2 раза встала проблема его депопуляции (сокращения численности) в связи с возможностью вспышки классической чумы свиней и африканской чумы свиней (АЧС), а также в целях снижения вреда, наносимого дикими кабанами посевам зерновых и других сельхозкультур в ряде южных и центральных регионов ЕЧР. Чрезвычайно высокая плотность кабана в угодьях может стать причиной его исчезновения от заболевания кабанов АЧС, т.к. вакцины и способов лечения от нее нет. Смертность заболевших достигает 90%. Вирус болезни даже после исчезновения домашних свиней и кабана продолжает жить несколько лет. (Е. Горбунова, «РОГ» №20, 2010 г.)
Поднять численность всех видов ДКЖ на порядок повсеместно невозможно, так как изменения динамики численности разных видов асинхронны. В одних регионах у каких-то видов численность растет, у других снижается, в третьих регионах все может быть наоборот или вообще изменяется по другой схеме. Стало быть, если общее увеличение поголовья ДКЖ, обещанное А.А. Данилкиным, будет 10-кратным, а в некоторых местах оно будет меньшим, то в каких-то местах оно должно быть больше, чем в 10 раз, что при нынешнем состоянии охотничьего хозяйства больше похоже на фантастику. На какую-то величину можно увеличить поголовье ДКЖ на территориях, закрепленных за охотпользователями. Но кто, как и за счет чего увеличит численность копытных в малолюдных отдаленных и труднодоступных местностях? Не приведет ли заметное увеличение численности ДКЖ к значительному росту поголовья волка? Даже сейчас, когда кормовая база в сравнении с 80-ми годами ХХ века заметно снизилась, численность волков после промысла превышает 50 тысяч, и наблюдается тенденция ее увеличения на 2000 особей в год. Поголовье рогатого скота в России сократилось с 85 млн голов до 31 млн, что вынудило волка перейти на питание охотничьими ДКЖ.
Говоря об оптимальной плотности населения ДКЖ, необходимо вспомнить и об оптимальной плотности населения волка. Если уж сейчас, при относительно низкой плотности населения ДКЖ, поголовье волка превышает 50 тыс., то где гарантия, что при 10-кратном увеличении численности ДКЖ оно уменьшится? Не хватит своих волков — придут волки из Украины, Северного Кавказа, Казахстана, Монголии.
Сократить численность волка в 2 раза — задача не из легких. Скорее, она сократится сама в силу естественных причин, чем это будет сделано усилиями охотников. Конечно, численность волка можно сохранить и даже свести на нет на каком-то локальном участке — в охотхозяйстве, районе и в некоторых субъектах РФ. Но повсеместного сокращения поголовья волка в 2 раза вряд ли удастся достичь. Нельзя объять необъятное.
Основоположник охотоведения Олдо Леопольд в 1933 г. определил «охотничье хозяйство» как «искусство повышения продуктивности охотугодий». Именно продуктивность охотугодий (а не численность) должна быть критерием деятельности охотничьих хозяйств независимо от их принадлежности и направленности. Народная мудрость гласит: «В копнах — не сено», «Хлеб не в полях, а в закромах». Поэтому вместе с 10-кратным повышением численности ДКЖ встает вопрос об их добыче. Кто, где, когда, в каких объемах будет это осуществлять? Численность и квалификация охотников падают, у охотников пропадает интерес к добыче волка, лисицы, норки, бобра, не говоря уже о белке, хоре, горностае. Две трети территории страны малонаселенны, угодья не осваиваются, а число охотников-добытчиков снижается.
Сытые егеря, обеспеченные достаточным количеством лицензий и имеющие возможность добыть себе на пропитание мясо ДКЖ, не особо обеспокоены снижением численности копытных: на долю егерей их всегда хватит. А лишних хлопот по организации охот — что на волков, что на ДКЖ — им не нужно. Кто и как будет добывать увеличивших свою численность в 5–6 раз лосей? Проблемы с реализацией лимита добычи лося отмечались в 70-е годы ХХ века в Ленинградской области, хотя социально-экономические условия для занятия охотой были тогда намного благоприятнее, чем сейчас. Если спортивные лицензии еще как-то реализовывались, то на отстрел товарных лосей бригады организовывались с большим трудом. Видимо, поэтому главный охотовед Госохотинспекции Ленинградской области в 60-е — 70-е годы ХХ века добывал за сезон 40–50 лосей, а общая его добыча составляла около 900 зверей (Н.К. Верещагин «Охота и охотничье хозяйство», № 5, 2002 г.).
Кто и как будет использовать возросшее в 10 раз поголовье ДКЖ в местах отдаленных и труднодоступных? Ведь и сейчас при относительно низком поголовье копытных есть места с достаточной для охоты плотностью населения ДКЖ, но по ряду причин не посещаемых охотниками. Ради чего повышать численность ДКЖ, если основная часть прироста популяции (по сравнению с современной численностью) останется невостребованной и будет саморегулироваться природой, как это сейчас происходит с популяциями многих охотничьих видов: дикий северный олень, овцебык, кабан, волк, лисица, бобр, норка и т.д.?
Кто и как будет предохранять массовую гибель ДКЖ, особенно в отдаленных и труднодоступных угодьях, в многоснежные зимы от голода, холода и болезней? Ведь даже при современной численности копытных гибель их достигает 90–255 тыс. голов (А.А. Данилкин, 2009 г.), а при увеличении поголовья размер гибели увеличится до миллионов голов.
Стоит ли обещать несбыточное? Не пора ли с небес спуститься на грешную землю, где мы не можем довести до нужного уровня поголовье с/х животных и обеспечить нормальное питание населения страны. И это — несмотря на многовековой опыт разведения скота, современные разработки ученых, успехи в племенном деле и ветеринарии. Мы не можем вырастить то, что живет у нас под крышей, под присмотром и опекой, а беремся (вернее, мечтаем) увеличить поголовье ДКЖ почти в 10 раз! Иначе как прожектерством все заявления об увеличении почти на порядок численности и добычи ДКЖ назвать нельзя. С таким же успехом можно заявить, что на территории России могут обитать 1 миллион мамонтов или 5 миллиардов китайцев.
Заявление А.А. Данилкина: «Я могу это сделать на практике, в любом регионе района или отдельном охотничьем хозяйстве» — в чистейшем виде популизм. Если в отдельном охотничьем хозяйстве или районе численность и добычу ДКЖ можно поднять на какую-то величину, то «в любом регионе» это сделать уже не получится, хотя этому никто и не препятствует.
Комментарии (0)