На стрелковой вышке

В 1982 году, окончив зоотехнический факультет сельскохозяйственного института заочного обучения (ВСХИЗО) и получив диплом биолога-охотоведа, я был принят в одно из военно-охотничьих хозяйств на должность охотоведа. Осенним днем мы всем семейством перебрались на центральную базу охотхозяйства.

Хозяйство находилось на границе Московской области, площадь его угодий составляла около 60 тысяч га. Егерский штат насчитывал 12 человек. В основном это были местные жители в возрасте шестидесяти и более лет, перед которыми я поначалу робел. Мне нравилась их манера мало, но толково говорить, их крестьянское отношение и любовь ко всему живому, прекрасное знание угодий; я, конечно, очень уважал их жизненный и охотничий опыт и часто обращался с ними советовался. А в общем, это были люди, наши отцы и деды, дорогие фронтовики, которые работали не за страх, а за совесть.

К концу сезона наш коллектив получил лицензию на кабана. Добыть зверя поручили мне. Начальник хозяйства выдал нам для этих дел Газ-66, и напутствовал словами «худого пятачка не стрелять». Тут надо добавить, что кабана тогда было не так много, как хотелось, и на вышки к концу сезона он выходил очень осторожно, и ближе к полуночи.
В нашем хозяйстве имелся кусок угодий в Тверской области, который за счет своей отдаленности и недоступности слабо опромышлялся. Егерем там работал мой главный наставник по охотничьим делам Николай Васильевич, или просто Василич, фронтовик. Вот он-то и помог мне решить, где добыть кабана, шепнув при встрече: «Приезжай ко мне на вышку!» – и со свойственной ему крестьянской хитрецой добавил: «Смотри, никому не говори, что увидишь». Я пообещал молчать. По дороге Василич бесконца клял каких-то котов, что повывели в лесу всех зайцев. Становилось все более интересно.

Подошли к прикормочной площадке, где стояла стрелковая вышка. Василич достал ведро с кукурузой и, едва успев сказать: «Не боись!» – постучал по нему. Такого обилия кабанов я еще не видел: голов пятьдесят, не меньше, окружило нас явно с дружескими намерениями перекусить.
Егерь насыпал длинные дорожки кукурузы, пятачки дружно захрустели, и я смог уже спокойно их пересчитать. На площадке были три хорошие свиньи с поросятами и подсвинками общим числом пятьдесят три головушки.

А Василич, решив «добить» меня, достал ломоть хлеба с солью и скормил его свинье, ласково почесывая ее за ухом. Это был финиш! Я стоял с ружьем среди любящих нас кабанов и даже не мог себе представить, что смогу по ним пальнуть.

Как будто угадав мои мысли, егерь подсказал мне выход: «По этим-то не стреляй, они поедят и уйдут. А вот придет другое стадо... Там есть старая свинья – ты ее сразу узнаешь: она припадает на заднюю ногу. Вот ее и стрели, она без потомства и жирная. Опять же и нам, старикам, мясца добудешь помягче. Я бы и сам стрелял, да вот привык к каждой, рука на них, проклятых, не поднимается». С этими словами Василич, пожелав мне ни пуха и сказав, что придет, когда услышит выстрелы, оставил меня на площадке, обалдевшего от увиденного
Стихли шаги егеря, незаметно исчезли и кабаны.

На вышке мне нравилось все: подоконник и рамки окон были обиты войлоком, стекла чистые, скамья широкая – можно и прилечь, коль устанешь ждать.
Однако где же кабаны? Прошло полчаса, а зверя нет.

Открыв окошко, я высунул голову и стал слушать лес. Обычно подход кабанов к площадке я засекал задолго до их появления. Чутье по молодости лет никогда меня не обманывало, да свиньи и пахнут крепко, а если еще и ветерок идет на тебя, то у зверя шансов подойти незамеченным совсем нет.

Прошел час. Быстро смеркалось. Я не знал, что и думать. Может, это проделки егеря? А что он мог сделать? Я же сам видел разнокалиберных чушек, у самых своих ног, и при мне егерь чесал свинью за ухом! Нет, тут что-то не то! Вероятно, кабаны меня учуяли и поэтому не выходят, следовательно, надо закрыть окошко.
Закрыв окно, я просидел на вышке еще около часа, не двигаясь. Меня начали посещать мысли о куреве и чашке чая – душистого, крепкого, горячего. А может, ну его, этого кабана? Пойду к егерю на кордон чаи гонять! Нет! Мысль, что егеря поднимут на смех, меня остановила.

Стемнело окончательно... Так, а это кто? На площадке появилась чья-то тень, вытянутая в длину. Собака или волк (но явно не кабан!) – некто на высоких ногах плавно и грациозно появился в поле видимости и уселся посередине прикормочной площадки.
Не дыша, медленно и аккуратно, я приоткрыл окно, и, когда его рамка легла на подоконник, зверь повернул голову и уставился прямо на меня. Я готов был поклясться, что не произвел ни звука.

На меня смотрели глаза кошки с круглой головой и неправдоподобно длинными ушами.

Я никогда не видел рысь вживую, только на картинках, а тут такая встреча!
Не отрывая глаз от кошки, я взял ружье и поднял его к плечу. Рысь тоже смотрела на меня. Я и сейчас, спустя много лет, уверен, что она меня и видела, и слышала! И одним прыжком могла бы уйти. Но почему этого не сделала? Одно объяснение – кошачье любопытство.

Я ударил сначала пулей и, когда рысь, с перебитой спиной, поползла на передних лапах, добавил картечью. Было ясно, что зверь смертельно ранен.
Перезарядившись и переведя дух, я закрыл окно, и буквально через десять минут пожаловали кабаны – то самое стадо, с хромой свиньей.
Да, это был мой день. Если везет, то везет до конца. Свинью добыл с одного выстрела и стал ждать егеря в компании вернувшихся на площадку кабанов. Свиньи смачно хрустели кукурузой, не обращая внимания на лежавшую рядом хромую родственницу.

«Чего так много стрелял?» – был первый вопрос егеря, увидевшего одно пулевое отверстие в кабаньей туше.
Не зная, как отнесется егерь к отстрелу рыси в своем обходе, я коротко поведал о случившемся. «Санек, – ласково сказал Василич, – век не забуду твою доброту, да и бабка моя тож! Я ж сколько времени его стерег, а добыть не мог – он капканы обходил, сукин сын! Зайца добудет, нажрется и не подходит. Вот радость у нас сегодня с бабкой! Придется старой угостить охотника, и нам перепадет от ее щедрот». Так, за разговорами, мы тропили след подранка .

Зверя нашли в двухстах метрах от вышки и подивились его живучести. Здоровенный кот имел сквозное ранение в спину и семь слепых дырок от картечи.
На кордоне в два ножа быстро разделали добычу и сели за стол выпить на кровях.

Супруга Василича на радостях, что кончили «супостата», достала бутыль превосходного самогона, а вскоре, после «первой под огурчик», принесла здоровую сковороду с мясом и картофелем, и мы навалились на горячее. Мясо было очень вкусным и смахивало на куриное. Так я впервые попробовал рысь на вкус.
В конце года мы проводили последнюю охоту на лося в том же урочище. Стрелков было человек десять. Распределив их по номерам, я встал последним в стрелковой линии. Загонщики погнали, и тут я услышал команду: «Рысей не стрелять!» Оказывается, все стрелки в том загоне видели семейство рысей – двух крупных и двух прибылых.
– Эх, – подумал я, – опять Василичу расстройство!