За это время глухарей взято было немало, но все равно объективно отношу себя к «городским» охотникам. Всякое за эти годы бывало! И простые подходы по усыпанной хвоей лесной дороге, на обочине которой пел петух, и сложные мытарства по залитому водой кочкарному болоту с редкими сосенками, заросшему в две трети роста человека шуршащей сухой травой типа осоки.
И результаты случались парадоксальные: стопроцентно «верные» глухари улетали невредимыми, «безнадежные» становились добычей! Глухариная охота — она такая! Всегда таящая сюрпризы для охотника, непохожая всякий раз на предыдущую, таинственная и жутко азартная...
Мне, уже спланировавшему триумфальное возвращение в Москву на радость жене из далекой тверской глубинки, ничего уже не нужно. Все есть. Добыты и глухарь, и тетерева, и пара селезней, и несколько вальдшнепов. Но утро все же осталось пока неиспользованным.
Прислушиваюсь к внутренним ощущениям и прошу Викторовича, главного егеря, сделать все-таки завтра поутру выход на глухариный ток: «Недалеко желательно от базы. Есть такой?» Недолгое молчание. Невидимое глазу москвича переглядывание егерей. И ответ как точка: «Есть!»
Ночь. Около 3.00. Зачем решил идти на ток? Почему не сплю?! Но люди ждут, чайник на кухне кипит, свет в доме горит. Надо себя пересиливать, пока не ощутил себя едущим в полной экипировке в трясучей «буханке» куда-то в ночь. Обычно пока едем, то есть трясемся, постепенно удается за время в пути выжать из себя сонную негу, а тут вдруг не успели затарахтеть округу мерным ревом мотора УАЗика, как раз и тишина. Приехали. Минут пять прошло. Мелькнула мысль — «от базы-то почти и не отъехали. На ней чихнут — я услышу!». Но с егерями спорить не принято, говорят — приехали, значит на выход и — в путь!
Мой проводник — начинающий егерь Руслан. Пошли в сплошной темноте, но по песчаной противопожарной просеке, что, собственно, ходьбой в охотничьих кругах и не считается. Я и не считаю. Просто ноги механически переставляю и жду, когда меня, обычного московского обывателя, местные либо в болота водяные затянут, либо по лосиной тропе в лес дремучий поведут.
Руслан свернул с просеки в лес. Отличный лес! Сухая моховая подстилка, сосны низкие, но не болотные, выше среднего роста, сухостоя поваленного крест-накрест практически нет. Еще бы песню знакомую услышать!..
Обычно в ожидании ее присаживаемся с егерем на первую попавшуюся поваленную валежину вблизи тока и докуриваем сигаретку «в рукав». А тут и закуривать не пришлось. Чуть прошлись в глубь леса и услышали знакомое до боли пробное «тк-тк…». Ружье — с плеча. Весь — в слух. «Тк-тк…» перешло в полноценную песню. Затем следующую. И пошло гулянье глухариное!! Песня за песней. Недалеко. По хорошей моховой подстилке! Пой, охотничья душа!
Подошел метров на двадцать. Начал в невысоких черно-кляксовых в ночи сосенных пятнах высматривать уже знакомый силуэт с трясущейся на последних коленах песни изогнутой шеей с бородатой головой. Пока не видно. Ружье в руке. Предохранитель переведен на «огонь», в груди пылает он же. Вдруг вместо очередной песни раздается резкий взрыв взлетающей птицы, и глухарь слетает с сосны и садится на землю в метрах 10 от меня. Сел темной сошкой и замолчал. Оглядывается. А что там особо оглядываться, когда мы у него с Русланом двумя темными глыбами перед клювом пейзаж портим, тем более что и не прикрыты ничем природным. Но темно. На фоне леса сливаемся пока с местностью.
Что делать — не знаю. Ружье держу в застигшей маневром глухаря небоевой позиции, сам замер, еле дышу. Только глазом кошу на эту внезапно выросшую в десятке метров неподвижную живую сошку. Минута проходит. Две. Пять. Вдруг мой глухарь, не двигаясь, разок «тэкнул», потом еще, еще. Ага! Вот она, удача! Сейчас запоет! Запел.
Полноценно запел, практически без пауз и не бегает при этом по лесу как угорелый, дисциплинированно крутится на одном месте.
Я-то опытный охотник. Знаю, что надо дождаться предрассветных сумерек, когда силуэт поющего глухаря четко будет виден на фоне мха. С другой стороны, адреналин бурлит, метров десять до вожделенного объекта охоты. Надо пробовать! Вроде и видно немного. Глаза привыкли. Решение принято. Поднимаю ружье в направлении поющего пятна. Все. Вдруг понимаю, что, отрезав стволом светлеющую поземку мха, я совершенно не вижу на мушке пятно птицы. Но уже вложился. Решаю все равно стрелять. Под песню. Но совершаю при этом первую очевидную ошибку: не накрываю это пятно стволом, а условно прицеливаюсь в обрез птицы. Выстрел! Ох громыхнул так громыхнул! На весь ток.
Результат неожиданный. Глухарь взлетел и сел на сосну напротив метров в 15 от меня. Опять нос к носу. Малость помолчал, подумал и давай молотить заветные трели. Вот это номер! Стою по-прежнему недвижим и уже выискиваю на дереве силуэт певца. Светлее за это время не стало. Да просто темнота кромешная! Долго присматривался к сосенке, на которую глухарь вспорхнул. Я же опять-таки опытный охотник. Помню, что в темноте сплетение сосновых веток легко можно принять за силуэт глухаря и в них позорно «пропуделять» вместо птицы! Не проведешь, царь-птица лесов тверских! Смотрите, глазки охотничьи, ловите дерганье шеи и головы брадатой! Ага, нашел! Вот он, чуть скрытый хвоей! И голова трясется, и борода топорщится. Не уйдешь уже, дорогой друг! Вложил ружье уверенно, прицелился и, не слушая уже песню, шандарахнул что есть силы. А глухарь возьми да и вспорхни. Вернее, с громким треском улетел, сорвавшись с места метра два ниже и левее того, в которое я уверенно и самонадеянно пулял, совершив вторую хрестоматийную и позорную ошибку на этой охоте.
Перед Русланом жутко неловко. Присели с ним на мох. Покурили. Вдруг, буквально на последней затяжке, услышали песню. Подпрыгнули со мха и потопали. Метром тридцати не дошли потемну еще, как певец наш сорвался и улетел. Может, заметил.
Есть у меня твердое, хотя, может быть, и непрофессиональное убеждение, что часть поющих петухов хорошо видят в темноте, в том числе и приближающегося к ним охотника. Не раз убеждался в этом за многие выходы на этого великана. Вроде все правильно делаешь, под песню в два неторопливых шага подходишь в кромешной тьме, а вот вылез из-под дерева к следующему в пределах 20–30 метров дальности от певца и слышишь с содроганием внезапный грохот крыльев слетающего напрочь глухаря. Не часто такое бывает, но бывает.
Побрели мы уныло с Русланом по току. Спрашиваю его: « Сколько тут петухов-то токует?» Он меланхолично отвечает: «Не знаю. Мы на этот ток уже три года не ходим». Понятно, думаю, что хотел, то и получил. Ток хороший, близкий, с удобным подходом, но никто им последние три года из егерей не интересовался. Как это по-русски! Но идем. Еще не очень-то и рассвело. Серо все вокруг. Мох мягкий под ногами.
И вдруг — чудо! Услышали третьего певца. Пошли на него целеустремленно и строго под песню. Но недолго. Слетел на землю наш певун и замолчал. Светает уже явно. Ждать бессмысленно. Поэтому разворачиваемся и уходим прочь, в сторону последнего неистоптанного нашими ногами угла тока с затухающей искоркой надежды. Ибо и ток обследили, и громыхали выстрелами неоднократно, и рассвело уже, и спрятаться в подходе в такое время за сосновыми «карандашиками» стволов смог бы только человек в обхвате тоньше 15 см.
В общем, грустно идем. Стволами вниз. Вдруг — ура! — последний шанс! Запел петух. Слышим! Шансов немного, но разве есть время думать об этом! К этому петуху уже не подхожу, а практически бегу. По три шага по мягкому, бесшумному мху. Все ближе и ближе к певцу. А он не смолкает, точит и точит песнь за песнью. Метров 40 осталось.
Светло. Подшагиваю почти не прикрытый тонкими стебельками болотистых сосенок. Тридцать. Кровь бурлит. Впереди мелкий подлесок из молоденьких елочек. Это — шанс! Около 20 метров. Пора выискивать пытливым взглядом знакомый силуэт. Вглядываясь в кроны мелких сосенок впереди и выверяя следующие три шага, как вдруг раздается громкий треск крыльев, и огромный силуэт глухаря материализуется из одной из этих мелких сосенок и, сделав изящный пируэт, садится точно на сосну, под которой я стою!
Кашлянул. Выдержал паузу. И давай молотить песню за песней.
Голову задираю — ничего, кроме зеленой хвои не вижу! Вот уж права пословица — «Близок локоть, а не укусишь!». Под песню разворачиваюсь. Перед глазами невысокие елочки, что уже миновал, было, в подходе. О эти замечательные елочки, незаменимые помощницы! Отшагал к ближней метра два под песню. Обернулся. Не видать. Отшагнул к следующей и — в сторону. Нет, к последней уже даже и не отшагнул, а сиганул прыжком, ибо чувствую, что если задержусь на открытом пространстве — «труба» делу! Сидит!!! На самой верхушке сосны, под которой я только что стоял, почти в профиль, но голова и шея прикрыты ветками. Однако и улучшать позицию дальше некуда — впереди открытое пространство, выскакивать на которое в условиях практически дневного освещения будет ошибкой. С легким сердцем от принятого окончательного решения поднял ружье. Прицелился практически по веткам в область передней части туловища. Выстрел. И свершилась дивная картина! Из небольшого силуэта на вершине сосны птица превратилась вдруг в заваливающегося вниз с высоты где-то 15 метров огромного великана. Но торжество тотчас сменяется разочарованием — при соприкосновении тела глухаря с землей. Глухарь стремительно, вытянув шею, кинулся прочь. Руслан кричит где-то сбоку: «Стреляй!» В два прыжка, которым, наверное, позавидовали бы профессиональные спортсмены, перемещаюсь на открытое пространство. Вижу беглеца. Метров 10. Стреляю. Взял!
Комментарии (0)