Однажды моим друзьям удалось достать две лицензии, но в Пугачевском районе, что находится за добрые полторы сотни километров от нашего.
И вот с утра пораньше мы в пути. Виктор рассказал о месте будущей охоты. Предстояло попытать охотничьего счастья в прибрежных лесах реки Иргиз – притока Волги. Машина резво бежала по асфальту. За разговорами время пролетело быстро, и вот мы на месте. Строгого вида егерь приветливо поздоровался, проверил документы и проинструктировал по технике безопасности. На вопрос Виктора, где нам можно поохотиться, он ответил, что мы можем сами выбрать местечко. Виктор сказал что-то о «бутылочном горле», и обе машины тронулись.
Съехали с асфальта, минут пятнадцать прошли по грунтовке, и вот он, лес. Пойменный, лиственный. Осокорь и ива, дуб и клен, вяз и терн, ольха и непролазный кустарник хорошо растут в пойме реки Иргиз. Конечно, для сибиряка или нижегородца это не лес, но в Саратовском Заволжье и это дар природы человеку. Места идеальные для косули, кабана, лося.
Погода удалась на славу. Правда, первый снег остался лежать только под деревьями. Достали оружие, патроны, снаряжение. Взрослые мужики, как дети, радовались началу охоты. Команда была вооружена, как и большинство простых россиян на подобных охотах, обычным российским оружием: ИЖ-12 у Сергея, ИЖ-27 у Александра, ТОЗ-66 у Павла. При мне была обычная для таких охот горизонталка ИЖ-58 16 калибра. Не раз каждый из этих стволов брал дичь, и я не помню ни одной осечки. Вот только у Виктора ружье было неизвестной модели.
Попросили показать. Тот вынул из казенников патроны в папковых гильзах с красными капсюлями «Жевело» и с гордостью протянул оружие. Ружье пошло по рукам. Длинные тонкие стволы, изящный ореховый английский приклад, колодка «Энсон-Дили», тройное запирание, мягкий плетеный кожаный погон. Прикладистое. Никакой гравировки или излишеств. Строгое рядовое ружье в довоенном европейском исполнении.
Прочли надпись на французском: «Фабрик Националь...».
Короче – ФН, Бельгия. Известный и авторитетный производитель. Ружье 12-го калибра, по словам хозяина, имело великолепный бой. Это трофей деда Виктора с Великой Отечественной, взят в доме офицера вермахта. Тогда все оружие на оккупированной территории подлежало конфискации. Наши потертые ружья, конечно, внешне проигрывали изящной «бельгийке». У меня, правда, мелькнуло предположение, что в патронах Виктора печально известные капсюли «Жевело», изготовленные из омедненного стального листа взамен традиционного латунного.
В восьмидесятых они поступили в продажу, но сразу с мест посыпались сигналы о том, что они частенько давали осечки. Стоило боевой пружине ружья или бойку подноситься, как он пасовал перед более жестким металлом. Но говорить Виктору об этом мне показалось нетактичным. Я только спросил, давно ли приобретались патроны?
Тот ответил, что их покупал тоже дед. И сам Виктор тоже обратил внимание на то, какими патронами зарядился я. К слову, именно для этого ружья я снаряжаю картечные патроны в латунные гильзы с гнездом для капсюля «Жевело». Он покачал головой и заметил, что слышал, что ружья при стрельбе такими патронами «живят». Вообще-то и я слыхивал такие байки, но мое ружьецо именно такими боеприпасами показывало просто отменный бой.
Однако к делу. Егерь указал направление движения, и мы цепью с интервалом метров 30–40 вошли в густые заросли. Полоса леса тянулась вдоль берега Иргиза. В душе мелькнула мысль, что нашей столь немногочисленной бригаде будет весьма тяжело взять трофеи в таких условиях. Следы косуль пришлось искать долго, но нам все-таки повезло. Через часок мы наткнулись на место ночной жировки стада голов в пять-шесть.
Все шло нормально, пока егерь не остановился и не стал топтаться практически на месте. Подошли и увидели следы лося. Егерь немного подумал, определился с какими-то своими обстоятельствами и неожиданно сообщил нам, что покидает нас. Ему надо было осмотреть угодья, не приехал ли кто-то еще на охоту, и предупредить о недопустимости стрельбы по лосю. Поскольку косули практически были найдены, взять их в этом месте, по его разумению, для нас будет делом простым. Выстрелы он услышит, поэтому подъедет вскорости.
Нам же было предложено отправить двоих на номера в «бутылочном горле». Местность знал Виктор, значит, с ним должен отправиться один из нас. Остальные будут гнать зверя. Кинули жребий на пальцах, выпало ехать мне. Условились начать загон через 40 минут. Этого должно было, по словам Виктора, хватить, чтобы нам доехать до места и определиться, не вышли ли косули из оклада.
Возвратились с Виктором к машине, он сел за руль.
Ехать пришлось недолго. Прибрежная полоса леса совершила плавный поворот, и сквозь деревья блеснула река. В этом месте полоса леса сильно сужалась. Именно поэтому это место и называли «бутылочным горлом».
Зверь, оттесняемый загонщиками, избегал выходить на чистое место, шел лесом и невольно попадал на номера. Здесь один стрелок мог перехватить зверя, а уж двое и подавно. Быстренько осмотрели тропу, спускающуюся к реке. Снежок здесь еще не успел растаять. Но чисто, следов нет. Встали на номера. Между нами не более 20 шагов. Потянулись минуты ожидания. А вот и треск-хруст веток под копытами косуль. Замелькало в кустах что-то светло-серое. Как и ожидали, три козы с остановками приблизились к нам.
Подошли к тропе, ближе к Виктору, и замерли, прядут ушами. Похоже, мы немного «отдушили» зверей. Хорошо, что ветерок тянет в сторону реки. Краем глаза я видел соседа, поднимающего ружье. Ладно, ему стрелять удобнее. Подстрахую. Мое уже вскинуто. Предохранитель снят. Сердце там-тамом застучало в груди. И тут громом средь ясного неба – раздался сухой металлический щелчок бойка по капсюлю. Осечка! На лице Виктора растерянность. До этого мгновения время тянулось и тянулось. Теперь мое сознание словно переместилось в другое измерение.
Все закрутилось, и, хотя я вроде бы и был участником событий, мои руки и голова действовали автономно от разума. Просто от мозга мышцам поступил какой-то командный импульс типа «Огонь», и тело самостоятельно приступило к исполнению. Что же, время этикета прошло, пора брать зверя.
Выдох, мушка прилипла к правой лопатке самой крупной косули, палец плавно нажал на спуск. Оглушительно хлестнул пастушьим кнутом выстрел. Зверь взметнулся на дыбы, как необъезженный жеребец под первым седоком. Вернейший признак попадания в легкие. После этого последовал скачок через тропу, и косуля пропала из виду. Две другие козы растерянно замерли на месте. Бросил стволы в сторону второй, прицелился поверх планки и выстрелил. Этот выстрел грянул громче первого.
Косулю мотнуло и, словно порывом ветра, сдуло в кусты. Пару раз хрустнули ветки, и воцарилась тишина. Послышались шаги загонщиков. А вот и они.
– Кто стрелял? – раздался голос Сергея.
Виктор ответил, что не он. Серега ко мне:
– Ну, говори!
Я опустил ружье и перевел дух. Время замедлило свой полет и снова течет как обычно. Доложил:
– Вышли три головы, стрелял по двум козам.
Тут встрял Паша.
– Вообще-то мы с лежки, мы подняли пять голов. Значит, две скололись и отстоялись в гущели. Такое бывает.
– Та-а-к, попал?
– Да.
– И где они?
– Убежали.
Все засмеялись. Виктор подлил масла в огонь:
– Я же говорил, что у него ружье живит.
И пересказал, как все случилось. Смех прекратился. Мужики не новички в охоте, видели и не такое.
– Показывай, где стояли и куда убежали.
Не сходя с места, показал: там стояла первая, там вторая.
Паша, лучший следопыт среди нас, один внимательно осматрел землю. Поднял комочки шерсти и сделал вывод: «Много стрижки, первой досталось здорово. По второй тоже не промахнулся. Давайте искать».
Паша с Виктором пошли в одном направлении, Сергей с Сашей – в другом. И очень быстро донесся голос Сергея: «Есть одна». Сразу же и Паша откликнулся: «И у нас есть». Животные ушли не более 50 метров от места, где попали под выстрел.
Пошел смотреть, как «живила» моя горизонталочка. Оглядел добычу. Хорошенькое «живление». Домодельные патроны не подвели. У первой козы весь заряд картечи из 12 штук собственного литья размером 7,5 мм пришелся в корпус. В итоге 7 картечин на вылет в районе легких и сердца. У второй насчитал попадание 9 картечин, так же в корпус, навылет – 5 штук.
Удивительно, что при таких попаданиях звери не свалились на месте. Все присутствовавшие сошлись во мнении, что подобного им видеть не приходилось.
Засучили рукава и обработали трофеи. В пять ножей это не заняло много времени. Время приближалось к обеду, и мы решили отведать свежанинки. Ведерный казан и глубокая чугунная сковорода были с собой, ящик с припасами тоже. Вскоре на костре бурлил шулюм, а на сковородке шкворчала печень с лучком. На свежем воздухе все это получилось очень вкусно.
После обеда я внимательно осмотрел «бельгийку». Боек правого ствола не имел видимого износа, и было ощущение, что ружье имело небольшой настрел. Но вот боевые пружины почему-то подустали. Стреляную латунную гильзу при холостом спуске они едва подкидывали над щитком колодки, тогда как моя «ижевка» подбрасывала сантиметров на сорок. Отсюда и слабый накол капсюля осекшегося патрона.
По словам Виктора, в последние годы дед сильно прибаливал и не охотился. Ружье могло храниться с нагнетенными боевыми пружинами, что привело к усталости металла. Но это предположение.
Комментарии (0)