История про купленного зайца набитого говяжьими мослами

Семен Макарыч обычно просил Славу поднести «немного» его вещи, и молодой сосед никогда ему в этом не отказывал.

Они забавно смотрелись рядом друг с другом, как Пат и Паташон из музыкальной интермедии двадцатых годов в исполнении молодых, впоследствии знаменитых советских артистов И. Ильинского и Н.Черкасова, разве что наш Семен выглядел «пожиже» плотного Игоря Ильинского.

После успешного отстрела одного беляка в первый день охоты (к этому успеху Семен, конечно, никакого отношения не имел) мы обратились к егерю с вопросом, нет ли у него недавно застреленного зайца в запасе.

Тот ответил, что у него нет, но вот-де в деревне вчера одного беляка подстрелили, и дал нам адрес охотника.

Мы вдвоем со Славой пришли по указанному адресу и попросили продать зайца. Поскольку вскоре в том доме предстояло заклание кабанчика, сделка завершилась натуральным обменом: две пол-литры за косого.

Предстоящее мероприятие натолкнуло нас на одну мысль, и мы попросили хозяина отдать нам мочевой пузырь его хрюшки.

Читайте материал "Заячья шкурка: делаем своими руками поделки для семьи"

Мы натерли его золой, дав ему полежать в таком виде несколько часов, а параллельно в том же доме разделали купленного зайца, изъяв только внутренности и мясную часть, оставив ноги и голову.

Затем засунули внутрь косого кабаний пузырь, поднадули его, а оставшиеся пустоты набили очищенными от мяса костями того же зайца, несколькими говяжьими мослами, которые нам дал хозяин, и взятой с собой для растопки костра газетой «Известия».

В довершение всего вложили в заячью утробу маленькую фанерную дощечку, найденную здесь же в доме, на обеих сторонах которой крупными жирными буквами написали: «Семен! Когда же ты научишься попадать в дичь? Заяц».

А чтобы надпись не смылась, мы обернули фанерку кусочком целлофанового пакета. Начинив зверька, мы зашили на его животе шкурку, и, вы знаете, нашпигованный всякой всячиной заяц выглядел довольно натурально.

Рано утром мы со Славой пошли в лес и нашли старые заячьи следы. Около них, под небольшой березкой, мы уложили нашего зайца, хорошо видного с места предполагаемой засидки. После завтрака все отправились в лес.

Семена мы поставили у того самого куста, откуда он должен был увидеть зайца. Справа и слева от него, метрах в тридцати-сорока, встали Лева и Слава. Я с собакой пошел дальше, чтобы Семен не видел, держу я ее на поводке или отпустил.

Семен сначала немного попенял стоявшим близко к нему стрелкам, что уж очень они прижимаются друг к другу. Ведь еще вчера расстояние в цепи между охотниками было гораздо больше. Лева ему ответил, что след свежий и заяц наверняка может пройти в коридоре не шире сотни метров.

Семен затих и стал ждать лая гончака, посматривая на деревья. Я закричал: «Пускаю!», но собаку продолжал держать на поводке.

Через пару минут Слава стал делать знаки рукой Семену, указывая на стоявшую перед ним березку. Тут Семен и увидел голову зайца. Быстро направив ствол в его сторону, он выстрелил, но тут же поскользнулся и упал на спину.

Читайте материал "Особенности поведения лесного русака"

Оказалось, он второпях в шерстяных перчатках нажал на оба курка и от полученной отдачи упал на снег. Охотники втроем кинулись к зайцу, особенно торопились Слава и Лева, чтобы затоптать наши утренние следы у его тельца, но Семену было не до мелочей.

Он поразился фактом своего попадания в зайца и стал кричать, что все в нем сомневаются, а он подстрелил не медленно шагающую махину лося или кабана, как мы, а самого быстроногого зверька на свете.

«Нет, вы заметили, как я его ловко срезал? – кричал Семен. – Я взял его в прыжке, сделав очень точное упреждение! А ведь он бежал очень, очень быстро!»

Разубеждать счастливого Семена никто из нас не стал. Мы ждали его реакции по возвращении домой.

Перед тем как расстаться, уже в Москве, мы сказали Семену, что зайца он должен разделывать вдвоем с женой. Пусть он положит ушастого на спину и держит его за разведенные в сторону ноги, а жена пусть вскрывает добычу.

Поскольку Семен не раз видел, что точно так мы и егеря разделывали на охоте подстреленного лося и кабана, наша рекомендация его не смутила. Он заявил, что нечего его учить разделывать зверя, что у него в этом огромный опыт и он сам может поучить нас снятию шкуры.

«Верим, верим», – ответили мы, еле сдерживаясь от распиравшего нас смеха.

На следующий день Семен подскочил к Славе с Левой, стоявшим в очереди за обедом. «Сволочи вы! – заявил он. – Подорвали перед женой мой громадный авторитет успешного охотника. Она знала, что всю дичь, которую я приносил с охоты, включая достававшиеся мне части лося или кабана, подстреливал я. А теперь она заявила, что я горе-охотник!

Читайте материал "На русака: один и без собаки"

Вскоре я примкнул к этой группе, и мы начали смеяться до колик в животе по мере рассказа Семена.

С его слов дело выглядело так. После вспарывания брюха зайца по предложенной нами методике жена Семена с удивлением услышала шипение проткнутого кабаньего пузыря, после чего заячья тушка на глазах заметно скукожилась.

«Что это такое? – спросила она. «Ты режь, режь – сама увидишь», – ответил муж. Он уже догадался, что приятели ловко разыграли его, и начал изо всех сил сражаться за поддержание своей охотничьей чести, подобно лосю, отчаянно отбивающемуся от нападающих на него волков.

А жена вскоре обнаружила внутри кусок «Известий». «Это что, заяц читал газету и подавился ею?» – ехидно спросила она. Находчивый Семен тут же объяснил, что, по всей видимости, заяц был очень голоден и сожрал потерянную кем-то газету.

Но далее его ждал сюрприз с отсутствием внутренностей. На вопрос жены, где же они, да и где мясо, Семен находчиво объяснил, что все наверняка выбило через задний проход: он ведь стрелял с близкого расстояния, когда заряд дроби летит как пуля, а тут еще и дуплет. Но далее наступила развязка.

Обнаружив крупный говяжий мосол, жена спросила, как он-то мог попасть в брюхо зайцу. «Он что, с голодухи сожрал отбившуюся от стада корову?» – съязвила она. Семен упорно пытался объяснить, что зайцу попалась на дороге только кость, и от сильного голода беляк заглотнул ее не жуя.

«Да ведь мосол не пролезет в заячье горло!»– «Почему? Ты же видела, как удав может проглотить добычу в несколько раз шире себя!» – «Так то удав, а тут заяц! Да что ты мне пытаешься накручивать пейсы на уши?! А куда же ты попал?»

Вопрос был сложный, поскольку действительно никаких повреждений на шкурке зайца не было. Но Семен и здесь не растерялся: «Ты же видела, как бегают собаки, когда им жарко, – они раскрывают пасть. Так и мой заяц бежал быстрее любой собаки. Ему стало жарко, и он побежал с раскрытым ртом, т.е. пастью. Вот оба моих заряда и угодили ему прямо в горло, прошибли внутренности, и все вылетело через задний проход!»

Мы представили себе потрясающую воображение картину бегущего с раскрытой пастью и вывалившимся языком зайца и не смогли в очередной раз не расхохотаться. Семен же невозмутимо продолжал свой рассказ.

Когда жена обнаружила дощечку с посланием зайца, ей все стало ясно, хотя Семен и продолжал настаивать, но без прежней уверенности в голосе, что и фанерку заяц съел с голоду, а записка предназначалась кому-то другому.

Он уверял, что, как известно, зайцы питаются корой деревьев, поэтому очень голодный заяц не мог не польститься на кусок фанеры. «Да что ты мне накручиваешь то, что не может накручиваться ни на что?! – отвечала жена. – Кору заяц разгрызает на мелкие кусочки, иначе ее не проглотить, а тут такой кусище фанеры! Он что, глотает все подряд? Как индюк – кирпичи?»

Читайте материал "Советы опытного жерличника"

На том и закончились кулинарные разборки по поводу питания Семенова трофея. Жена велела мужу взять «зайца» за шкирку и немедленно выбросить на помойку, а сама принялась готовить котлеты из купленного в тот день по случаю говяжьего мяса. (Хочу напомнить, что в 80-е годы прошедшего столетия даже в Москве найти и купить в магазинах мясо было непросто).

«Но как же твои друзья смогли так ловко обмануть тебя, что ты ничего не заметил? А впрочем, в этом нет ничего удивительного: обмануть тебя проще простого. Знаю это по собственному опыту!» – сказала жена. «Что ты имеешь в виду?» – тут же перешел в атаку Семен. – «Что имею, все со мной. Эх, горе-охотник!»

Так Семен потерпел фиаско. Мы успокоили его, сказав, что за тридцать с лишним лет совместного проживания его жена лучше всех узнала своего мужа и его способность к привиранию.

«Ну ты и «пулю» сходу отлил для жены! – восхитился я. – Да перед тобой, Семен Макарыч, Тартарен из Тараскона выглядит жалким рассказчиком охотничьих историй!». «Да что там Тартарен! Я уверен, что сам барон Мюнхгаузен склоняет перед тобой голову!» – добавил Слава.

Явно польщенный нашими сравнениями, Семен пригрозил добрым голосом: «Жалкие шутники, вы теперь меня бойтесь! Уж в следующий раз я так над всеми вами подшучу, что даже ваши дети будут рассказывать своим внукам о том, как я вас переподначил!»

«Ничего, Семен, – сказал Лева, – ты еще добудешь своего зайца, и, может, покрупнее этого. А уж мы тебе всегда поможем, и станешь ты не горе, а героем-охотником!»