Ильменская весна

Весна. Охотколлектив нашего станкозавода взбудоражен новостью: нас официально приглашают на гусиную охоту в Новгородскую область. Организатор мероприятия — охотхозяйство, расположенное на побережье озера Ильмень. Известно, что к западу от Москвы проходит «гусиная тропа», которая далее идет над Ильменем на Балтику и в Скандинавию.

Весна. Охотколлектив нашего станкозавода взбудоражен новостью: нас официально приглашают на гусиную охоту в Новгородскую область. Организатор мероприятия — охотхозяйство, расположенное на побережье озера Ильмень.
Известно, что к западу от Москвы проходит «гусиная тропа», которая далее идет над Ильменем на Балтику и в Скандинавию.

Выехали из заводских ворот сразу после смены. В Москве было уже тепло и сухо, а по мере нашего продвижения на север становилось все прохладнее, и кое-где еще лежал снежок. Над оставшимися от половодья лужами носились многочисленные стайки уток. Высоко в небе мы видели косяки и клинья перелетных птиц, спешащих на малую родину. Спешили и мы. Путь к легендарному озеру неблизок.

Деревня Взвад лежит в дельте реки Ловати, впадающей в озеро Ильмень в его юго-восточной части. Дельта довольно большая с множеством рукавов, речек, проток, болот и заливных (пойменных) лугов, окруженных камышовыми джунглями и кустарниковыми чащами. Весенняя паводковая вода в основном уже спала, но кругом еще оставались мелкие, но большие по площади озерки и лужи. Вокруг них было сплошное грязевое месиво — чавкающая, никогда не просыхающая из-за близости грунтовых вод луговина.

Эти места издавна считались отменными охотничьими угодьями. В средние века они были постоянным местом охоты и рыбалки новгородских князей. Значительно позже граф Павел Шереметев имел здесь охотничью усадьбу и держал егерскую службу. Он считал, что «лучшая охота на Взваде — весенний пролет гусей», хотя охотников из разных губерний царской России влекли сюда и многочисленные водоплавающие, и разнообразнейшая болотная и луговая дичь.

Выйдя во двор охотничьей базы, мы вновь увидели в солнечном небе многочисленные гусиные косяки, тянущие на большой высоте в сторону Ильменя.

 — С полей на большую воду пить и отдыхать летят, — начал объяснять нам егерь, — а во второй половине дня летят снова на поля, вверх по реке, куда наводнение не доходит. Туда мы и отправимся. Будем гусей на кормовых полях встречать.

Гуси шли на приличной высоте — одни повыше, другие поближе к земле — и были недосягаемы для наших отечественных гладкостволок. Наши восторги от увиденного и досада, что «близок локоть, да не укусишь», «завели» одного из егерей. Он многозначительно поднял палец, подмигнул и вошел в здание базы. Через некоторое время вернулся с каким-то ружьем, имеющим очень длинный ствол.

— Французский подарок, — объяснил егерь, — пару лет назад приезжали сюда французские охотники. Был среди них потомок местного помещика. Из этой мортиры он бил гусей и уток на побережье Ла-Манша во время перелетов. Французы отлично здесь поохотились, остались довольны и в благодарность подарили мне одноствольный образец французского охотничьего оружия, калибром намного больше двенадцатого. Подарили также несколько коробок с патронами. Хотя я их и берегу, но осталась только половина. Сейчас покажу, что значит европейское оружие.

Ружье было тяжелое и ставилось на сошки. Установив и зарядив его, егерь приготовился к выстрелу. Ждать пришлось недолго. Над нашими головами снова появился очередной гусиный косяк, летящий достаточно высоко. Выстрел всех оглушил. Да, это был далеко не двенадцатый! В косяке произошло замешательство, и мы увидели, как одна птица, кувыркаясь, начала падать, а другая плавно завалилась на крыло и быстро опустилась на луг.

— Есть! — крикнул егерь и с самодовольной улыбкой унес ружье в дом...

Я оглянулся. Поодаль стояло какое-то высокое сооружение — наверное, силосная башня. Достаточно решительно я взял свою ижевку и направился к строению. Залезать по пожарной лестнице было непривычно, но взоры друзей помогали мне. Собрав силы, я забрался на самый верх, приблизившись к гусям метров на пятнадцать или двадцать, лег на кровлю и стал ждать.

Вот одна стайка пролетела, другая. Все далеко. И тут почти в лоб налетел большой косяк. Расстояние, правда, было предельное, но ближе вряд ли будет. Ударил из двух стволов и выкинул двоих из строя. Гуси врассыпную. Дело было сделано: трофеи есть. Егерь ко мне не сразу подошел, но, по-моему, зауважал.

Солнце клонилось к горизонту. Пора было выдвигаться в места вечерней кормежки гусей — на озимые. Поля средней России всегда вызывают у меня теплые чувства, особенно весной. Оттаявшая земля радостно дышит после долгой зимней спячки. От нее в это время исходит особый, ни с чем не сравнимый пьянящий дух.

Над полем хорошо заметно это дыхание земли: воздух колышется в лучах весеннего солнца и устремляется вверх. Пробивается первая дикая зелень, и загораются яркие огоньки первоцветов и мать-и-мачехи. Над всем этим просыпающимся великолепием с резкими криками носятся вернувшиеся из «заграничного вояжа» полевые кулики — хохлатые чибисы. Высоко в небе заливаются заслуженные певцы России, народные любимцы — жаворонки.

Пазик затрусил по весенней дороге в сторону озимых полей, туда, куда не дошли полые весенние воды, — за Старую Руссу. Прибыв на место, егеря развели нашу команду по засидкам. Мне с Клунычем достался окопчик рядом с густыми кустами на краю поля. Его стенки и бруствер, выложенные дерном с прошлогодней травой, окружали срезанные ветви кустарника, воткнутые в почву. Сверху на них была накинута армейская маскировочная сетка, и наша засидка совершенно слилась с местностью.

Маскировка — это, пожалуй, главное в успехе гусиной охоты. Невдалеке перед нами виднелись профили гусей, установленные егерями накануне. Со знанием дела на глазах у егеря мы стали их переставлять, ориентируя на ветер и закат, с тем чтобы они были заметны с любой стороны подлета и создавали впечатление спокойно пасущихся птиц. Предстояло еще вычерпать воду из окопчика, но этого мы сделать не успели.

На горизонте показались гуси-разведчики, и мы плюхнулись в воду, едва успев накрыться сеткой. Егерь в окопчик не поместился и заполз под сетку, распластавшись на пашне.

С замиранием наблюдали мы за парой гусей, совершавших облет поля. Сейчас самое главное было не горячиться, не поддаваться желанию выстрелить по гусям, идущим на убойной высоте. Пусть мы их и возьмем, но настоящую большую гусиную охоту сорвем и себе, и своим товарищам. Гусиные косяки отвернут с нашего поля и уйдут кормиться на «запасное». Вон где-то на другом поле кто-то не выдержал, и на сегодня там большая охота сорвана. Надо держать себя в руках.

Разведчики улетели, ничего подозрительного не заметив. Егерь забрался в кусты и затаился. Прошло совсем немного времени, как со стороны Ильменя появились летящие в несколько этажей многочисленные косяки. Гуси шли широким фронтом в нашу сторону. Припав к манкам, мы переговаривались на гусином жаргоне.

Гуси медленно снижались, совершая контрольный облет поля. Один косяк, взяв курс на наши профиля, пошел на посадку. Оказавшись низко, гуси заметили обман, стали издавать тревожные крики, спутали строй и, мощно хлопая крыльями и пытаясь резко уйти вверх, на мгновение зависли над нами. Шесть стволов изрыгнули крупную дробь, и на землю полетели перья. Несколько гусей глухо воткнулись в пашню.

Набирая высоту и скорость, птицы продолжали нести потери. Над полем стояла канонада, которая стихла лишь тогда, когда поредевший косяк был под облаками. По озимым бегало несколько подбитых гусей. Мы их быстренько добрали и снова затаились. Через некоторое время пошли новые косяки. Новый облет — и еще больший косяк спланировал на наши профиля. Сценарий повторился с той лишь разницей, что гуси заметили обман поздно — прямо над окопчиком, и нам пришлось проявить выдержку и не стрелять в упор, чтобы не разбивать птиц, а отпустить их на некоторое расстояние.

Собрав трофеи, разожгли костер, чтобы хоть немного согреться: весь вечер мы простояли в ледяной воде. Егерь профессионально извлек из птиц потроха и тут же зажарил. Получилась отменная закуска под солнечный закат. Все наши друзья отохотились тоже хорошо, и оставшийся вечер прошел весело, в горячем обсуждении успешного охотничьего дня.

На следующий день погода резко испортилась. С Ильменя подул сильный ветер, нагнал низкие тучи, похолодало. Егеря с воодушевлением сообщили, что ехать нам никуда не надо. Весь гусь с Ильменя, спасаясь от ветра и волн, перекочевал на отдых в окрестности базы на реку, канавы и заливные луга — туда, где есть вода.

Егеря завели моторку и стали подымать гусей с реки. Мы, стоя в кустах вдоль реки рядом с базой, упражнялись в меткости и хладнокровии. Попасть в летящего гуся даже на малой высоте непросто. Надо учитывать силу и направление ветра, расстояние до птицы, всегда брать солидное упреждение — ведь гусь летит очень быстро.

Прогнав гусей с реки, егеря повели нас на канавы и болотистые луга. Сюда гусь прилетит днем с полей попить и отдохнуть. Рыть здесь окопчики было бесполезно — вода стояла у поверхности. Выбрав места, мы замаскировались среди кустов и мелких деревьев. Принцип был один: кто хорошо замаскируется, у того и будет гусь.

На краю луга, недалеко от большой лужи я пригнул к земле ветки нескольких больших кустов и связал их наподобие снопа. Получилась упругая «лежанка», на которой я роскошно устроился, накинув на себя маскировочную сетку. Перед этим я расставил недалеко в воде гусиные профиля в надежде, что наша охота на пойменных лугах будет не хуже, чем на озимых.

Где-то в районе второго завтрака показались разведчики. Накинув сетку на лицо, я внимательно наблюдал за их полетом. Раза два они прошли низко надо мной и, не заметив ничего подозрительного, ушли дальше, на другие луга, где тоже были наши. Послышались выстрелы местных охотников — значит, к нам гусей пойдет больше. Рядом с моими профилями, почти у моих ног, села стайка уток, за ней другая. Я боялся пошевелиться, чтобы испугавшиеся и поднявшиеся с воды птицы не насторожили подлетающих гусей. Гусиный гогот нарастал постепенно.

Вскоре на мою луговину стали с шумом и брызгами приводняться десятки птиц. Все мы успели отлично отстреляться. Мы были очень благодарны организаторам поездки и егерям за гостеприимство и отличную охоту, а Ильменю — за такое большое количество дичи.

Все решили, что на вечернюю охоту мы уже не пойдем: впечатлений и трофеев нам хватало, надо уметь вовремя останавливаться. Охота — это страсть, а не способ наживы.