Щука в котелке

Ощущение настоящей весны начинается с прозрачных и ярких утренников-заморозков, за которыми открываются дни со звоном капели и теплыми ветрами. С утра хрустит под ногами синий наст, неподвижный воздух пахнет дымом и морозом. Но уже к полудню все поглощает солнечный свет. Седой от инея лес делается цветным и размытым в зыбком мареве, струящемся над взгорками и полянами. И уже чувствуется запах горькой коры, талого снега и теплой земли.

В разгар дня мы заходим в сосняк и движемся по узкой тропе, стараясь попасть след в след. На вырубках и горельниках тропа часто проваливается, и мы по пояс уходим в сырой снег, вспоминая местного лешего и всех его подружек-кикимор… Но вскоре лес кончается, и под высоким крутояром открывается весенний лед.

Просторы Чебоксарского водохранилища тоже ослепительны и наполнены движением. Падают пласты ледяной корки-наста, шуршит сырая снеговая каша под ногами, а ветра летят над островами и протоками, гоня перед собой обрывки тревожно-торопливых облаков. Весна всегда наполнена какой-то смутной тревогой. Наверное, потому что все меняется очень быстро, и спокойной созерцательности уже не остается места.

Рано выйти на лед не удалось, но у нас впереди два дня. Успеем… Наш путь лежит к островам и протокам между ними. Весной нередко по этим протокам идет крупная и средняя сорога-плотва, красноглазая и тяжелая. Дни ее хода всегда непредсказуемо коротки и места ловли меняются так же быстро, как и весенние неустойчивые погоды и детали ландшафта.

Слышу позади тяжелое дыхание. Это Володя догоняет, запряженный в пластиковые санки. Весь в поту и нараспашку, вплоть до рубахи.
– Смотри, продует.
– Какое там продует, жарит как в Самарканде!..
– Ну-ну…

Отстал и Сергей. Дорога по вязкой снеговой каше и в самом деле не из легких. Иногда встречаются участки твердой ледяной корки. Тогда нога пробивает ее, а затем уже погружается в ледяную хлябь, выбрызгивая ее по сторонам.
– Эй, Сусанин, далеко еще? – мучается водитель Серега, привыкший по льду сразу на место выезжать да тут же и лунки бурить, у колеса…
– Только вышли. День впереди, знай, шлепай чунями.
– И кто ее, рыбалку, придумал? – риторически вопрошает Сергей, выдергивая ноги из очередного сугроба, еще не растаявшего на льду. – Сидели бы сейчас у телека и рюмку чая пили с соленым огурцом. Понесло в выходной день…
– Ты бы не чай пил с огурцом, другое. Утром рассол бы цедил, и жена ворчала, – замечает Володя. – А тут, глядишь, здоровья наберешься, жирок сбросишь.
– Сбросишь тут, копыта…
– Ладно, хоть не рога…

Так, шутливо перебраниваясь, мы и вышли к островам.
День разгорелся не на шутку. О ночлеге рано было думать. Зимой же вторая половина дня всецело отдана именно этой части рыбалки. Надо наколоть, наломать дровишек, раскалить печку, протопить землянку. Иначе с мороза да по темну останется только плясать вокруг холодного жилья.
Мы лишь заглянули в нашу старую испытанную землянку, откопав в снегу вход и открыв дощатую дверь. Все в порядке: печка на месте, даже дрова с осени остались. Значит, тепло будет.

Уходим в широкую протоку, где иногда весной попадали на ход плотвы-сороги. По правде сказать, если искать настоящую сорогу тяжелее трехсот граммов и до килограмма, надо идти на Волгу, к Вороньему острову. По крайней мере, в близких к Волге протоках можно наткнуться на стаю крупной рыбы. В более ранние времена так и случалось. Весной килограммовая плотва не была особенной редкостью в тех местах и в те годы. И сейчас есть вероятность найти крепкую и тяжелую сорогу, но на поиски может уйти день. И не факт, что утром следующего дня стая будет на прежнем месте. К тому же у меня с собой жерлицы, на которые я делаю основную ставку. Поскольку половина дня уже прошла, моя задача только наловить живцов, то есть мелких плотвичек. Друзья же просто не хотят ломать ноги по снежной каше еще километра три-четыре ради оставшихся часов светового дня.

Плотва заклевала весело и часто. Правда, рыбки были не больше ладони, но для меня и они крупноваты. Перебираюсь ближе к берегу, на песчаную косу, которую открыл для себя еще по открытой воде. Эта коса тянулась по кромке прибрежного роголистника и полосы кувшинок. Здесь заклевали окуньки и сорожки, уже годные на живца.
Между тем мои друзья ходили по протоке и бурили все новые лунки. Видимо, сорога перемещалась по протоке.

– Как у вас? – кричу товарищам. Они показывают руками полный размах, как и подобает настоящим рыболовам. Понятно, мелочь теребит…
А я, наловив с десятка полтора сорожек, выставляю жерлицы. На этой протоке однажды мы с отцом поймали щуку на пуд и двести граммов. Но было это лет сколько-то назад… Как говорят, «а раньше бывало…» Сейчас, весной, сюда тоже заходит щука, но не каждый год, и такие трофеи больше не попадались.

Обычно зимой в это время уже можно было заканчивать рыбалку. Позднее двух часов дня хваток щуки не случалось. Где-то около полудня были последние выходы хищницы, редко позже. Но у весны другие законы. Тем более что протока имеет небольшое течение и рыба идет в протоках даже ночью, когда и бывает много хваток. Но чаще всего они пустые. Наверное, мелкий судачок и окунь интересуются плотвичками, тыча и футболя их любопытными носами. Хотя изредка и щука садится на тройник.
Глубины в протоке почти везде одинаковые – не более двух с половиной метров. Но я знаю, что у островка, который тянется посреди протоки, есть корыто-ложбина с глубиной больше четырех метров. По кромке этой ложбине я и выставляю часть жерлиц. Остальные раскидываю для проверки в самых разных местах.

Солнце было на закате, когда вскинулся флажок жерлицы по краю ложбины. А затем почти одновременно сработала жерлица на мелководье у противоположного берега протоки. Какую снасть выбрать для подсечки?.. Первая мысль – на ямке. Туда и двигаюсь, не особенно ускоряя шаг. Протока неглубока, а щука хорошо слышит шаги. Как бы ни вспугнуть зубастую... Катушка жерлицы вращалась, но пока медленно и с остановками, затем закрутилась безостановочно, сбрасывая метры лески. А когда я побежал к снасти, даже стало слышно, как взвизгнула катушка, крутясь с бешеной скоростью. Наверное, крупная взяла?! – стучало в висках. – А вдруг опять на пуд?..
Но после подсечки и короткого вываживания из лунки выскользнула щучка на пару кило. Весенняя щука отличается от пойманной в январе-феврале. С рыбины глухозимья, вялой и сонной, нередко сыплются на лед зеленые пиявки. А эта – яркая и сильная, словно пятнистая пружина.

А на мелководье взяла щука чуть крупнее. Видимо, изменились и места выхода хищницы по весеннему времени. И связано это с обилием мелкой рыбешки в прибрежной части. Щука засеклась без подсечки, смотав всю леску с катушки. Когда я подходил к жерлице, было видно, как она кренится из стороны в сторону от рывков рыбы.
Эти два одновременных щучьих выхода были последними в этот день. До самых сумерек флажки оставались неподвижны. И я тороплюсь к жилью, откуда уже тянет ольховым дымком. Друзья отловились раньше.

Вечером греем землянку до парного жара, застилаем нары свежим лапником, а поверх него, чтобы не кололся, сухим камышом. В землянке тепло и пахнет Новым годом от еловых веток. У Володи и Сергея тоже не одна мелочь. По десятку крупных сорожин они все же где-то нашли. Хоть не за полкило рыбины, но вполне увесисты и красивы, словно слитки старого серебра.

Друзья выкладывают на стол обычную для рыбалки снедь. Ну, понятно, и стратегический запас имеется. Всё по одному стандарту, банально и всухомятку. Перекусили наскоро за приезд да за доброе здоровье, и я взялся чистить шуку.
– Жарить, что ли, собрался? – любопытствует Серега.
– На ладонях? – тоже интересуюсь. – Кто-то сковороду захватил?

Можно было и не спрашивать. Кто потащит пешком да по сырому снегу тяжелую чугунину, когда и так хватает груза за спиной? Но у меня есть старый рецепт. Еще батя покойный когда-то пользовался им в былое изобилие щуки и прочей рыбы. Щуку я напластал тонкими срезами, бросил в котелок и, доведя воду до кипения на костре у землянки, поставил котелок в печку. Пусть доходит… Все просто, варево как варево. Но перед тем как поставить котелок в печку, я добавил в него, не жалея, растительного масла, которое беру с собой на щучью рыбалку. Можно сказать, в результате щука в масле получается почти без воды.

Рыба томилась в печке часа четыре, пока мы рассказывали байки, по традиции широко раздвигая руки и показывая, мол, во поймал!.. Бегали на улицу, спасаясь от печного жара, чокались и нескромно подмигивали Луне белотелой, заглядывающей в оконце землянки. А за полчаса до готовности блюда я добавил в котелок пару листиков лаврушки да перцу ароматного щедрую горсть.

Когда же котелок был открыт, из-под крышки выдохнуло таким ароматом, что Сергей нервно сглотнул и потянулся за стаканами. Это была щука в котелке по-рыбацки. Утром мы снова ловили сорогу, двигаясь за быстрыми ее стаями. Бегали к жерлицам и завтракали холодной щукой в масле, запивая ее горячим чаем.