Вечерка под свист утиных крыльев

В городе листья почти облетели, видя такие перемены, в душу закралась легкая грусть, опять защемило, заныло в груди, захотелось всплеска, действий, чтобы прогнать эту тоску. Давно знаю способ, простой, но действущий безотказно – поехать на охоту.
И вот уже мчусь по дороге. Торопясь на встречу с любимыми дамами – охотой и удачей, жму на педаль акселератора, обгоняя попутки. За окном незаметно темнеет, но местность уже родная, каждый поворот знаком, да и почти каждая кочка.
Добравшись до дома, ложусь отдыхать, заведя будильник. Снится охота, просыпаюсь, а время уже половина девятого утра. Расстроившись, что проспал утреннюю зарю, принимаю решение хотя бы отоспаться за всю неделю, а уже к вечеру быть во всеоружии.
Вдали от города время идет по-другому, никто никуда не торопится, все как сонные, это спокойствие незаметно перешло и ко мне. Решаю поехать на болото пораньше, посмотреть, насладиться красотой осенней природы, с открытия не был на любимом плесе. Уже не спеша, еду к месту охоты, и по дороге меня обгоняют, «Жигули» с привязанной на крыше накаченной лодкой (сам-то я без лодки), думаю, а вдруг, предложит поплыть с ним, вдвоем всегда веселей, можно словом перекинуться. Решаю не отставать, и к месту охоты подъезжаем почти одновременно. Выхожу, здороваюсь, спрашиваю, как охота. Отвечает, была неплохой. Спрашиваю, куда думаете плыть, отвечает: на остров. Поинтересовался на лодке ли я, узнав, что нет, предложил мне охотиться с берега, на том и разошлись.
Забыв про необщительного охотника, я двинулся к любимому плесу. До чего же красиво вокруг, некоторые из желтых листьев, дрожа на легком осеннем ветру, еще висят на деревьях, большая же часть лежит на земле и на воде, создав мягкий, вытканный листьями ковер. Дойдя до своего островка, осматриваюсь. К великой радости нахожу утиные перья на воде, значит, прилетают все-таки утки. Присел на валежину  ожидая долгожданной встречи.
Через полчаса над головой пронеслась с бешеной скоростью стая чирков. Я даже не успел поднять ружье. Незаметно опускаются сумерки, сереет, самое время перелета, пора вставать на край плеса, где хороший обзор и я буду укрыт кустиками ивы.
Пора бы уткам начинать лет. А вот и они, три утки, со свистом рассекая воздух, летят вдоль болота, но пролетают вне зоны выстрела. Провожаю их взглядом, поворачиваюсь, а на меня из-за березки, растущей на берегу островка, летит еще одна. Вскидываю ружье, поймал утку на мушку, прикрыл стволами и выстрелил. Утка, красиво сложившись в воздухе, камнем падает, и если бы я вовремя не отошел на шаг, попала бы точно в меня. Вот и удача! Радость! «С полем»!
Следующих двух я заметил еще издали, они летят над кромкой леса, заворачивают на плес, резко снизившись, идут на посадку. Почти не целясь, стреляю – мимо. Испуганные утки начинают набирать высоту, вторым, уже успокоившись, взяв корпус над уткой, стреляю, и к моей радости, вторая утка становится трофеем. Двойная радость, двойная удача, можно и домой собираться, но еще можно увидеть силуэт утки на фоне неба, буду ждать до последнего. На болоте жирующие утки начали перекличку. Достаю манок, пробую подманить. И, о чудо!, ухо ловит свист утиных крыльев. Поднимаю голову и вижу два силуэта проносящихся мимо, не успеваю выстрелить, но в руках манок, два призывных сигнала, и вот они разворачиваются, и, раскрыв крылья, по параболе идут на посадку. Нельзя терять ни секунды, из-за темноты опустившись на фоне кустов, утки станут незаметными. Первым выстрелом опять мажу, утки резко отворачивают, показывая мне спины, секунду – целюсь, и вторым достаю. Утка падает на плес. Бегу в болотниках, разбрызгивая воду, тороплюсь подобрать трофей. А вдруг подранок? К моей великой радости утка оказалась чисто битой. Ну вот теперь можно и возвращаться. Подсвечивая фонариком путь, преодолеваю бурелом, кусты, камыши, болотину, возвращаюсь к машине. А там и сосед мой подоспел. Подхожу, спрашиваю, как вечерка? Он злой: одну сбил, а одну сбил да не нашел, и так снисходительно мне говорит: «А ты, небось, и ничего и не видел?» Я ему: «Как же не видел, видел закат, видел пролетающих уток, видел дыхание осени, видел любимое болото, и не зря провел время – добыл трех прекрасных кряковых селезней.»