Берите на тока сыновей

Редкие охоты, на которые мне удавалось попасть в юности, не давали встречи с этой удивительной птицей.

Все изменилось, когда я переселился в сельскую местность.

Моя мечта — взять ружье и идти на глухариный ток, когда ни пожелаю, — сбылась.

Сначала я ходил на те тока, куда ходило большинство охотников.

Как правило, это были большие тока, но птицы на них пели капризно — их часто тревожили.

Зачастую можно было увидеть за утро много птиц, но пели они или мало, или вообще не пели. И тогда я стал искать свои тока и со временем научился определять потенциальное место тока даже по карте.

К тому времени у меня подрастал сын, и у меня было огромное желание, чтобы ему улыбнулась удача на этой охоте.

Я много охотился и охочусь, но мои личные переживания со временем как-то размылись. А вот охоты своего сына я помню в деталях до сих пор.

Первый раз мы пошли к глухарю в полной темноте. В лесу местами лежало еще много снега. Не дойдя до поющего петуха метров семьдесят, мы услышали чьи-то шаги. Мы передвигались по сухому бугорку, а этот кто-то шлепал по лужам и нас вовремя не услышал. Мы затаились. Кто-то прошел неподалеку прямо к глухарю. Тот незамедлительно слетел. Соседние петухи замолчали.

В то утро мы больше ни к кому подойти не смогли. Когда стало совсем светло, мы внимательно осмотрели следы ночного соседа. Им оказался небольшой медведь. Следы на тающем снегу расплывались, увеличивая воображаемые размеры косолапого, что в свою очередь увеличивало и впечатление моего маленького сына.

Охоту на следующий год открыли рановато. В лесу лежало много снега, а по ночам были сильные заморозки. Ночевать в лесу с ребенком я не решился, и поэтому на ток мы пошли ночью. Нам повезло: по дороге в направлении тока кто-то зимой проехал на «Буране», и уплотненный снег держал нас на лыжах, которые мы догадались взять с собой.

Через разлившиеся лога я проламывался, неся сына на спине. На ток мы тогда опоздали. Глухари пели на болоте, и мы пошли туда. Но под снегом стояла вода; наст, образовавшийся от утреннего мороза, не выдерживал моего веса, и я с каждым шагом шумно проваливался. А мой 12-летний сын легко держался на снегу и мог передвигаться совсем тихо.

Глухарь пел на одной из сосен — мы его уже хорошо различали в редкой кроне дерева. Я идти не мог, а сын, напуганный прошлогодним медведем, долго не соглашался идти к глухарю один. Убедил его лишь тем, что весь путь он проделает у меня на глазах.

Наученный прошлогодней охотой и теоретическими тренингами, как ему следует передвигаться, сын легко подошел к поющей птице. Еще несколько шагов и можно стрелять.

Но или глухарь заметил движение на белом снегу, или просто ему надоела эта сосна, но внезапно он перелетел на несколько десятков метров и продолжил пение. Сын стал подходить снова. И опять все повторилось. В последний раз петух сел на макушку небольшой сосенки в классической позе — на фоне восходящего солнца — и запел.

В этот раз он вообще не стал долго сидеть, а пропев пару куплетов, улетел живой и невредимый. Не знаю, что творилось в душе ребенка, но я пережил гораздо более сильные ощущения, чем если бы сам находился на его месте.

Я давно заметил, что если на охоте несколько раз что-то безуспешно делать, то рано или поздно наступит момент, когда удача встретит тебя с раскрытыми объятиями. Через несколько дней мы с товарищем и нашими сыновьями поехали на ток. Ток располагался в пойме реки, на сосновой гриве, которая во время весеннего разлива, становилась островом.

Стояла теплая погода, и мы заночевали на другом острове, выше по течению. В полной темноте могучий поток донес нашу лодку за несколько минут до нужного места. По острову мы разошлись и вскоре услышали щелканье глухаря.

Сын пошел под песню, а я сел у сосны и слушал. Вокруг острова, на разливе, кричали, крякали, свистели гуси, утки, всевозможные кулики. Песня глухаря различалась с трудом. Я сидел и слушал, как идет мой сын. Вот шаги стихли — дошел. Я посмотрел на начинающее синеть небо. Стрелять нельзя — не видно птицы, мушки.

Проинструктированный 101 раз сын стоит — ждет. Видимо, переволновавшись, я стал засыпать, когда прогремел выстрел. По шуму ломаемых тяжелой падающей птицей веток я догадался о его результате.

Давно это было, но свои ощущения я помню очень хорошо. Сын вырос. Женился. В первый же год повел свою молодую жену на глухариный ток. Сейчас у меня растут внуки. Когда-нибудь мы с ними пойдем на охоту. Я жду. Это того стоит.