Шумная кампания по поводу конца света 21 декабря 2012 года наконец-то завершилась. Понятно, что инициирована эта шумиха была производителями товаров и торгашами. Понятно и то, что подхватившие эту тему СМИ также были заинтересованы в подаче страшненького и болезненно-интригующего. И торговцам от кинопроката пришлась по душе эта конъюктурная тема. Новые сюжеты, возможность пощекотать нервы обывателя и, конечно, заработать денег. В результате: сбыт оружия, подземных бункеров, залежалых товаров, торопливой кинодокументальной продукциии броско озаглавленных статей на тему Апокалипсиса. А также – увеличение случаев суицида, ухода людей с больной психикой в секты, депрессия у людей просто впечатлительных и легковерных.
Между тем реальный конец света и гибель очередной цивилизации никто не отменял. Жители планеты Земля, видимо, так пока и невежественные, находящиеся на примитивной стадии развития, приближают этот конец с удивительной настойчивостью. Я не буду касаться тем глобального потепления или похолодания, разрушения озонового слоя, вырубки лесов – легких планеты. Об этом снято много фильмов и написано много статей. Остановлюсь лишь на узкой теме, важной для любого рыболова – гибели водоемов и рыбы, обитающей в российских реках, озерах, прудах и водохранилищах. И основная вина за этот Апокалипсис в каждом отдельно взятом водоеме лежит на дегенератах, убивающих все живое электротоком. Причем не раз уже слышал, что бьют током не малоимущие и безработные, а люди достаточно обеспеченные, которые могут позволить себе купить самую деликатесную рыбу. И в дремучем их сознании есть только мыслишка: развлечься, выпить на природе с барбекю и бабами, сварить уху из быстро добытой рыбы, покуражиться и уехать, оставив после себя битые бутылки и дерьмо. Ловить рыбу удочкой, и пусть даже сеткой, слишком долго, да и не умеют они этого делать.
Справедливости ради хочу сказать, что и жители деревень на берегах Чебоксарского водохранилища перешли черту, которую раньше не переступали. Находясь у пришедшей к ним Большой Воды и не имея работы, раньше они ставили сети и продавали рыбу в городе, а затем и перекупщикам. Теперь же, когда рыбы становится все меньше, некоторые из них добивают все живое, взяв на вооружение электроток, оправдывая себя тем, что в таком большом водоеме рыбу уничтожить невозможно. Конечно, на просторах водохранилища-моря трудно выбить все до конца, но постепенно этот варварский промысел все больше сказывается на плотности рыбы, пока на отдельных участках водохранилища. Но эти участки становятся все шире. И скоро мелководная, лесистая и островная зона водохранилища станет безжизненной.
Многие малые реки, озера и пруды уже стали почти мертвы. Остановлюсь на конкретном примере в перволедье этого сезона, накануне «конца света»…
После первых крепких морозов водоемы около Йошкар-Олы схватило тонким еще ледком. Казалось, что время перволедья уже подошло. Хотя где-то внутри была здравая мысль: рано, лед еще слабоват. Но рыбацкая страсть уже властно звала к припудренным снежком просторам. Туда, где бегут с уханьем и треском быстрые трещины, пахнет снегом, студеной водой и особенным терпким запахом поздней осени и молодой зимы.
В это утро мы с товарищем решили проверить копаное водохранилище за железнодорожным мостом, рядом с городом, справедливо полагая, что лед здесь должен встать быстрее, чем в заливах Малой Кокшаги. Хотя водохранилище и соединяется с рекой протоками, но противоположная сторона больше напоминает озеро. Здесь нет течения, и летом на удочку попадаются карась, линь и красноперка, любящие тиховодье. И лещ больше предпочитает именно эту сторону, не говоря уж о плотве-сорожке. Туда мы и направились.
Утро выдалось серое и тихое. Но пока шли к месту, подул северный ветер, сырой и порывистый. Для начала решили проверить лед на песчаном мелководье, куда нас вывела тропа. Но на лед даже выйти не удалось. Вдоль берега тянулась полоса, где пешня проваливалась без удара и втыкалась в песок. Эта полоса состояла из сырого снега и лишь поверху была прихвачена ледком. Ни деревьев рядом, ни досок, чтобы сделать подобие мостика. Решили обойти озеро и проверить лед на южной стороне, где под высоким берегом и лесом было в первой половине дня тенисто и куда северные ветра приносили ледяной холод. Там-то уж точно лед должен стоять – думалось нам. Но и спустившись с крутояра южной стороны, обнаружили у берега такую же незамерзшую кашу, как и у тропы. Здесь мы нашли лежалый дуб и бросили его в виде трапа на береговую закраину. Все… Теперь можно и на лед выйти. Балансируя и хватаясь за сучья дубка, выбираюсь на гладкий лед. Пешня почти без сопротивления проваливается под лед и виснет на капроновом шнуре, прихваченном за кисть руки. Так… И здесь лед ненадежен. Сантиметра три-четыре. Тем не менее делаю пару шагов в сторону от дерева-трапа. Лед затрещал и прогнулся. Купаться в самом начале сезона не хотелось, и я решил не искушать судьбу.
Попив чайку на берегу, мы уныло констатировали, что день потерян, и праздник перволедья не получился. Но тут мне вспомнилось, как не так давно в похожей ситуации выручил деревенский пруд. Тогда так же после первых морозов и становления льда пришли оттепели, заморосил дождь, и у берегов появились закраины как весной, а местами лед вообще растаял. «Обманчивый ледостав» – так был назван очерк, посвященный тому времени. Только пруд в деревне Шаплак спас положение и принес радость поимки трех некрупных щук и двух килограммов окуней.
Решено – на пруд. Таксист Саша воспрял духом, и мы двинулись обратно к его машине. Вскоре были на месте. Деревенский пруд все тот же, что и года три-четыре назад. Те же ивняки на берегах, дамба, шлюз. Только почему-то ни одного рыболова не видно. Может, лед тоже слабый? Впрочем, середина недели: люди трудятся, кто в деревне, кто в городе. Не до рыбалки мужикам – решили мы и осторожно спустились на лед.
Здесь он, лед, был местами вполне надежен. Не менее пяти сантиметров. Где-то прогибался и потрескивал, и пешня пробивала его с первого удара. Но держал ледок деревенского пруда! И это главное. Значит, перволедье состоится. Осталось только увидеть трепетание кивка под первыми озорными поклевками окуньков и окуней-горбачей. А крупный окунь здесь есть. Попадались осенью на малька и блесну в отвес, и в то запомнившиеся мне перволедье несколько лет назад.
Пробили мы с Сашей несколько лунок и замерли над ними в нетерпеливом ожидании. Ну, давай, порадуй, матросик!.. Но кивки лишь качались под порывами северного ветра. И от этого было холодно не только телу, но и дуще. Мы меняли места: попадали на участки водной растительности, бурили и били лунки по кромке водорослей, находили ямки и скаты на них. Все было напрасно. И тут со стороны берега послышалось удивленно-ворчливое:
– Что, мужики, мормышки учите плавать? Или тренируетесь кивками трясти?
– Вообще-то рыбу ловим, – оборачиваемся на голос.
– Какую рыбу, с дуба рухнули? Здесь и лягушек не осталось. Рыба в магазине. Мойва или путассу на жареху. А здесь рыбы нет, так что зря сопли морозите.
– Как рыбы нет?.. Я здесь года три назад неплохих окуней дергал. И щуки на жерлицы попадались, – предчувствую недоброе.
– Вот года три назад и прошли здесь шакалы с электроудочками. Ударили, собрали, что успели, и к машинам кинулись. И поймать не успели гаденышей, – перестал улыбаться старик. – Так и живем теперь с мойвой в сельмаге. А на рыбалку наши мужики сейчас за тридевять земель ездят. Линь попадается здесь, но, сами знаете, только летом. Видимо, зарылся в ил и тем спасся. А я после того случая еще не раз доставал из камышей и тины битых щук и окуней. Скотину ими кормил. Вот так, мужики, нет здесь рыбалки теперь. Мертво, как на кладбище…
Обратно мы ехали подавленные, сжимая в тоскливой и бессильной злости кулаки. Ладно, мы день потеряли и перволедья лишились. Сезон впереди, найдем еще уловистые места. Но эти подонки слабоумные жителей целой деревни лишили возможности посидеть с удочкой на своем родном пруду, да хоть сетку поставить. Ставили местные жители сети с ячейкой 40-50 мм, понятно, что брали только крупную, товарную рыбу, на жареху да на уху. Лишнего им не надо было. На ночь поставят, а утром снимают, чтобы рыболовам со спиннингами не мешать. Если не вылавливать крупную рыбу, обмельчает молодняк от перенаселения и нехватки корма. Да и не всегда здесь брал линь на удочку, а карась совсем не клевал, хотя и был здесь в избытке. Только в сеть и попадался. Но местному жителю, живущему здесь с рождения, не с руки вычерпывать свой маленький пруд без остатка или током бить, как эти… Назвать людьми? Скорее, человеческая дрянь с концепцией подленько-мерзкой, мол, на мой век хватит. Не хватит… Даже на их жалкий век. Слишком быстро приближают люди и нелюди реальный, а не выдуманный конец света…
Комментарии (0)