Туапсинское задание: охота на медведя

Геннадий взял с собой вельштерьера, работающего по кровяному следу. Умнее и понятливее собаки я еще не встречал.

В своем владельце Криль души не чаял, понимал его без слов, был с ним одно целое и мог за него жизнь отдать без раздумий. У коллег были карабины, у меня горизонталка 12-го калибра, но я был уверен, что не промажу: как-никак медведь больше зайца. Конечно, о том, что косолапый представляет какую-то опасность, я даже не думал.

Туапсинский район — один из лучших в Краснодарском крае, здесь множество водопадов, и красивейшие памятники природы: ущелье «Волчьи ворота», скала Киселева, горы Семашко, Агой, Два брата, Индюк, Псеушко, Ахун, каньон реки Бешенка, Двубрацкий каньон, Анастасиевские поляны и знаменитые дольмены. В этих местах нам и предстояло охотиться.

Горная местность района сплошь пересечена ущельями, хребтами, речными долинами, поросшими лесом, который состоит в основном из бука восточного (чинар), граба кавказского, каштана, клена, липы кавказской, ольхи, ясеня и дуба.

Старые деревья сплошь увиты плющом — настоящие джунгли! В поймах рек много ивы. Из хвойных пород встречается пихта кавказская, сосна пицундская, древовидный можжевельник, гималайский кедр.

Много здесь дикорастущих плодовых деревьев, таких как груша, яблоня, фундук, кизил, алыча, черешня. Большое разнообразие папоротников, зимой цветут цикламены и белые подснежники.

Егерь Иван Иванович рассказал нам о животном мире Туапсинского района. «Много медведя, — сказал он. — Это обычный обитатель леса, не меньше кабана и косули, чуть поменьше оленя. Из пушных зверей в лесу можно встретить волка, шакала, лисицу, зайца, куницу, белку, кавказского кота и енота-полоскуна.

Практически все звери осенью переходят на питание плодами каштана, буковыми или, как их здесь называют, чинариковыми орешками, и еще желудями. Численность зверья зависит от урожая плодов этих деревьев. Хороший урожай — дичи в лесу много, нет его — вся дичь уходит в другие районы.

На охоту выехали на ГАЗ-66 (в горах это основной вид транспорта) и до места охоты добрались за два часа. Здесь, в излучине реки, стоял вагончик с печкой, нарами — все как положено. На этом участке можно было сделать два гая (загона), справа и слева от реки, как раз на два дня охоты.

Иван Иванович провел инструктаж по ТБ: «Гаи большие, специфические, только заходить в застрел в каждый гай придется не менее двух-трех часов. Крутые склоны, сопки и небольшие ущелья, балки, за́росли всяких кустарников — все здесь есть, так что надо быть осторожным и смотреть, куда ставить ногу. Расставлять и снимать с номера буду я сам. Никуда не уходить». Это как раз для меня, я ж не Дерсу Узала: только останусь один — считай, заблудился.

Не стану описывать свое восхождение на номер практически под сорок пять градусов, только скажу, что даже мне, двадцатисемилетнему, это далось нелегко. Но жаловаться было стыдно, надо, стиснув зубы, идти и не скулить.

Сначала на номер поставили Геннадия, затем меня и, метрах в двухстах выше, Валерия Уманцева. Я отдышался, успокоился, посмотрел, за каким деревом стоит напарник, и решил: ну теперь не заблужусь. Метрах в двадцати от меня просматривалась звериная тропа. Егерь предупредил, что медведь или кабан пойдут именно по ней, самое главное — замаскироваться и не шевелиться, а подойдет — стрелять.

Тишина стояла полная. Где-то через час вдали послышались голоса загонщиков, которые все приближались. Внезапно со стороны Уманцева донесся один выстрел, затем второй, и я увидел, как что-то непонятное катится вниз, прямо ко мне.

Вскинул ружье, но тут же подумал, что это добытый Валерием кабан, и сдуру хотел, было, его остановить ногой. Но кабан сбил меня с ног, и я параллельным курсом покатился вместе с ним.

Когда мы поднимались в застрел на номера, то проходили небольшой обрыв — устье сухого ручья, всего метров пятнадцать глубиной. Подумал: если я туда свалюсь, мало не покажется. Ружье бросил, чтобы не разбить, а сам на спине заскользил дальше. Толстый слой листьев не давал за что-нибудь зацепиться, и я летел, как на воздушной подушке.

Обрыв был близко, я попытался затормозить ногами, но меня подкинуло и бросило на ствол ивы, нависшей над обрывом, и я завис на дереве в метре от края обрыва. Далековато, руками не достать. Кричать было больно — сильно ударился ребрами. Битый кабан уже лежал внизу, в ручье на камнях. Да, если бы не дерево, там бы лежал и я.

Не знаю, сколько времени я так провисел, болтая ногами, когда увидел бородатое и почему то «очень родное лицо» Уманцева.

— А, ты здесь! А я думал, что улетел за кабаном. Потерпи, Юрок, сейчас буду тебя вытаскивать, — сказал он и исчез.

Через минуту Валера подал мне конец палки:

 — Держись крепко двумя руками! Сейчас я тебя вытащу.
 — Только потихоньку тащи! — просипел я, а самому не по себе: из опоры только живот да палка в руках, а ноги-то в воздухе
 — Давай-давай, продвигайся! Не бойся, не брошу. Я хорошо уперся в корень дерева, — торопил меня Валера, и я, как гусеница, помогая себе ногами и руками, по сантиметру полз по стволу наверх. Вот и край обрыва, и я уже на твердой земле.
 — Хорошо, что ты завис на дереве, а то я думал, тебя придется соскребать с камешков ручья, — шутил Валерий.
 — Валера, спасибо тебе! Вовремя пришел, а то бы я так и остыл на том стволе, — говорил я с трудом, держась за ребра.
 — Ты здесь пока посиди, а я пойду первого кабанчика спущу. Тебя сбил кабан, которого я взял со второго выстрела. Держи свое ружье, я его на краю нашел. Повезло — не свалилось в обрыв.

Вскоре подошел Иван Иванович, сказал, что в этом гае был медведь, но он перестоял и ушел после выстрелов внутрь гая, через загонщиков. Егерь поздравил с добычей подошедшего Валеру, и мы потянули зверя вниз.

Молодые кабанчики под сотню килограммов каждый отличались красивым цветом шкуры — черной с проседью. Валера потом из этих шкур сделал чехлы на передние сидения своего уазика. Не торопясь, мы разделали добычу, я провел трихинеллоскопию мяса.

Оба кабанчика оказались чистыми, можно готовить шулюм. Хорошо! Но мне-то нужен зараженный трихинеллезом материал! Ладно, не беда! У нас в запасе еще завтрашний день.

После сытного шулюма и трех рюмочек я полез на нары отлеживаться: ребра все побаливали.

Вспомнился случай, когда первый раз в жизни мне пришлось ночевать в горах. Я был тогда в составе той же команды с Валерием и Геннадием. Отохотились мы удачно, добыли трех кабанов, до ночи их разделывали — в общем, застряли в лесу и решили устраиваться на ночлег.

Уманцев предусмотрительно захватил и на мою долю полиэтиленовую пленку размером два на три метра. Кстати, именно тогда я понял, зачем она нужна и почему должна быть у каждого охотника. С ее помощью можно комфортно переночевать в лесу.

Мы нагребли большую кучу сухих листьев под лежаки, постелили пленку, один край закрепили камнями, на пленку вновь уложили слой листьев — получилась толстая и теплая перина. Затем подняли второй край пленки, закрепили его так же, как первый, и засыпали сверху еще большим слоем листьев. Все. Спальник готов. Дешево и сердито. А главное — тепло.

Прямо в одежде мы аккуратно залезали между пленками, под голову клали сапоги и рюкзаки и спали, как на диване с теплым одеялом. Правда, в такой постели крутиться нужно поменьше, иначе листья полетят в разные стороны. Помнится, тогда мне под утро приснился кошмарный сон, будто кто-то меня душит. Оказалось, ночью выпал снег и придавил нас своим белым и толстым одеялом…

Утром, перекусив и попив чайку, Иван Иванович повел нас на другую сторону речки, в так называемый золотой гай, где медведи любили отлеживаться на дневке. Ребра уже не так болели, и я вполне мог шуровать, как все, не отставая. Иван Иванович поставил карабинеров на более открытых местах склона, а меня на узкой тропе, метрах в двадцати от выхода из небольшого ущелья.

 — Это самый лучший номер. Медведь, если он есть в гае, обязательно будет уходить по этой тропе, — сказал Иван Иванович. — Так что не дрейф и будь внимательней!

Он похлопал меня по плечу и тихонько ушел. Через какое-то время донеслись голоса загонщиков. Началось, подумал я, и крепче сжал ружье. Тут на соседнем склоне горы что-то мелькнуло, я взял приклад ружья в плечо и… Вот он, в полной красе, вывалился прямо передо мной.

Увидев человека, медведь на секунду опешил и через мгновение с ревом встал на дыбы, поднял лапы, открыв подмышку. Вот куда я буду его бить.

Я выстрелил из правого ствола. Мишка развернулся и мгновенно скрылся где-то внизу, я даже не успел сделать второй выстрел. Все стихло. От переполнявших меня эмоций меня трясло, однако перезарядиться я не забыл.

Впервые так близко увидеть медведя — любого кондратий хватит. Но вот внизу справа, со стороны номера Геннадия, раздался выстрел. Может быть, и там стреляли «моего» медведя? В азарте хотелось бежать туда, но надо было ждать егеря.

А вот и он.

— Ну, как дела? По чем стрелял?
 — По медведю, — почему-то шепотом ответил я. — Только он быстро развернулся, и я не успел даже вторым добавить. А спустя минуту внизу был выстрел. Наверняка его там добрали.
 — Ну давай спустимся, разберемся на месте, что да как.

Подошли к Геннадию, он оживленно рассказывал:
 

— Стою на номере. После твоего выстрела вижу — бежит вниз медведь, прямо летит над землей, и ко мне. Поднимаю карабин, а он уже в десяти метрах от меня. Хорошо, что Криль кинулся и отвлек его на себя, я мишке прямо в лоб и выстрелил. Сразу лег. Да, такого еще не было, чтобы медведь не от тебя, а на тебя бежал, как будто нападал.

Это был крупный медведь килограммов под двести. Теперь нужно было перенести трофей к машине. По лесу мы его спустили к ручью без проблем, а вот на «каменной речке», хоть нас и было шестеро, зверь «тащиться» не хотел. Но наконец мы его дотянули. Я помогал, но все время сомневался, мой ли это медведь. Тот вроде поменьше был.

Криль крутился возле хозяина, заглядывал ему в глаза, как бы спрашивая: «Можно я посмотрю, что там? Может, и там медведь лежит? Стреляли-то два раза». И я решился высказать свои сомнения, а когда все сказал, началось самое интересное и даже фантастическое.

Геннадий внимательно посмотрел на кобеля и дал команду: «Криль, беги посмотри, что там». Тот пулей рванул на мой номер. Мы ждали, во мне теплилась слабая надежда, что пес найдет «моего» зверя. И вдруг до нас донесся собачий лай.

— Есть! — крикнул Геннадий. — Он нашел его, бежим туда!

Все еще не веря в удачу, я первым рванул на лай, по камням и вверх. Главное — добежать до кобеля и увидеть, кого он там нашел. Ружье было наготове. А вот и Криль, бегает вокруг лежащего готового медведя и прихватывает его за шерсть. Бог услышал мои молитвы, медведь добыт.

От счастья я готов был расцеловать Криля. Благодаря его работе зверь не пропал зря. «Мой» медведь весил килограммов под сто пятьдесят. И ладно! Ведь это мой первый медведь, первый трофей. Пуля попала ему прямо в сердце, поэтому он сразу упал и покатился вниз, а не убежал, как мне показалось.

Добычу мы подтащили к вагончику и разделали не торопясь. Добытый Геннадием оказался зараженным трихинеллезом, а мой чист. Вот теперь с научным материалом был полный порядок.