Небольшая деревенька Боковая окружена пойменным лесом, холмами водораздела с зарастающими полями и тихой, с прохладной водой рекой Вильва. У Вильвы раньше, при социализме, дно было каменистое; много хариуса удилось. После интенсивной вырубки окружающих лесов летнее русло стало теплеть, поднялась травища со дна, и теперь хариус в летне-осеннюю пору уходит в притоки — Ник, Мутную, Пелуч.
Заалела шиньонами осина; желтые березы сбрасывают листья. Об эту пору выходит из леса вальдшнеп и под прелым листом в подлеске ищет вкусных козявок-насекомых, накапливая жирок к долгому перелету.
Мое движение в избу не ускользает от искоса внимательного взгляда собаки и приводит ее в некоторое возбуждение. Пока я беру сапоги и наматываю портянки, Дуняша, поскуливая, несколько раз нервно мечется между дверью и лежащим на кровати ружьем. Процесс одевания и застегивание патронташа приводит ее уже в крайнее возбуждение, и, выходя с ружьем из избы, я застаю ее «поющей и танцующей» у калитки.
Дуняша, или Дуня (по паспорту Джесси) — ирландский сеттер. Ей идет восьмой год. За хрупкими «плечами» собаки два помета великолепных щенков, увлекательные охотничьи походы за всякой пернатой живностью, «регалии» с выставок охотничьих собак, состязаний и испытаний. Главные ее достоинства — азарт, стремительность, опыт. Она всецело оправдывает звание «подружейной» собаки. В городе Дуня ведет себя скромно, может быть, даже замкнуто; но ощущается в ней предельно сжатая пружина темперамента, которая стремительно раскручивается в челноке, нарезаемом Дуняшей в поле. Насколько собака скромна в быту, настолько же безудержна она в работе.
До ближайшего березнячка у леса идти минут пять; собака где-то впереди измеряет гектары поля, но я не сдерживаю ее — пусть собьет охотку побегать и при входе в подлесок «включит мозги». Мы идем вдоль овражка, где течет ручей с чудным названием Горюн. Он снабжает жителей деревеньки чистой и вкусной водой: напьешься — и есть не хочется.
Вот уже и места обитания вальдшнепа. Чуть заметный ветерок диктует направление поиска; я подзываю Дуняшу и надеваю на нее ошейник с бубенчиком. Охоту с бубенчиком я подсмотрел на канале «Охота и рыбалка» по телевизору — показывали, как француз достаточно успешно охотился в густом коряжистом подлеске на вальдшнепа. Движение собаки заставляет бубенчик щебетать, а когда собака в стойке — молчок! Это ли не лучший способ ощущать невидимую порой собаку!
— Даун! — собака послушно ложится. Традиционной муштрой перед охотой я даю понять, кто здесь главный, чтобы сука не увлекалась, и отправляю собаку в поиск.
Заливчатый звон бубенчика раздается то в березовом перелеске, то в мелком елушнике вдоль кромки леса, то, следуя правилу челнока, Дуняша замеряет метров 50 полевого раздолья. Я следую вдоль подлеска в
Я уже слышу недовольное кряхтение взлетающего вальдшнепа и готов стрелять. Но птица переместилась метров на 50 вперед — я мельком видел взмах ее крыльев над вершинами березок. Дуняша выскакивает из кромки и взглядом спрашивает: «Куда дальше?» Послушно следуя взмаху руки, снова уходит в поиск.
Следующего вальдшнепа (скорее всего перемещенного) я, к своему стыду, мажу, но с третьего подъема беру. В общей сложности за 20 минут мы с Дуняшей отработали метров
Обратная дорожка проходит недалеко от уже отработанных угодий. Но чу! — впереди идущая собака уже стоит у кромки дороги: «Он здесь!» Казалось бы, выбор позиции не оставляет шансов взлетевшему после посыла собаки вальдшнепу.
— Пиль!
Взлет очень низкий, и я отпускаю птицу метров на 30, чтоб не задеть собаку. Опережая выстрел, вальдшнеп мастерски сваливает влево, и... след его простыл! Но работа собаки состоялась, и я ею доволен.
Мы проходим мосток через Вильву и углубляемся в высокий осинник, расположенный сразу за старой, заросшей мхом старицей. Много раз мы с Дуняшей бывали в этом месте в поисках тугих подосиновиков, по ходу отрабатывая одного-двух вальдшнепов. Здесь живет выводок. Собаку здесь видно достаточно далеко; отсутствие ветерка не позволяет работать классикой, но высока вероятность наткнуться на невидимую дорожку набродов вальдшнепа.
Костяника стыдливо краснеет в траве; ее кисло-сладкий кулачок ягод тает на языке. Низкий лучик закатного солнца падает на шоколадно-красную шерсть застывшей в непривычной позе собаки. Словно кто-то нажал на кнопку «пауза», и собака застыла в неестественном положении стоп-кадра. Лишь слегка подрагивающие влажные краешки ноздрей выдают жизненность картинки. Есть время выбрать положение для стрельбы, угадав или не угадав направление взлета птицы.
— Пиль!
Подводка собаки на мгновение совпадает с цепочкой наброда, и через мгновение рыжий ширококрылый вертолет-вальдшнеп шумно взлетает. Как истребитель, он с креном вправо пытается выполнить вираж за спасительный ствол осины. Гулко звучит выстрел под шапкой красной листвы; вальдшнеп сваливается на полянку с невысокой травой.
— Ищи!
Словно включив форсаж, Дуняша бросается в поиск, проскакивает место падения птицы и петляет между осинами. Кажется, азарт бежит впереди нее. При подходе к месту падения я застаю в траве застывшую фигурку пестро-рыжего пера с влажными глазами и длинным клювом. Раненая птица прижала к тельцу крылья и лапки, втянула голову, чтоб не выдать себя запахом. Я протягиваю к ней руку, но меня опережает собака. Прикусив раненого вальдшнепа, она уже лежит на траве в ожидании продолжения.
Второму вальдшнепу повезло — он после подъема быстро скрылся из вида, не дав охотнику даже поднять ружье.
Солнце закатывается за острые вершины елей на вершине водораздела. Выход удался! Впереди еще тяга, потом банька, а завтра с утра снова в поле: знакомый подсказал, где вчера он видел выводок косачиков.
Комментарии (0)